Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Часть 2

Но Марья дулась и только искоса на нас поглядывала.

— Слушай, я не знаю, как и что будет, но очень постараюсь сделать так, что бы ты была среди первых учениц моей школы. По крайне мере, я все для этого сделаю. Обещаю.

Мои слова явно пришлись ей по душе. Она расслабила плечи и поглядела на меня с благодарностью.

— Я тоже на это надеюсь, — после чего покосилась на Диму и прошла к пианино, которое стояло у самого окна, села за инструмент, раскрыла ноты и заиграла приятную мелодию. У нее и правда очень хорошо получалось.

Слушая игру Марьи, мы не сразу заметили, как в комнату тихо вошел царь в сопровождении моих родителей и застыл на месте. Когда же мы его увидели, он сделал знак не шуметь и продолжил слушать исполнение девочки. Глядя на него сейчас, я вполне могла понять мать Марьи, которая потеряла от него голову. Та самая сила, о которой упоминал отец, вилась вокруг него и действительно создавала нечто, что заставляло дыхание сбиваться и смотреть на монарха благоговением и трепетом. К тому же он и сам по себе был очень интересным мужчиной, и вместе это придавало ему какую-то гипнотическую привлекательность. Но у меня, слава богу, есть Дима, любовь к которому давала полный иммунитет к чарам самодержца. А тот так внимательно и с таким странным выражением лица вглядывался в маленькую исполнительницу, что я заподозрила, будто ему каким-то образом стало известно, чьей дочерью она на самом деле является.

Перевела вопросительный взгляд на отца, и он без слов меня понял и коротким кивком подтвердил подозрения. Но откуда? Как он мог узнать? И что теперь будет? Мысли растревоженными птицами разлетелись в разные стороны.

Тем временем Марья закончила и обернулась. А увидев за своей спиной самого царя, поначалу растерялась, а потом вскочила и сделала глубокий поклон. Молчание затягивалось. Наконец, он проговорил:

— До сих пор не верю, что это правда… Здравствуй, Марья. Ты очень похожа на мать…

Снова возникла пауза и, похоже, монарх не собирался ее прерывать. Тогда отец прокашлялся и предложил:

— Ваше Императорское Величество, не окажете ли честь отужинать вместе с нами?

— Что ж, буду только рад.

* * *

Ужин прошел как-то странно. Мы не знали, чего ожидать дальше, а потому беседа получалась какой-то прерывистой и натянутой. Временами царь пытался расспрашивать совсем ошалевшую и растерявшуюся от такого внимания Марью. Я же нервничала настолько, что не задумываясь съела все, что положил мне на тарелку заботливый муж, а уж он расстарался, обеспокоенный тем, что в последнее время я слишком сильно похудела. А от чего мне было поправляться, когда вокруг столько переживаний?

Наконец, ужин подошел к концу, и мы переместились в лиловую гостиную. Маменька ее особенно любила, и это чувствовалось даже в самых мелких деталях. А еще здесь было по-настоящему уютно, особенно когда присаживаешься в удобные кресла или на диванчики с интересной книгой в руках. Я бросила взгляд за окно. Оказалось, что уже довольно поздно, так как там царствовала тьма, мягкий свет зажженных свечей делал ее непроглядной.

Петрушу оставили на попечение слуг, а вот Марью взяли с собой, чем тоже несказанно ее удивили. И не успели мы усесться, как царь выдал:

— Марья, сегодня я узнал, что ты моя дочь, — и замолчал, будто не зная, что еще можно сказать.

Я внутренне сделала жест рукалицо. Нет, наш царь — замечательный дипломат, и все об этом прекрасно знают, но, видимо, именно сегодня его дипломатический талант дал сбой, или царь слишком сильно переволновался.

Глаза Марьи сделались большими-большими, и она непонимающе на нас обернулась. Мы и сами немало ошалели от такой прямоты, да и что в данном случае можно было от нас ожидать?

— А как же… — она посмотрела на родителей.

— Это долгая история, милая, — ответила ей маменька.

Девочка застыла на какое-то мгновение, что-то обдумывая, и внезапно сделала совсем уж интересные выводы:

— Вы теперь снова перестанете меня любить? — в ее глазах появились слезы.

— Марьюшка, ну что ты?! — маменька, не смущаясь царя, обняла сидевшую рядом дочь и не сдержала слез. Она успела впустить к себе в сердце эту девочку и корила себя за долгие годы равнодушия и тщательно пестуемой ненависти, которые так изранили душу этого ребенка. И вот сейчас в представлении девочки история повторялась: от нее снова отказывались и предавали только зародившееся доверие! — Ты по-настоящему стала для меня дочерью, и теперь я уже не смогу перестать тебя любить, даже если захочу!

— Что бы ни происходило, ты навсегда останешься для меня любимой сестрой, — я встала и, поправив юбку, села прямо на мягкий ковер перед Марьей и заглянула ей в глаза. — Да — ты дочь нашего императора, да — мы сами узнали об этом не так давно, как раз в момент твоей инициации, но для нас с маменькой ничего не изменилось! А папенька всегда тебя любил, просто показать не умеет. Все это время мы стремились тебя защитить и думали, как разрешить тебе заниматься магией и не выдать уникальной силы, ведь сейчас очень неспокойные времена, и твоя жизнь в любой момент может подвергнуться опасности.

— По их плану ты вообще не должна была узнать, кто твой настоящий отец, — оглядывая нас холодным взглядом, проговорил царь. — Хорошо хоть Старица в кои-то веки решила вмешаться и рассказала мне о тебе.

— Ваше Величество! — воскликнул отец, но монарх взмахом руки его остановил.

— Знаю! Все твои доводы знаю! — холодно, но с толикой усталости проговорил царь. — Но хочу, чтобы и ты знал, что только благодаря Старице и ее заверениям твоя голова сейчас на месте, и я все еще продолжаю тебе доверять! — и, прикрыв глаза, потер пальцами переносицу.

В комнате опять повисла тягостная тишина. Марья, казалось, совсем потерялась в своих мыслях и чувствах.

— А кто моя настоящая мама? — внезапно спросила она.

— Моя сестра, Мария Харитоновна Раевская. Она умерла сразу после твоего рождения, — ответил мой отец.

— Из-за меня? — очень серьезно спросила девочка. Но было в ее голосе что-то такое, что заставило обнять ее коленки еще сильнее.

— Нет, Марьюшка. — мягко, но уверенно, ответил князь. — Она просто сильно заболела после родов и умерла. Тогда я и забрал тебя к нам.

Я была благодарна отцу, что он слукавил и не рассказал, что ее мать сгорела в послеродовой горячке. Ведь бедной девочке будет сложно объяснить, что в этом виновата вовсе не она, а отсутствие грамотной помощи и элементарных знаний о медицине.

— А почему ты не отдал меня родному отцу? — испытующе глядя на него, спросила девочка.

— Это сложный вопрос, Марья, — неожиданно ответил за него царь. — Но сейчас, глядя на тебя, я рад, что все обернулось именно так. Боюсь, что при дворе тебе было бы гораздо хуже, чем в семье Раевских. Пусть даже до определенного времени ты и росла без должной любви со стороны твоих приемных родителей.