Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

На данный же момент мне уже начало действительно нравиться мое любимое и не повторимое тело. Ну и пусть, что до идеала большинства мне пока далековато! Но мне-то, по большому счету, на идеалы других глубоко… все равно. Главное, что сейчас я начала ощущать себя, свое тело и себя в нем комфортно! Сейчас я напоминала себе этакую пышечку, активную и пластичную.

Была у меня на прошлой работе сослуживица. Вот, кажется, весила практически центнер при росте 160 см. Но сколько же в ней было обаяния! Да практически все мужики нет-нет да и пытались закадрить эту хохотушку и просто приятную женщину. Но она уже несколько лет, как к тому моменту была счастлива замужем, и муж в ней души не чаял!

И была там же еще одна сослуживица: высокая, привлекательная, худая, ухоженная. Только веяло от нее таким холодом и неприступностью, что бедные мужчины просто боялись подойти! Вот и куковала она в свои тридцать пять одна. И ведь хорошая была девушка! Только, как я сейчас понимала, где-то внутри себя она считала, что не достаточно хороша, потому мужики и проходят мимо. Не было в ней внутренней гармонии, вот и пряталась она неосознанно за этой холодностью, чтобы так же неосознанно скрыть ото всех свое мнимое несовершенство. Вот так бывает.

Не зря, ох, не зря мне Старица первым делом посоветовала полюбить себя! И сейчас каждое утро стоя перед зеркалом, я себя усиленно любила! Представляла, что я некая заготовкой в руках гениального скульптора и вижу, как день ото дня эта заготовка принимает все более и более привлекательные очертания. Но даже так, в своей незаконченной форме, она уже прекрасна!

Да, вот именно так я и следовала завету Старицы. Ведь любить себя — это не значит быть эгоисткой. Это значит жить в гармонии с самой собой.

А потому комплементы Заславского на этот раз приняла спокойно и благожелательно! Хотя, не скрою, мне все же было очень приятно!

— Евдокия, — начал отец, когда я уселась в кресло в его кабинете, — признаться, твое предложение с фрейлинами поначалу показалось мне откровенно диким, однако, немного подумав… — Он замялся и метнул неосознанный взгляд на дверь. А я поняла, что в данный момент он вспоминал маменьку. — Я решил, что в этой идее все же есть здравое зерно. Мы с Дмитрием Максимовичем ее рассмотрели и решили подать Императору прошение об организации некого экспериментального класса из наиболее успешных учениц выпускного класса Смольного института благородных девиц. Чтобы быть убедительным я озвучу свою готовность отдать учиться в этот класс свою дочь. Тебя, Евдокия. Ты послужишь гарантом моей полной поддержки этого прожекта.

Я от таких новостей чуть на месте не подскочила, но во время сдержалась, однако, радостная улыбка сама собой появилась на моем лице.

— Вижу, что ты рада и согласна участвовать. — Чуть обозначил улыбку отец. — Но, признаться, я не уверен, что Император одобрит этот прожект. — Князь после этих слов ненадолго задумался, но Заславский тут же подхватил прервавшуюся нить разговора.

— Вот потому мы и решили, что ему нужно показать, что женщины вообще способны обучаться магии и освоить хоть какие-то приемы самообороны. Иначе даже не стоит думать о том, чтобы идти к Императору с подобным прожектом.

— Ну, так какие проблемы? — Не выдержав, проговорила я. — Я хоть сейчас готова учиться! — Энтузиазм, как говорится, из меня так и пер.

— Одна девушка — не показатель. — Наставительно поднял вверх указательный палец отец. — А потому через два дня ты и две дочери моего друга князя Гургенидзе отправитесь в наше поместье близ Москвы, где расположен родовой полигон и куда прибудут ваши будущие учителя.

Я готова была пищать и хлопать в ладоши от счастья, но титаническим усилием воли себя сдерживала.

— Евдокия. — Очень серьезно проговорил отец, привлекая к себе внимание и вырывая из грез, в которых я уже швырялась различными заклинаниями и разносила в щепки мишени. — Это очень важно! И если ты чувствуешь, что не готова, то лучше скажи об этом сейчас.

— Что? Нет! В смысле да! То есть я готова! — Тут же постаралась уверить его я в своем желании. — Да я даже за эти две недели самостоятельно успела кое-что освоить!

Брови папеньки изогнулись в скептическом удивлении.

— Да? И что же ты смогла освоить без учителя?

Под внимательными взглядами двух мужчин я немного смутилась.

— Ну, это случайно вышло, но вот.

И я создала перед собой огненный щит. Он и правда получился у меня случайно. Просто сидя в очередной медитации, я вспомнила те ощущения, которые испытывала тогда на полянке. Вспомнила, как вокруг меня закручивался огненно-воздушный смерч. И подумала, а что, если этот смерч сжать и попытаться закрутить перед собой. Не сразу, но довольно быстро у меня получилось и прямо передо мной закрутился небольшой щит, больше напоминающий объятый огнем диск.

По ошарашенным взглядам собеседников я поняла, что мне удалось их удивить.

— А сделать его больше ты можешь? — Сглотнув, спросил Заславский.

— Пока нет. — Неохотно призналась я. — Когда я пытаюсь его растянуть, он теряет целостность и распадается. Но я работаю над этим!

— Может, ты и еще что-нибудь освоила. — Прокашлявшись, спросил папенька.

— Ну… — Протянула я. — Вот!

И, увидев на столе ползающую муху, припечатала ее сильно сжатым воздухом.

— Я назвала это «Воздушный кулак». Только он пока тоже слабенький. Но я над этим работаю. — Тут же снова попыталась заверить их я. — Ну, и еще небольшие ранки исцелять могу. Вы, папенька обещали мне учителя по целительству, но пока так и не прислали. — С укором проговорила я.

Однако, мне показалось, что меня даже не услышали. На лицах мужчин был написан шок. Как говорится, если один раз у ребенка что-то вышло — это и правда может быть случайность, два — нужно подумать, но когда это произошло трижды, то прослеживается явная закономерность.

После довольно длительного молчания папенька снова прокашлялся и произнес:

— Евдокия, думаю, у тебя все получится. А теперь не могла бы ты оставить нас с князем наедине.

— Да, конечно!

И распрощавшись с обоими вышла из комнаты. Только вот я не рассказала, что освоила еще одно магическое действие из воздушной магии: я научилась фокусировать потоки воздуха так, чтобы образовывать некий канал, благодаря которому могла прекрасно слышать то, что говорят на довольно большом расстоянии. А уж открыть этот канал через замочную скважину для меня и вовсе не составило труда.

Однако, услышала я лишь одно матерное слово, сказанное Заславским явно от души. Потом же, видимо, он опомнился.

— Ой, простите, Поликарп Харитонович!

— Да не извиняйся, я тоже так думаю.

После данного диалога последовала довольно длительная пауза, и я уже готова была уйти, как услышала:

— Но это ведь хорошо. — Убеждал то ли себя, то ли моего папеньку Заславский. — Теперь можно не волноваться, что нам не чего будет показать Императору.

— Друг мой. — Тяжело вздохнул папенька. — Меня сейчас волнует другое: Что будет, если они все захотят и способны обучаться магии?!