Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

— А что было бы? — стало интересно и мне.

Берегиня лишь покачала головой, как бы удивляясь моему любопытству. А Дима с интересом поглядывал то на меня, то на нее, явно не до конца понимая предмет обсуждения. Да и откуда он мог знать о том, что Марья — незаконнорожденная дочь царя, тайну рождения которой до последнего времени мой отец скрывал ото всех?

— Я могу видеть вероятностные линии, и если бы твой отец не сдержал данное сестре обещание, то девочки уже давно не было на свете. — У меня аж мурашки по спине побежали от такого признания! Вспомнилась Марьяша, ее милое улыбающееся личико в обрамлении рыжих волос, и захотелось спрятать девочку и вообще никому не показывать. Но я прекрасно знала, что это не выход. — Поверь, признание будет лучшим вариантом, — проговорила Берегиня. А я опустила голову, представляя, что нас в связи с этим ожидает, но раз она говорит, что рассказать царю о дочери правильнее всего, то так тому и быть. — Значит, вы оба согласны заключить Великий договор? — уточнила Берегиня, и мы, переглянувшись, утвердительно кивнули. В ту же секунду она снова что-то сделала, и мир за пределами круга ожил, а Берегиня продолжила свою торжественную речь с того места, на котором прервалась: — …А потому я должна еще раз вас спросить: согласны ли вы, Дмитрий и Евдокия Заславские, только что соединившие свои судьбы и души, соединить их и с этим миром, стать его частью, а также представителями и проводниками магических существ и сущностей на Земле изначальной, заключив Великий договор?

— Согласны! — в унисон ответили мы, а у меня мурашки по спине побежали от осознания важности и серьезности того, на что мы только что согласились.

Берегиня же взяла стоявшую на камне чашу и, резанув свою руку, капнула в нее немного крови, потом жестом показала сделать то же самое и нам. Дима поднял наши сомкнутые руки и немного разжал ладони, позволяя нескольким каплям упасть. Потом Берегиня торжественно подняла каменную чашу над головой, подчеркивая торжество момента, и предложила нам сделать из нее по глоточку. Я испугалась, что не смогу отпить даже чуть-чуть или меня просто вывернет, но Дима сделал это без колебаний, и я последовала его примеру, да и вкус воды от нескольких капель крови всего лишь приобрел какой-то странный оттенок. Оставшуюся жидкость Берегиня вылила на поверхность камня. И она, к моему удивлению, тут же в него впиталась, а я каким-то непостижимым образом ощутила, что теперь Изнанка для меня такой же дом, как и Земля. Мы с Димой ошарашенно переглянулись. И в этот момент тишина, которая сопровождала это действо, взорвалась радостными криками, от которых я чудом не оглохла.

А потом был праздник, необузданный, веселый, полный песен, музыки и танцев. Он закружил нас, опьянил вином и счастьем необычайной свободы, радости и любви! И когда мы, наконец, остались наедине в специально построенном для нас доме, который нам неожиданно подарили со словами «Теперь этот мир и ваш дом, а потому мы хотим, чтобы вам здесь было хорошо и уютно», мы застыли в тишине друг напротив друга, глядя в глаза и не в силах вымолвить ни слова.

— Я тебя люблю, Дусенька, как же я тебя люблю… — прошептал Дима, упираясь своим лбом в мой. — Я знаю, что по местным обычаям мы муж и жена, но там, на Земле, эту свадьбу вряд ли посчитают законной. И я пойму, если ты захочешь подождать до венчания в церкви…

— Не захочу… — тихо прервала его я.

И в эту минуты мир вокруг перестал для нас существовать…

Глава 9

Карета тряслась на ухабах уже не один час. И будь моя воля, лучше бы скакала рядом с ней на лошади, чем сидела в этом неудобном транспорте. Но я такой роскоши позволить себе не могла, так как в седле держалась откровенно плохо, да и царевна на этот раз попросила, чтобы я составила ей компанию. Однако сейчас она заснула, утомленная долгой дорогой, а я вернулась мыслями к тому дню, когда мы вернулись с Изнанки.

Проснувшись с Димой на следующий день после свадьбы не самым ранним утром, мы узнали, что у нас появился свой собственный домовой. Им оказался мой маленький друг Матвейка. Как только мы вошли в кухню, из которой доносились умопомрачительные запахи сдобы, он, страшно смущаясь, попросился остаться в нашем доме.

— Так мы же сегодня отсюда уйдем, Матвейка! Что ты тут один делать будешь? — спросила я его тогда.

— Так вы меня туда, на Землю изначальную, к себе в дом возьмите. Поверьте, вы не пожалеете! Я буду очень-очень стараться! А как сюда соберетесь, так скажите, я вам и этот дом к встрече подготовлю. Мы ведь только на землю сами попасть не можем, а сюда, коли разрешение дадите, завсегда.

Мы с Димой поначалу растерялись, но все же решили взять с собой Матвейку. Надо же было с чего-то или кого-то начинать. Тем более что и его отец-домовой попросил за сына. А потом был грифон Фонечка, как его назвала Берегиня, и которого Дима чуть позже переименовал в Афоню. Он встречал нас на самом пороге и усиленно терся о ноги моего мужа, буквально не давая прохода. Причину столь странного нетипичного поведения разъяснил Матвейка, который сказал, что Фоня после их эпичной битвы у Кромлеха проникся к Диме большим уважением и захотел пойти к нему в услужение. Также домовенок нам поведал, что пока Фонечка еще слишком юн, но хорошо понимает человеческую речь, а через полгода-год уже сможет подниматься в небо вместе со своим хозяином.

Дима впечатлился, но не до такой степени, чтобы вот так сходу брать с собой грифона. Но тот довольно быстро смекнул, кто в нашем тандеме слабое звено, и переключился на меня, просительно кося то одним, то другим глазом. Его птичья голова при этом так смешно изгибалась, а озорной хвостик с кисточкой на конце изображал такие кульбиты, что я не удержалась и просительно посмотрела на мужа. Тот закатил глаза к небу, видимо, в поисках моральных сил, но сдался и предупредил грифона, что поначалу ему придется скрываться от чужих глаз, да и такой свободы, как здесь, там, на Земле, у него точно не будет. Но Афоня был непреклонен в своем желании отправиться с нами и так искренне радовался, что Дима не выдержал и улыбнулся этому обаяшке.

— Дусенька, тебе не кажется, что наши первые питомцы как-то слишком экзотичны для Земли?

— Ну, у каждого свои недостатки, — философски заметила на это, и мы рассмеялись.

Все же счастье, в котором мы сейчас купались, находясь рядом друг с другом, так и норовило вырваться счастливыми улыбками и смехом. А сказочный антураж, который нас окружал, не давал до конца осознать все перемены, которые с нами происходили, и их серьезность.

Берегиня рассказала, как правильно заключать договоры с жителями Изнанки, и показала на примере. Для кого-то хватало устной формулировки, кому-то нужно было все записать на бумаге. Но общим было одно: слова — закрепители клятвы. Только Берегиня предупредила, что будет лучше, если мы тексты всех договоров все же будем записывать в отдельную книгу. А то мало ли. На Изнанке порой встречаются очень хитрые субъекты и, возможно, когда-то понадобится вспомнить дословный текст договора. Для чего подарила нам удивительный артефакт: кольцо-печатку, из которого специальным заклинанием извлекалась самая настоящая книга для записей. Тоже непростая, способная самостоятельно записывать требуемое на своих страницах. Этот подарок так понравился Диме, что он на некоторое время просто залип, изучая возможности артефакта. Я же решила, что обязательно осмотрю его позже.

А потом к нам выстроилась целая очередь из желающих попасть на Землю. Разумеется, всех взять мы просто не могли. Но по совету Берегини все же отобрали несколько.

— Что ж, будем прощаться, — проговорила Берегиня и тепло нам улыбнулась, а потом обняла сразу обоих. — Удачи вам!

А мы направились в середину Кромлеха. Рассказывать о своих новых портальных возможностях мы пока никому не собирались, а потому прибыли обратно ожидаемым всеми способом. Более того, мы решили, что поделимся этим только с князем Раевским и Его Величеством и после детального рассказа. И кажется мне, что после такого известия царь не поленится и специально для нас ужесточит вассальную клятву. Хотя это не мне так кажется, это Дима сказал себе под нос в задумчивости, но я с ним полностью согласна: с такими уникальными умениями мы станем слишком опасными для трона, но и, несомненно, полезными. А потому ужесточение вассальной клятвы — самое малое, что может предпринять царь. Ох, не зря я опасалась, что этот договор нам еще аукнется!

***

Я посмотрела в окно кареты и увидела Ивана, который проскакал рядом с ней на лошади, и, заглянув внутрь, кивнул, явно стараясь разглядеть царевну. Я снова перевела взгляд на дремавшую Лизавету и вспомнила ее грустный взгляд, брошенный на младшего графа Бехтеева во время нашего с Димой венчания, а тот, не смущаясь, не сводил с нее глаз, полных затаенной тоски, хотя и радовался за нас. Эти двое настолько сблизились со времени его ранения, что я не знала, что и делать. Ведь кто такие Бехтеевы? Всего лишь вассалы короны. Не самый сильный или выдающийся хоть и пользующийся доверим род. Никто будущую императрицу за такого не выдаст. А еще меня мучил другой вопрос: за кого ее вообще можно выдать? Не хочется, чтобы эту удивительную девушку постигла судьба вечной одиночки на троне. Ведь в нашей истории такое было, и не раз. Но опасность того, что на нее будут давить через мужа, слишком велика. Может, тогда угасающий род Бехтеевых, не замеченный ни в каких коалициях, как раз и будет наилучшим вариантом? Эх, вопросы-вопросы… Слишком мало я понимала в политике, чтобы давать на них ответы. Может, с Димой посоветоваться?

Невольно мысли снова перескочили на наше венчание. Оно, конечно, было не таким фееричным, как свадьба в кругу Кромлеха полного нечисти, но проходило в кругу самых родных и близких, а потому имело свою прелесть.

Дима обогнал моих родителей лишь на сутки, и они прибыли в усадьбу Бехтеевых к вечеру того дня, когда он попал на Изнанку. А на следующий день отец попытался отправить к нам специально подготовленных бойцов, но, к всеобщему удивлению, Кромлех никак не реагировал на их манипуляции и никого не пропустил. К счастью, отец приказал поставить около круга камней пост на случай, если у нас получится вернуться, а потому нам не пришлось топать до усадьбы Бехтеева на своих двоих. Увидев нас, два солдата явно обрадовались, но когда из-за наших спин послышался клекот грифона, а потом появился и он сам, подавились словами приветствия и ухватились за оружие. Остальные наши спутники по сравнению с ним выглядели уже не так угрожающе. Дима, конечно, солдат одернул и сказал, что Афоня — его личный питомец. Но я тогда еще раз убедилась, что легко нам точно не будет.