Корректировщики

— Ага. А я мечтала выйти замуж за Невзорова, который в “Семейном кладе” снимался. Мне тогда было лет четырнадцать, и одна девчонка предложила познакомить с ним. И предупредила: с ним нужно трахаться прямо с первой встречи, иначе ничего не получится. Я подумала — и раздумала. Ну а если не сложится? Так же нельзя, без любви. Лучше все-таки, чтоб парень был один, на всю жизнь. Поэтому сначала проверить надо, любит или нет. И то — не гарантия. Моя одноклассница встречалась с парнем четыре года, все уж знали, что они поженятся. Ну, она ему дала. А он ее бросил после первой ночи.

— Что-то мы о грустном.

— Да. Кстати, ты сама-то чего не загадала, чтоб у тебя с Ильей все получилось?

— Ты что? А вдруг сбудется?! — испугалась Оля.

Через секунду они уже катались по траве, звонко хохоча на весь Красноярск.

— Ну ты сказанула! — ликовала Наташа.

Оля тоже смеялась.

— Ты не хочешь, что ли, чтоб все получилось? — удивилась Наташа.

— Хочу, — вздохнула Оля. — Только когда начинаю представлять, что да как, мне так страшно становится, что даже глаза зажмуриваю. И сердце обрывается, вообще биться перестает.

Наташа пожала плечами:

— Ну тогда загадай что-нибудь другое. А то нечестно, я загадывала, а ты — нет!

— Хорошо. Пусть мы с Ильей помиримся, — решила Оля. — И еще, вот. Чтоб мы встретились и помирились до пятнадцатого декабря. Ведь это ж невозможно, правда? У него же практика, он в Академии не появится. Если так случится, будет чудо.

Стало прохладно. Поднялись с травы, отряхнулись, решили провести остаток ночи в стратопорту. Выбрались на тропинку и вдруг увидели на скамейке темную фигуру. Взвизгнув, промчались до освещенного перекрестка, там остановились.

— Напугал! — гневно крикнула Наташа в темноту.

— Ты знаешь, кто это?! Это Робка Морозов, из В-2024! — у Оли были круглые глаза. — Господи, он же слышал весь тот бред, который мы несли!

Тут уже присела Наташа. Потом сообразила:

— Он же не знает, что это были мы. Мало ли в Красноярске Сашек и Илюх! Ему-то откуда знать, что мы про наших?

— Да он видел нас! И узнал.

— Как ты думаешь, расскажет?

Оля подумала:

— Не знаю. Вообще-то он не трепло. Слушай, а что он делает в Красноярске ночью?!

— То же, что и мы? — предположила Наташа. — Да может, это и не он. Просто похож.

Оля с трудом согласилась, решив, что проверять ни за какие коврижки не станет. А если Роберт намекнет на то, что подслушал их разговор, — от всего отопрется. Нет, ну надо же как они опозорились со своими загадками! Как знала, не хотела про Илью говорить.

* * *

03 августа 2083 года, вторник

Московье

— Я тебя не узнала! — воскликнула Валерия.

Олю это насмешило. Узнать ее и вправду было сложно — она постриглась и никак не могла привыкнуть к шапке коротеньких волос, не нравилась сама себе и мечтала только не попасться на глаза Илье, пока волосы не отрастут.

С волосами была связана своя история. Оля после летней сессии, стоившей ей огромных нервов, долгое время плохо себя чувствовала. И хотелось что-то сделать, такое, чтоб все изменилось. В это время у нее начали страшно сечься волосы, за три дня голова превратилась в покрытую спутанным искусственным мехом болванку. Что сделал бы нормальный человек? Правильно, наведался бы в парикмахерскую. Оля же взяла ножницы и постриглась сама, умостившись между двух зеркал. А утром записалась к мастеру, уже повинуясь острой необходимости: было страшно взглянуть на собственную обглоданную голову. Хорошо еще, это случилось после сессии, и никто из знакомых ее в таком виде не застал.

А всем тем, кого Оля встретила в Московье, стрижка понравилась. Оля еще выпросила у мамы ее платье, мама немного располнела, а Оле оно было в самый раз. Строгое, классических линий, с чуть расклешенной длинной юбкой. Оля в нем была тоненькой и строгой. А глаза из-за стрижки были в пол-лица.

В качестве места встречи был выбран Старо-Рузский парк, и Оля с Валерией полтора часа ехали на метро, а потом еще на электробусе минут двадцать. После прибайкальских лесов парк показался Оле собранием комнатных цветов, зачем-то вынесенных на улицу и расставленных на асфальте.

Они приехали почти самыми последними. С Валерией заискивающе здоровались, девушки льстиво отмечали ее вкус в выборе костюма. Странно, Оля, пока училась в московской академии, не замечала, что в их группе сложились такие отношения. И тут же вспомнила, что она, в сущности, всегда была где-то вне группы. По Оле бывшие однокашницы скользнули поначалу равнодушным взглядом, потом кто-то узнал, и пополз шепоток: “Пацанчик приперлась, гляди-ка… Слушай, как она изменилась… А чего это с ней? И Лерка с ней…” Потом с независимым видом подошла Катя Епихина, окинула Олю оценивающим взглядом:

— Ничего прикид. Сколько отвалила?

Оле вдруг захотелось что-нибудь отколоть такое, чтоб у них всех рты пооткрывались. Потому она наивно похлопала ресницами и удивилась:

— Нисколько, разумеется. Это униформа, ее всем девчонкам в Академии Внеземелья выдают. Ну, чтоб свою одежду в мастерских на практике не портить. Я так подумала — едем на природу, чего я буду выпендриваться, правильно? Я ж забыла, что это у нас в Селенграде — природа. А тут — парк.

Катя отошла с отвисшей челюстью. К Валерии тут же подошли еще две девчонки, обе натянуто улыбались, а сами жадно щупали Олю взглядом. Валерия посмеивалась, Оля понимающе с ней переглядывалась.

В качестве “насеста” Валерия выбрала самое удобное место: за костром, между двумя деревьями, там, где свет был неярок. И похлопала по скамье рядом с собой, приглашая Олю. Девчонки поджали губы. Подошел Белов, глядя на Олю сальными глазами, протянул пластиковый стаканчик с вином. Оля отказалась:

— Я не пью.

— Ты чего? Винцо классное, мне предки из Киева прислали.

— Белов, ты не понял. — Оля холодно улыбнулась. — Пить уже не модно. В Селенграде никто не пьет.

— Да что такое этот сраный Селенград? — скривился Белов. — Провинция.

— Думаешь? — осведомилась Оля. — Вы за поездку в Америку бешеные бабки выкладываете, а нам еще и приплачивают, чтоб мы туда поехали.

Белов выпучил глаза. Оля едва сдержала смешок. А что такого? Ведь тем, кто стажируется в Америке, действительно платят деньги. Они там работают.

— Правда-правда, — подтвердила Валерия. — А ты думал, почему Академия Внеземелья — самый престижный вуз в Союзе?

— А, так это Академия Внеземелья, — протянул Белов с таким видом, будто знал, что это такое. — Так бы сразу и сказали…