Корректор

– …это больше полусотни уже в новом, – продолжал Женька. – А ты даже не во всех расписался. Не успел? Сань? Ты слышишь?.. А что опоздал-то? Случилось чего?

Алексу казалось, что друг тараторил неестественно быстро.

– Да нет, Жека, ничего. Приболел чуток. Но уже в порядке. Нормально, – бормотал Алекс, демонстративно разворачиваясь спиной.

Пожав плечами, Женька пошел за свой стол.

День проходил в нервном ожидании, и, верно поэтому, зубчатая муфта аварийной отсечки, которую Алекс прокручивал в двадцатый раз, и столько же дорабатывал, упрямо не стыковалась с привязками. Зато трижды прибегал Рупневский из шестого отдела, где ждали чертежи, и Алекс каждый раз твердо обещал все передать до конца четверга. И чем больше уверенности было в его голосе, тем больше недоверия читалось во взгляде Рупневского. После третьего визита тот засеменил к кабинету шефа.

Пусть на ковер Алекса сегодня не вызвали, но он ощущал грозовые тучи.

Задержаться, как требовала ситуация, не было никакой мочи. Хоть на куски режьте.

И махнув удивленно пялящемуся Женьке рукой, Алекс поплелся домой, едва волоча ноги.

Упав на диван, часок покемарил. Умылся. К приходу Светки ожил и пошустрел, почти как похмелившийся алкоголик.

На скорую руку жена сварганила ужин. Также быстро поели и разбрелись по углам. Светка – в кабинет, разбирать фотографии. Обычно она зависает там до ночи, а поэтому Алекс без опасений скользнул в ванную.

Как чувствовал. А может, и вправду чувствовал.

– Здравствуй, синьор из зеркала, – сегодня девушка впервые улыбалась, робко, но так мило, что Алекс вновь ощутил бабочек внизу живота. – Ты вышел из северной залы, – быстро заговорила она, и в ее уверенном голосе не ощущалось испуга. – Это хорошо, что ты являешься не в окно и не из трубы камина.

– Почему же это хорошо, прекрасная синьора?

– Синьорина, – кокетливо поправила девушка, оставив вопрос без ответа.

– Приношу свои извинения, синьорина, – не отрывая взгляда, Алекс отвесил небольшой поклон, упиваясь чудным диалогом. Он словно смотрел фильм, в котором сам же играл главную роль. И было это во сто крат приятнее чтения любой книги.

– Когда ты вошел, в твоем лице читалось недоумение, и даже смущение, – она сделала игривую паузу, и Алекс не мог оторваться от влажного блеска коралловых губ. – Но что могло смутить демона, не убоявшегося распятия святой Лукреции?

– Ты не можешь поверить, что я не демон?

– Почему я должна тебе верить? – в её словах снова чувствовались отголоски скрываемого страха. – Демоны коварны и хитры. Ты пытаешься убедить меня, что не демон. Но кто же ты тогда?

Не сразу найдя ответ, Алекс неуверенно промямлил:

– Я… человек. Просто человек, и все.

– Человек, живущий в зеркале? – В её глазах мелькнул задор первого маленького успеха.

– Почему опять в зеркале?

Неловкость оправдательной интонации Алекса подпитывала её решимость.

– А где, где ты тогда живешь?

Его брови сошлись суровой морщиной, а она довольно хихикнула.

– Вот видишь, видишь. Ты сам этого не знаешь. А я могу тебе объяснить.

Когда брови Алекса вскинулись домиком, она застрекотала напористо и задорно:

– Ты живешь в моей голове. Ты плод моего воображения. Ведь так?

О-фи-геть! Проекция моего сознания убеждает меня, что это я проекция ее сознания. Может, так и сходят с ума?

Обескураженный, Алекс пытался собраться с мыслями, когда девушка продолжила:

– По всему выходит, что сеньор Кремонини оказался прав? Хотя сама я до сих пор не склонна ему верить, и совершенно не представляю, как ты можешь жить в моей голове. Вот отец Антонио твердо убежден, что ты демон. И это понятно, он священник, тем более, что от размышлений сеньора Кремонини попахивает крамолой. Но по мне, это гораздо лучше, чем встреча с демоном. Сеньор Кремонини считает, что многие из одержимых демонами на самом деле общаются с иллюзиями собственного разума. Церковь вряд ли согласится с его суждениями, а отец Антонио страшно гневается, называя это ересью, и грозится донести инквизиции. Но ничего он не донесет, – она доверительно махнула рукой. – Потому что добрейшей души человек и друг моего папеньки.

Остановившись, девушка некоторое время смотрела на Алекса, затем игриво сузила глазки.

– А как тебя зовут? У тебя есть имя, или мне предстоит его дать?

– Конечно, есть, – он даже поперхнулся от подобной наглости. – Меня зовут Александр.

На мгновение она задумалась, затем кивнула, будто давая согласие.

– Да, так звали греческого полководца дохристианской эпохи. А еще это имя взял себе проклинаемый всеми папа Борджиа. Но мы будем считать, что я назвала тебя в честь полководца. Да и твой благородный лик более чем подходит этому имени. И если сеньор Кремонини все-таки прав, на что я очень надеюсь, то ты появился не от происков нечистых сил, а в результате моих дум о рыцаре моей мечты, которого я пока не встретила. И… – Тут на ее порозовевших щеках проявились умильные ямочки. – Я должна признаться, что все больше в тебя влюбляюсь. Нечто подобное я испытала всего один раз, по отношению к синьору Филиппо из Ноллы… Ох, сеньор Филиппо… – она мечтательно улыбнулась, покачивая головой. – Как обворожительно он умеет говорить. За одно это он достоин любви. А как убедительны его рассказы. А захватывающие философские беседы. Но сеньор Филиппо ровесник и друг моего отца. Кроме того, он холоден к женщинам, и совершенно не знатного рода, хотя лично для меня это не имеет никакого значения.

– Назови мне свое имя, принцесса. – Понемногу приходя в себя, Алекс с удовольствием вступил в игру собственного разума.

Ее улыбка вмиг сменилась удивлением, а задумчивые глаза забегали по лицу.

– Мое незаконное рождение не дает мне права на этот титул. И папенька вряд ли сумеет этого добиться, даже с учетом отсутствия детей в законном браке. А имя мое ты и сам должен знать.

Ее взгляд был вопросительно-ожидающим.

– Ах да, – поддержал Алекс игру. – Попробую догадаться… Мелифисента! – выдал он после небольшой театральной паузы первое пришедшее на ум имя принцессы из знаменитой повести Пристли.

Удивленно сжав губки, девушка смотрела сквозь Алекса.

– Как? Мелифисента? Мне не знакомо это имя… Хм… Странно. – Она надолго задумалась, потирая ладонью кончик носа.

– Как тебя зовут, прекрасная незнакомка?

В ее вернувшемся взгляде читалось сомнение.

– Джулия, – тихо сказала она. – Но ты должен это знать. Как и все остальное, что знаю я. Если ты действительно существуешь в моем разуме…

– Ой! – испуганно прошептала она. – Сюда кто-то идет.

После чего удалилась маленькими быстрыми шагами, подобрав подол длинного платья.

Неуклюжим зимним медведем Алекс слонялся по коридорчику, сворачивая в кухню, затем обратно через зал, растирая горящие щеки и виски. На грани ощущений он понимал, что по уши влюбился в призрачный образ.

Озадаченно сел к компьютеру, видя в этом какую-то защиту от сумасшествия. Сделал записи в файл: «1.Борджиа. 2.Кремонини. 3.Папа Александр. 4 Филиппо из…»

Изрядно поломав голову, он так и не вспомнил, откуда родом синьор Филиппо.

Вскоре выяснилось, что Борджиа были знаменитым семейством эпохи возрождения, а кардинал Родриго Борджиа стал папой Александром шестым. Знал ли Алекс это раньше, вызывало большие сомнения, но, поскольку тот пересекался с Микеланджело и Леонардо да Винчи, Алекс решил, что вполне мог о нем слышать, пусть даже на уроках истории.

Реальность синьора Кремонини вызывала сомнения. Когда же Чезаре Кремонини оказался философом и медиком той же эпохи, Алекс не на шутку озадачился. Тем более, что тот практически не был связан с Римом, разделив долгую профессорскую службу между университетом Феррары и Падуанским университетом Венеции. Вот о нем Алекс точно не должен был знать.

Светка зашла неслышно, в плюшевых тапках и цветастой пижаме с большим зеленым яблоком в руке. Алекс обернулся на сочное чавканье, когда жена, обнимая его одной рукой за шею, склонялась к экрану.