Коррупция в образовании, или Насмешки судьбы
Шрифт:
– Доброе утро, – поздоровалась я.
– Доброе утро, – приветливо ответил он.
– А у меня вот сегодня первая пара.
– Ты что, решила преподавать? – он невольно схватился за голову и посмотрел на меня с ужасом и сочувствием одновременно.
– А что не так, я очень рада, что мне доверили.
– Ты такая добродушная, такая бесхитростная! Я столько лет преподаю, и знаешь, сколько раз мне хотелось развернуться и пойти отсюда куда глаза глядят! Вот вроде бы все хорошо, но попадется на всю аудиторию один какой-нибудь умник, и все испоганит! Буквально вчера – все объяснил, все поняли, а одна девица
И вот я впервые вошла в аудиторию, вся в смятении – а вдруг я буду стесняться, а вдруг у меня голос будет дрожать…
И тут, при моем появлении, все студенты, как по команде, встали!
И у меня как будто камень свалился с плеч. Я моментально успокоилась. Я почувствовала себя, как рыба в воде. И вдруг поняла, что мне с ними – хорошо. И это ощущение не пропало со временем, на всех последующих парах оно так и оставалось со мной.
С молодежью приятно общаться, они в подавляющем большинстве добрые и отзывчивые, не натерпелись еще насмешек от жизни и человечества, ни в чем особо не разочаровались. У них еще далеко идущие планы, оптимистичный взгляд. В их глазах светится уверенность, что они всего добьются, покорят весь мир, заработают много денег, осуществят самые смелые мечты.
Ну а я, со своей стороны, помогаю им адаптироваться в этом сложном мире чисел и формул, понимая, как нелегко прийти в первый раз на занятия.
ГЛАВА 4. ЧТО ЗНАЧИТ КОРРУПЦИЯ
В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Суходнищева увольняется!
Эта новость прозвучала как гром среди ясного неба.
Первыми мне об этом сообщили студенты, и я просто не могла поверить. Она столько лет здесь проработала, сидела начальником учебного отдела, а когда ее оттуда прогнали за утерю учебно-методических комплексов, перешла на преподавание. Другими словами, держалась руками и ногами за эту работу.
На следующую пару пришла другая группа, и ребята мне рассказали то же самое.
– Потопова сегодня такая расстроенная ходит, говорит «сожрали нашу дорогую Светлану Ивановну!»
Я, не удержавшись, фыркнула.
– И кто же ее, интересно, сожрал?
– Да это все из-за ее группы. Помните, в прошлом году из-за ковида мы все сидели дома?
Еще бы такое не помнить! Целый месяц все сидели дома, выходить на улицу было не рекомендовано, однако, я все же ходила каждый день на прогулки, но работы так не хватало!
– Тогда еще общагу закрыли, всем велели уезжать домой.
– Да, помню, – сказала я.
– Так вот, всех выгнали неожиданно, времени на сборы было в обрез, и никто из проживающих не написал заявление на выселение. Поэтому оплату за общежитие бухгалтерия продолжала начислять. Причем туда автоматически включили и время каникул, и сумма в итоге серьезная получилась.
– А почему так сделали? Чисто из-за формальности, потому что не было заявления на выселение?
– Ну да. Как-то несправедливо получается.
– А почему нельзя заявления написать задним числом и пересчитать оплату?
– Потому что деньги уже оприходованы. Многие студенты возмущались,
и писали, и звонили куда только возможно, а толку нет. Ну а Светлана Ивановна же очень любит своих девочек, она начала права качать, бегать в вышестоящие инстанции, жаловаться где только можно.– Удалось чего-то добиться?
– Нет, студентам все равно говорят платить. А Суходнишеву обвинили в коррупции и попросили уволиться.
– Странно, почему она так легко согласилась? Может, мы чего-то не знаем? – задумчиво проговорила я.
Ох, говорила я ей, не оценят ваши девочки вашей доброты! Рыла яму мне, а угодила в нее сама.
На перемене я пошла в преподавательскую – послушать, что люди говорят.
Конечно, все только и говорили про увольнение Суходнищевой. Она и сама была здесь.
– Тридцать три года проработала без единого замечания, – рассказывала она, – а теперь мне замечание объявили с занесением в личное дело. Я так подумала, сейчас замечание, потом они мне объявят выговор, а на третий раз, по закону – увольнение. Оно мне надо? Я лучше сама уволюсь.
– Я так расстроена, – чуть ли не со слезами сокрушалась математичка Анна Александровна. – Ну почему, почему меня лишили вашего общества? Я так люблю наши обеды, наши беседы!
– Я тоже всех вас люблю, дорогие коллеги, – уверяла Суходнищева, – я всех вас благодарю за совместную многолетнюю работу, я буду по вам скучать. Но я не могу стерпеть такого унизительного обвинения – в коррупции и превышении полномочий.
Со всех сторон на нее посыпались горестные прощальные слова.
– Только благодаря вашей помощи я научилась составлять методички, – говорила молодая преподавательница физики.
– Спасибо вам за все от всей нашей семьи, – это уже были слова англичанки Надежды Олеговны.
Судомеханик Глазырин напутствовал Суходнищеву словами:
– Ты молодец, отстояла свою точку зрения, не сдалась, так держать!
– Удачи вам и всего наилучшего в дальнейшей жизни, – сказала экономист Нелли Павловна.
Тут же послышались самые лучшие пожелания, напутствия, но никто, никто не сказал чего-то вроде «оставайтесь, Светлана Ивановна, мы вас поддержим и еще повоюем». Хотя, наверно, это было бесполезно.
У меня тоже промелькнула мысль сказать Суходнищевой на прощание что-нибудь оптимистичное, но сколько я ни думала, а никаких хороших слов у меня для нее не нашлось.
Наконец стали спрашивать, что же она теперь будет делать, куда пойдет.
– Может, дома буду сидеть, меня муж обеспечивает.
Я чуть не расхохоталась. Про мужей можете мне не рассказывать, – все, что они зарабатывают, уходит на них самих и на детей. А если муж прямо миллиардер, то что она вообще забыла в этом колледже на целых тридцать три года?
– А может, репетиторством буду заниматься, – продолжала Суходнищева, – не знаю пока еще точно.
Через пару месяцев дошли слухи, что она устроилась в какой-то лицей и преподает там математику. Ругает тамошних студентов, якобы они в разы хуже тех, с которыми она сталкивалась в нашем колледже, в коллектив влиться не может, все вокруг чужие, много молодых, неопытных.
А ее любимые девочки забыли о ней в тот же день. Ни разу не слышала от них ни единого слова о бывшем кураторе.
На выходе из преподавательской сталкиваюсь с Евгением Владимировичем.