Корсар

— Наши потери? — спросил я.

— Пока двое, — ответил Шон.

— Понял, занимайтесь, — ответил я.

Пора было снова идти в город. Там по-прежнему щёлкали выстрелы, и где-то к востоку отсюда пальба переходила почти что в канонаду, не замолкая. Похоже, там было жарко, а значит, нужно было спешить на помощь. Я обвёл взглядом толпу.

— Эмильен! Жорж! Муванга! — позвал я. — Мушкеты заряжены?

— Обижаешь, кэп, — нахмурился Жорж.

— За мной, — приказал я. — Парням надо помочь.

Мы вышли, растягиваясь в цепь, лёгкой трусцой побежали по узким улочкам туда, где слышались звуки выстрелов и крики.

— Старая гвардия снова в деле, да? — мрачно хмыкнул Эмильен.

— Лучшие из лучших, — отозвался я.

Бой шёл за какое-то поместье, двухэтажное и просторное, и испанцы, засевшие внутри, отстреливались с балкона и из окон, не давая никому из наших даже высунуть нос. На земле уже лежал мёртвый флибустьер, один из голландцев. В полумраке его кровь на песке казалась чёрной. Остальные укрывались за невысокой изгородью, низко пригибая головы.

— Капитан! — взъерошенный Гастон подбежал к нам, низко пригибаясь.

С ним было ещё четверо, они стреляли из мушкетов по очереди в сторону поместья, особо даже не пытаясь целиться. Испанцы отсиживались в укрытиях, лишь изредка пытаясь пальнуть в ответ, видимо, уже начали экономить боеприпас. Здесь точно не помешал бы пулемёт. Всё сразу стало бы совсем иначе.

— Сколько их там? — спросил я.

— Человек семь… Шесть, одного точно подстрелили, — затараторил Гастон. — Суки, Вильяма подстрелили, сходу, мы даже подойти не успели, сразу же по укрытиям, давай тоже палить…

— Ну, тихо, тихо, я понял. Выкурить их не пробовали? — спросил я.

— Что? Нет, — ответил Гастон.

— Сейчас тогда, подожди минутку, — сказал я.

Я быстро осмотрелся, нашёл взглядом ближайшую конюшню, побежал туда. Разбуженные лошади испуганно ржали, но мне они были не интересны. Сено, вот что мне было нужно. Я взял целую охапку, выбежал на улицу. Гастон пристально глядел за моими действиями, остальные были заняты испанцами, перестреливаясь с защитниками усадьбы. Я взял пучок сена, обвязал его соломиной, чтобы он не развалился в полёте, подбросил на ладони. Это вам, конечно, не РДГ-2, и даже не серная шашка от клопов, но тлеть и дымить должно тоже неплохо.

Гастон быстро понял, чего я хочу, помог накрутить ещё подобных пучков. Высекли искру, подожгли один, раздули потихоньку. Белый густой дым повалил, будто из паровозной трубы.

— Задайте им жару, парни, я подберусь поближе! — воскликнул я.

Флибустьеры открыли огонь, стреляя один за другим и не давая испанцам высунуться, а я подбежал с тлеющим сеном и забросил его прямо на балкон усадьбы. Гастон забросил другую в распахнутое окно, а следом поджёг ещё один пучок и тоже забросил внутрь.

— Долго они там не просидят! — воскликнул я.

Несколько испанцев высунулись с мушкетами, но их тут же меткими выстрелами сняли наши буканьеры. Из окон начал валить серый дым, что-то громыхнуло внутри.

— Сейчас сено прогорит и рвём внутрь, возьмём их в сабли! — крикнул я.

Я вытянул из перевязи пистолет, взвёл курок, присел, укрывшись за изгородью. Но что-то пошло не так. Из окна вырвался всполох пламени, испанцы, кашляя и крича, полезли наружу. Некоторые даже без оружия, однако нам было всё равно, флибустьеры убивали всех подряд.

Из окна снова полыхнуло, дым превратился в чёрный, поднимаясь высоко вверх. Красное пламя лизнуло крышу, перекидываясь по балкам, что-то затрещало. Я, опустив руки, наблюдал, как богатую усадьбу, наверняка забитую предметами роскоши, безжалостно охватывает огонь. Да, в этот раз идея с дымом не сработала, вернее, сработала не так, как я хотел.

— Уходим, — мрачно произнёс я, глядя на пламя, пляшущее багровыми отсветами на крыше усадьбы.

— Кэп, может, успеем взять чего? — тоскливо спросил Гастон.

— Нет, — отрезал я. — Уходим. Сейчас и огонь дальше пойдёт.

Ветер как раз дул на запад. Этот пожар никто не будет тушить, будто нам больше делать нечего. Выпускать горожан из церкви я тоже не собирался. А значит, искры и пламя полетят дальше по крышам, сжирая один дом за другим. Досадно, но что поделать. А хуже всего то, что выкупа за город нам не видать.

Глава 12

Мы поспешили обратно к церкви, по дороге зазывая всех с собой. Нужно было сматывать удочки. Желательно полным составом.

Тринидаду, видимо, суждено было сгореть. Впрочем, я не слишком-то расстраивался, понимая, что ограбить каждый дом, отыскать все тайники и забрать все ценности у нас бы не получилось при всём желании. Ну а раз Тринидад я не съем, так хоть понадкусываю, и гори он синим пламенем. Судьба его жителей меня вообще не заботила.

— Собирайте всех, — приказал я. — Уходим к кораблю. Грузите мулов, гоните к берегу.

Из церкви никого не выпускали, мы только вынесли всё награбленное. Двери, выломанные Мувангой, пришлось подпереть какой-то телегой, но я знал, что долго они не продержатся, горожане выйдут оттуда почти сразу. Поэтому надо было спешить.

— Что случилось? Что за спешка? — спросил Шон, как только я объявил ему, что нам пора уходить.

— Выкупа за город не будет, — сказал я.

— Это почему? — нахмурился он.

— Потому что города не будет, — сказал я. — Там пожар начался. Поэтому уходим, и как можно скорее. Как и планировали изначально.

— Твою мать, — выдохнул Шон. — Всё как всегда.

Самым сложным здесь оказалось собрать всех флибустьеров, увлечённых грабежом и погромом. Тем более, что некоторые уже добрались до винных погребов и запасов сангрии, которую тут же принялись нещадно уничтожать целыми бутылками. Нескольких таких борцов с алкоголем даже пришлось погрузить на телегу вместе с ранеными. Троих мёртвых я приказал тоже забрать с собой, чтобы не оставлять их тела испанцам, не то их всех повесят уже мёртвых, будут глумиться, вымещать злобу, а этого никто из моих парней не заслуживал.

Мы выдвинулись в путь, только когда уже рассвело окончательно, а огонь перекинулся на другие дома, чёрным столбом поднимаясь над городом. Пираты ворчали, что мы уходим слишком рано, что ещё очень много добычи осталось в домах, но я боялся, как бы не стало слишком поздно. Я понимал, что могу навлечь на себя гнев команды таким решением. Но мы лишились нашего единственного преимущества, внезапности, и будет гораздо хуже, если мы все здесь поляжем.

Оставалось только надеяться, что награбленного хватит, чтобы каждый получил достойную долю, которой не стыдно будет похвастаться. Если не хватит, то будет очень неловко.