Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Корсары Николая Первого
Шрифт:

К вечеру шведские корабли уже практически настигли беглецов, но, как оказалось, все же чуточку опоздали. Барометр падал весь день, но в какой-то момент он попросту рухнул. Ветер, постепенно крепчавший, к тому времени превратился уже в некое подобие шторма, и вот тут выяснилась интересная особенность испанского корабля. Сравнивая его с корветом, Верховцев сразу ощутил заметно худшую маневренность. Для торгового судна неудивительно. Вот только, как оказалось, построенный для дальних океанских переходов корабль волну держал играючи. А вот «Князя Варшавского», изрядно валяло на волне, это мичман помнил. И шведские фрегаты, похоже, не избежали подобного недостатка. Чему, к слову, не стоило удивляться. Корабли,

построенные в не самой мощной державе и предназначенные для вод закрытой со всех сторон Балтики, вряд ли могли рассчитывать на запредельную мореходность. Которая сейчас ой как пригодилась бы!

Ночью шторм разыгрался не на шутку. Убрав все паруса, кроме штормовых, «Санта-Изабель» моталась на волнах, как одинокая ягода в корзине. Шведские фрегаты окончательно исчезли из виду, очевидно, отстав, но легче от этого не становилось. Теперь надо было бороться просто за выживание.

И вот тут лучше всех показали себя испанцы. Опытные моряки, не раз ходившие за океан, с парусами они управлялись лихо. Русским, стоило признать, до них было далеко. Все же дальние походы не самый любимый конек русского флота. Хаживали, конечно, в кругосветки, Антарктиду открыли, но то был удел элитных экипажей. Большинство же занимались тем, что британцы пренебрежительно называли каботажем. А учитывая, что матросы с корвета в большинстве молодежь, зрелище было так себе. Но – труса не праздновали и даже никого не потеряли, что в такую погоду уже достижение.

К утру ветер и не думал стихать. Корабль выдавал сейчас узлов пятнадцать, а то и больше. Ни один пароход не смог бы развить такую скорость. Плохо только, что их волокло прочь от родных берегов.

Лишь ближе к вечеру стало немного спокойнее, но волны пока не унимались, и «Санта-Изабель» приходилось несладко. Зато Верховцев поймал себя на мысли, что ему все это явно пошло на пользу. Раньше у него была одна, как он считал, постыдная особенность. Даже при относительно небольшой качке его мутило, да так, что порой он с трудом сдерживался, дабы желудок не вывернуло наизнанку. Самое смешное, что первоначально этим мучились практически все начинающие флотоводцы, но, в отличие от сокурсников, у Александра это не проходило и, похоже, не собиралось.

Зато после навалившихся на него приключений вдруг оказалось, что он не чувствует ни малейших позывов к морской болезни. Что уж тут повлияло, заплыв в ледяной воде, простреленная рука, о которой он, к слову, уже больше суток не вспоминал, или ночь на мостике в отчаянных попытках удержать корабль? А может, чужие корабли, от которых с трудом оторвались, или осознание того, что в любой момент под днищем корабля может раздаться хруст, радостно сообщающий о подводной скале, на которую они налетели? Трудно сказать, главное, море его бить перестало.

Окончательно море успокоилось только под утро, когда все уже валились с ног от усталости. К тому времени окончательно разошлись тучи, и в неверном свете луны удалось рассмотреть берег. До него оставалось мили две, не больше. И не увидели б, однако в серой мгле слабо замерцали огни какой-то деревушки.

Наскоро померили глубину, обнаружили, что под килем всего-то десяток саженей, и отдали якорь, после чего люди попадали там же, где и стояли. Плевать было и на мокрую одежду, и на твердые палубные доски – как оказалось, все это совершенно не мешало спать. Правда, очень скоро народ как-то незаметно перебрался в кубрик…

Александр проснулся с первыми лучами солнца. Сколько он проспал? Три часа? Четыре? В любом случае немного, однако чувствовал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Настроение не испортила даже мокрая одежда, тем более что гардероб прежнего капитана был практически нетронутым и, что самое главное, чистым. Так что на палубу он вышел, словно только-только

гулял по улицам Мадрида.

– Ну, красавец! – прокомментировал Матвеев. Он как раз уминал огромную тарелку яичницы с беконом, устроившись прямо на палубе, в тени мостика. Там же расположились Гребешков, Сафин и здоровенный, до ушей заросший густой черной бородищей испанец. Его, как уже знал мичман, звали Диего, и служил он на «Санта-Изабель» ни много, ни мало, а боцманом. Соответственно, авторитетом у испанской части команды пользовался немалым и, за отсутствием капитана и прочих офицеров, остался у своих за старшего. К слову, и по-русски неплохо понимал, хотя говорил с трудом.

– Мы на вашу долю оставили. Не побрезгуешь?

Александр усмехнулся. Нет, конечно, офицеру с нижними чинами за одним столом трапезничать вроде как бы и не положено. Вот только если ты с ними на одном острове выживал, потом в бою друг другу прикрывал спины… Некоторые условности в такой ситуации кажутся не просто смешными – глупыми.

В общем, на огромной сковороде оказалось еще изрядное количество простого, но вкусного и даже не успевшего остыть жарева. Тарелками, правда, не пахло – обычные железные миски, но это мелочи. Хуже, что вилок не было, ну да и ложкой можно управиться. Особенно когда в комплекте с завтраком идет самая лучшая приправа – голод. В такой ситуации бежать в каюту и потрошить наследство капитана в поисках той самой несчастной вилки, по меньшей мере глупо.

– Ну, что дальше будем делать? – спросил Матвеев, когда они закончили уминать яичницу и перешли к напиткам. Александр пил крепкий до черноты и такой же сладкий кофе, Диего – его же, но без сахара. Как ни странно, Гребешков тоже отдал должное напитку – когда-то пристрастился в дальнем походе, как он сказал. Сафин предпочел более прозаичный чай, а Матвеев и вовсе на кофе посмотрел, как на гадость какую-то, и заявил, что бусурманское пойло он потреблять не станет. Так что – тоже чай, и никакой альтернативы. Старовер, что с него взять.

– Идем домой, что же еще? – слегка удивленно ответил Александр.

– Можно и домой, но… Поверь мне, мичман, не дойти нам.

– Это почему еще?

– Англичане – не дураки. Сейчас они Питер блокировали наглухо.

– Из-за нас? – спросил Верховцев и замолчал. Вопрос был глупый.

– Да нет, что ты. Мы – так, сошка мелкая. Даже если те, со шлюпа, которые разбежались, уже добрались до своих… А так, скорее всего, и есть. Разве что финны их перебили.

– Финны ж вроде на их стороне.

– Э, мичман, какой же ты еще молодой, наивный. Финны – на своей стороне. У них одна мысль в голове: бойся сильного, режь слабого. Знаю я их, те еще поганцы. Ладно, будем думать, что добрались. И что, флот за нами погонят? Не стоим мы этого, поверь. Но вот порты наши они блокируют, для них сейчас главное торговлю нашу разрушить.

– А столица? Они ж на нее попрут.

– Ага. Британский капитан об этом тоже говорил. Мол, форты с утра расстреляем, обедать уже на Невском будем. Пустое это, бахвалятся и только. Ты на меня не смотри, что мирный человек, я флотскому интендантству много чего поставлял, знакомства имею и понятие о том, что флот может, а что нет, тоже. Кронштадтские форты они не пройдут.

– Я это и сам понимаю.

– Тогда зачем ерунду говоришь? Британцы, чай, не глупее тебя. Ясно же – постараются блокировать флот и начнут грабить. Собственно, уже начали. И проскочить мимо них будет сложно.

– Он дело говорит, – хмуро буркнул Гребешков. – Я так мыслю, не то что к Кронштадту не прорвемся – не дойдем до него. Несло нас далеко, тащиться долго, чужих кораблей здесь, как собак нерезаных. И все постараются нами поживиться под шумок. Война все спишет.

Возразить было нечего, только вчера от шведских фрегатов бежали. Мичман хмуро кивнул:

Поделиться с друзьями: