Корсиканская авантюра

Фигателли, сидя за кофе в задней комнате собственного бара, делились впечатлениями от визита.

– Н-да, – сказал Фло, – интересно, это я становлюсь по-стариковски подозрительным или он знает больше, чем хочет сказать?

– Должно быть, он знает об этом все. Если даже Морис, протрезвев на минуту, успел уловить слух, то уж Зонза с его агентурой слышал наверняка. Сколько у него человек болтается на улицах, держа ушки на макушке? Дюжина? Пятьдесят? Он не может не знать.

Братья несколько минут посидели молча, пытаясь придумать, как убедить Зонза поделиться с ними своей информацией. Однако пришлось признать, что он не из тех людей, которые легко сдаются под нажимом. Ни о каких угрозах и речи быть не может. Деньги помогли бы, но сколько потребуется?

– Если б нам только узнать, кто эти русские, то и способ нашелся бы, – помечтал Джо. Он достал телефон. – Давай-ка вызвоним Мориса. Может, он вспомнит, от кого у него информация.

Морис, по своему обыкновению, вошел украдкой, как будто в любой момент ожидал нападения. Маленький, чернявый, с короткой нечесаной бородкой, он гордился своей неброской внешностью. «В толпе затеряться легко, – любил повторять он, – а ты попробуй исчезнуть в пустой комнате». И это была правда. Подобно хамелеону, он обладал способностью сливаться с любым окружением. Замечательное качество для шпиона.

Морис принял предложенный стаканчик корсиканского виски и выжидающе уставился на братьев Фигателли, поскольку мысль о возможной работе никогда не покидала его.

– Помнишь те слухи, что до тебя дошли? – начал Джо. – О паре русских.

Морис вскинул руки, сдаваясь:

– Не торопите меня. Слухи до меня дошли, но о подобных делах не трубят в вечерних новостях. Узнать имя жертвы? На это требуется время.

– Может быть, дело упростится, если мы узнаем имена этих русских.

– О. – Морис поскреб бородку. – А ты прав. Из одного вытекает другое. Так вы хотите, чтобы я…

– Обещанная тебе премия растет с каждой минутой, – усмехнулся Фло.

Морис допил виски и встал:

– Всегда рад встрече с вами, господа. Я еще вернусь.

15

Первое интервью с Вронским, которое Филипп приправил раболепной лестью, обычно приберегаемой им для опасных политиков, прошло прекрасно. К моменту его завершения Вронский чувствовал себя вольготно, спокойно, потому Филипп надеялся, что тот нечаянно выдаст какой-нибудь секрет. Для следующей встречи Вронский даже согласился покинуть плавучую утробу «Королевы Каспия» и встретиться с Филиппом за ланчем в «Пероне», настояв лишь на отдельном столике на одного для Никки, своего телохранителя, который всегда был рядом.

За ланчем Вронский, предвкушая удачное интервью, заговорил первым. До сих пор ему не доводилось бывать в «Пероне», и его привел в восторг роскошный вид на море и заодно на «Королеву Каспия», стоявшую на якоре в пяти сотнях ярдов от берега.

– Видите? – кивнул он на яхту. – Она следует за мной, словно верный пес.

Филипп улыбнулся и налил вина.

– Я тут подумал, – начал он, – у вас такая удивительная жизнь, объехали весь мир, заработали миллионы – прошу прощения, миллиарды, – будет просто обидно, если придется ужать все ваши достижения до размеров одной статьи. Такому человеку требуется особый подход.

Брови Вронского удивленно поползли вверх.

– У вас есть идея?

– Есть. Хочу предложить вам написать вашу биографию.

Филипп ожидал реакции: приступа ложной скромности, возможно, или легкого прилива гордости, однако Вронский ничего не ответил, прокручивая идею в голове. Как и многих богатых и успешных людей, его частенько посещало мучительное чувство, что того, чего он достиг, как-то недостаточно. Чего-то не хватает: признания, славы, известности. Если же достижения будут записаны, это станет безоговорочным доказательством для всех, что он, Олег Вронский, исключительная личность. И льстивая биография – один из способов добиться этого. Ничего удивительного, что Вронский немедленно признал идею привлекательной.

– Я провел небольшое исследование, – сказал Филипп, – у нас есть отличные составляющие истории богача: скромное начало, рискованные приключения в Африке и Бразилии, невероятный успех, – людям такое нравится. – Он покачал головой. – Простите. Я знаю, мы встретились для того, чтобы работать над интервью. Но меня по-настоящему захватила идея биографии. Может, вы подумаете?

Посеяв семена, Филипп снова сосредоточился на своих заметках, и пошли вопросы. Они начали с вполне безобидного. Нравится ли Вронскому во Франции? Куда он направится после Марселя? Играет ли он в гольф? Где он останавливается, когда бывает в Лондоне и Париже? Бывает ли он на Ривьере?

Из всего этого логически вытекал следующий вопрос Филиппа:

– Я слышал, что на юге Франции русские селятся дюжинами. Среди них есть ваши знакомые?

– Есть несколько человек, – подтвердил Вронский, – но не здесь, здесь для них слишком тихо, вечеринок маловато. Они предпочитают Ривьеру. Например, мыс Антиб. Я был там недавно – все больше смахивает на пригород Москвы.

Пока продолжался ланч и лилось вино, Вронский признался, что с соотечественниками встречается нечасто: «Все они по большей части деревенщины, деревенщины, которым здорово повезло, шумные, вульгарные, некультурные». Однако Филипп, почувствовав в этом заявлении некоторую поспешность, не поверил до конца. Он мысленно сделал заметку присмотреться к русской колонии на побережье.

Когда ланч плавно подошел к завершению, Филипп объявил Вронскому, что у него достаточно материала, чтобы приступить к работе, и пообещал договориться с фотографом, который приедет и отснимет великого человека на борту его яхты и, может быть, на фоне его «бентли». Они распрощались в самых теплых словах, и каждый ощущал, что встреча прошла более чем удовлетворительно.

Нино Зонза переживал необычный для него приступ нерешительности. Будучи человеком, обычно принимающим решения мгновенно, он вдруг поймал себя на том, что разрывается между желанием недурно нажиться на сделке с Обломовыми и природным инстинктом принять сторону Фигателли, которые, как и он сам, были корсиканцы.

В довершение его проблем возникал вопрос, что делать с проигравшей стороной. Если он решит в пользу Фигателли, Обломовы, без сомнения, постараются отомстить. А что, если он выберет Обломовых? Что ж, Кальви – город маленький, здесь мало что можно утаить. Фигателли обязательно узнают, что он принял сторону противника. Они будут недовольны, а недовольный корсиканец у тебя на пороге – человек в высшей степени опасный.

В конце концов именно это соображение помогло Зонза прийти к решению, показавшемуся вполне приемлемым: сообщить о проблеме победителю, и пусть уж он сам разбирается с проигравшим. Да. Вот так будет лучше всего. Он вызвал шофера и дал ему записку, приказав отвезти в бар братьев Фигателли на рю Какая-то-там.

Встречу назначили на следующий вечер. Как и в прошлый раз, братьев Фигателли забрал неподалеку от крепости и доставил в дом Зонза безмолвный шофер. Однако на этот раз старик проявил гостеприимство: на низком столике перед его креслом стоял поднос с тремя стаканчиками и бутылкой myrte. Хозяин жестом предложил братьям сесть напротив него.

– Как говорилось в моей записке, – начал он, – до меня дошла кое-какая информация, которая может быть вам интересна. Я выскажусь яснее, но сначала, – старик улыбнулся своей золотозубой улыбкой, – надеюсь, вы отдадите должное напитку.