Корунд и саламандра, или Дознание

7. Посол Великого Княжества Ижеславского

– Не понимаю я нашего князя. – Секретарь посла косится на притороченный к седлу сверток с дарами. – Что толку будет с этого союза, если молодой король Полуострова поклялся не ввязываться в чужие войны? Ней-тра-ли-тет, – похоже, он пытается произнести это слово презрительно, однако недоумение берет верх.

– Князь надеется, что эта война не покажется ему чужой. – Посол пожимает плечами. – Рудные горы и солидный кусок северного побережья! Согласись, это неплохой аргумент.

– Может, и неплохой, – говорит секретарь.

– Однако вряд ли способный перевесить коронационную клятву? – продолжает за него посол. – Иногда я и сам так думаю. Но мы обязаны сделать все возможное…

8. Луи, король Таргалы

Король не входит – врывается в комнату.

– Что случилось? Меня как дернуло что – сюда!

– Анже нашел, – говорит Серж.

Я рассказываю – о мече, о планах князя Гордия, о разговоре посла с секретарем… я тороплюсь, перескакиваю с одного на другое, в конце концов Серж останавливает меня и предлагает начать сначала. Во второй раз мне удается говорить почти спокойно.

– Вот оно что, – произносит король, выслушав до конца. – Ну ладно же!

Он подходит к мечу и с минуту стоит молча, глядя не то на изукрашенные ножны, не то в ночь за окном. Я замираю. Тревожный холодок течет по спине. Что-то будет…

Король Луи смыкает ладонь на рукояти. Неуловимо быстро меч оказывается у него в руке, сверкая голубоватыми искорками по краю клинка.

– Ты славный меч, Упивающийся, – громко, отчетливо и торжественно говорит король. – Но пока тебе придется пожить в ножнах. Я не собираюсь воевать.

Голубые искорки гаснут. Клинок прячется в ножнах с глухим разочарованным шорохом. Король глубоко, прерывисто вздыхает. И говорит, не дав себе и секунды передышки:

– Я благодарю тебя, Анже. Ты спас нас от ненужной войны. – Губы короля презрительно кривятся. – Рудные горы и северное побережье! Они меня совсем за дурачка держат?! Первое, что сделаю я, – пошлю гонца к Егорию.

– Это кто? – шепотом спрашиваю я Сержа.

Король слышит и отвечает мне сам:

– Егорий – король Двенадцати Земель. Он тоже предлагал мне союз. – Король Луи жестко усмехается, и в его голосе я вновь слышу огонь и сталь. – Теперь, когда я знаю больше, мы можем вернуться к этой идее. Готов поспорить, у нас будет свой порт на их северном побережье!

Король размышляет, и в глазах его я вижу сталь. Как страшен он был бы с Упивающимся в руках, думаю вдруг я.

– Я знаю, послушник не может принимать награды, – говорит король. – Я награжу монастырь. Но я запомню, что награду заслужил послушник Анже.

НОЧЬ ОЖЬЕ

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

– Наконец-то, – вздыхаю я. В келье сумрачно, тихо и спокойно, и ждут на столе «серебряная трава», Юлина брошка, амулет короля Валерия и Сержев гномий нож. И никаких тебе интриг, кроме давно позабытых…

– И ни капельки не гордишься? – Серж усмехается. – Благодарность королевская, не абы что.

– Горжусь, пожалуй, – признаюсь я. – Заколдованный король тоже не абы что. Только здесь спокойнее.

– Это да. – Серж валится на свою койку. – Отдыхай, Анже. Ты вчера выдохся, да и до того…

– А завтра на огород? – ехидничаю я.

– Обойдешься, – парирует Серж. – Пора и за дело.

– Наконец-то, – ублаготворенно заявляю я.

Серж не замечает, как «серебряная трава» оказывается в моей руке. Да, честно говоря, я и сам этого не замечаю…

2. Васюра, капитан Тайной службы короля Андрия

Васюра вваливается с пьяной непринужденностью, обложив руганью кого-то в коридоре и хлопнув дверью. И мгновенно трезвеет.

– Время, – почти шепотом сообщает он. – Простились?

– Да, – так же тихо отзывается Ожье. – Я готов.

– Пропуск мне пока отдай.

Ожье вытягивает из-под ворота серебряную бирку. Снимает, подкидывает на ладони:

– Держи.

– Но, Васюра… – Юлия стремительно подходит к гостю.

– Ни слова, – прерывает он. – Я все понимаю, клянусь вам, Юлечка. Я виноват перед вами, знаю. Но мужчина не может вечно сидеть при жене.

– Я только хотела знать…

– Вам незачем знать, – решительным шепотом отвечает Васюра. – И, умоляю, никому ни слова. Ваш муж проводит время с капитаном Сергием, или с отцом Лаврентием, или…

– Да, я поняла, – Юлия кивает. – Но неужели мне нельзя…

– Юли…

– Да, Ожье, – всхлипывает Юлия. Обнимает мужа, прижимается к нему – всего на миг. И отстраняется, безмолвно принимая его решение.

Ожье протягивает руку, ласково касается ее щеки. И быстро выходит вслед за Васюрой.

3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

– С ума сбрендил, – Серж глядит на меня по-настоящему сердито. – Тебе, Нечистый тебя побери, что сказано было?!

– Но я ведь чуть-чуть…

– Ну да, чуть-чуть! Было уже с тобой, откачивали!

– Но мне совсем не плохо. Я и не устал даже!

– Болтай больше! – Серж выхватывает у меня серебряный шнурок, кидает на стол и уже тише говорит: – Пойми ты, Анже, гнать некуда. Ведь себе только хуже делаешь!

– Ладно, – вздыхаю я. – Больше не буду. Прости, Серж. Но я правда не устал.

Серж только рукой машет и отворачивается. Хорошо, подошло время трапезничать, а то я уж начинаю бояться, что он всерьез рассердился. Но обед приводит Сержа в благодушное настроение, и под моим умоляющим взглядом он сдается:

– Ну что с тобой поделать, друг Анже! Давай посидим чуток в саду под солнышком, а потом…

Правда, он старается сидеть под солнышком как можно больше. Но в саду стоит удивительная тишина, на ранних вишнях в робкой зелени молодых листиков уже проклевываются бутоны… И верно ведь, гнать некуда, думаю я. Когда еще случится вот так спокойно посидеть под благодатным весенним солнышком.

И, уже вернувшись в сумрачную келью, не сразу берусь я за «серебряную траву». Сначала благодарю Сержа за то, что он выпихнул меня из тьмы Смутных Времен в цветущую весну.

И Господа – за свет этой весны.

4. Ожье, вассал короля Андрия

Горит костер, кипит в котелке похлебка, сидят рядом парни, для которых он – свой. Кое с кем из них Ожье сошелся коротко еще на пути в Двенадцать Земель, с другими познакомился только неделю назад, когда выехали из Славышти на юг. Нормальные парни, не хуже и не лучше тех ребят, с которыми он простился навсегда в Корварене. Разве что с поправкой на чужие обычаи… но к обычаям он уже привык. И разве ему здесь хуже, чем там? Лучше… хотя он и сам еще не понимает толком, почему. Может, из-за простоты общения, зачастую отметающей воинскую субординацию и условности благородного обхождения? Или из-за интереса к жизни, подогреваемого тем удивительным, чего не видел он ни дома, ни в Корварене? Да что говорить, хотя бы потому, что Юли рядом, что слушаются руки, что Сергий с Васюрой скучать не дают… Жизнь полна смысла, прав был король Андрий, прав! И волна горячей, истовой благодарности к новому сюзерену накрывает бывшего гвардейца Анри Грозного.