Кошечка в сапожках

— Да, конечно.

— Вы узнали его? — спросил он, волнуясь.

— Несомненно, — ответила женщина, — он сидел справа от меня. Заказал мартини с двумя оливками.

Карлтон Барнэби Маркхэм говорил Мэтью, что заказал порцию очень сухого мартини с двумя оливками.

Уоррен придвинулся к ней вплотную. Это было нетрудно сделать, так как она весила не менее двухсот фунтов и как бы переполняла место, которое занимала. На ней были синие брюки в обтяжку и синяя футболка с надписью на груди: «Толстый — значит красивый». Ее ноги в шлепанцах сложены крест-накрест; волосы соломенного цвета, свободно свисая на одно ухо, были с другой стороны забраны назад и скреплены за ухом бледно-голубой декоративной заколкой. В этом же ухе болталась большая серьга с фальшивыми бриллиантами. Уоррен решил, что ей далеко за сорок. С толстыми людьми разговаривать иногда бывает довольно затруднительно.

— Это было двадцатого ноября, — сказал он, — вечером в четверг.

— Верно, двадцатого, — подтвердила женщина, — в четверг вечером.

— Между десятью и одиннадцатью.

— Да, именно в это время он и зашел, — кивнула она, взяла свой стакан и, сделав изрядный глоток, поставила на место и икнула.

— Он разговаривал с вами? — спросил Уоррен.

— He-а. Только выпил свое мартини с двумя оливками, посмотрел «ящик», заплатил и ушел.

— Во сколько примерно?

— Что «во сколько»?

— Вышел во сколько?

— У меня часов нету, — сказала женщина, показывая голое запястье.

— А откуда вы знаете, когда он пришел?

— Тогда они у меня были, — ответила женщина, — пришлось заложить их, чтобы сделать рождественские покупки. — В подтверждение своих слов она показала на стоящий у ее ног пакет.

— Вы уверены, что это был тот самый мужчина? — Уоррен еще раз показал ей фотографию.

— Конечно, — ответила она, — но женщины с ним не было. Он был один, как мороженое.

— Как что?

— Как мороженое.

Уоррен вздохнул. В это время одна из женщин в зеленой кепочке, поймав его взгляд, покрутила пальцем у виска, подавая ему международный знак, что у его собеседницы не все дома.

— У него не было пятен на одежде? — спросил Уоррен.

— Пятен?

— Да.

— Каких пятен?

— Это вы мне скажите.

— Не было никаких пятен, — ответила она, — он зашел такой красивый, чистый и аккуратный, заказал себе мартини, очень сухое, с двумя оливками.

Женщина поманила рукой ту барменшу, которая показала Уоррену, что она с приветом.

— Еще стаканчик вот этого, пожалуйста.

— Это уже третий, Ханна, — сказала барменша.

— А хотя бы и четвертый, — ответила Ханна.

Барменша пожала плечами и подала ей наполненный стакан.

— Вы помните его? — спросил Уоррен.

— Кого?

— Того человека, который заказал у вас очень сухое мартини с двумя оливками? — продолжал Уоррен, снова вынимая фотографию.

— Нет, не помню, — ответила она.

— Спросите у своих подруг.

— В чем дело? Вы из полиции?

— Да, — ответил Уоррен.

— Что он сделал?

Они всегда хотят это знать. Даже когда им показываешь фотографию жертвы, они спрашивают, что этот человек сотворил.

— Ничего, — ответил Уоррен.

— Ну, конечно, — скептически продолжала барменша, — станете вы расспрашивать о парне, который, возможно, был здесь в ноябре и который ничего не натворил.

— Он важный свидетель, — ответил Уоррен.

— Вы не помните этого парня, заказывавшего сухое мартини с двумя оливками? — спросила она, поднося фотографию к двум своим коллегам, стоящим возле кассового аппарата.

— Со льдом или чистое? — иронически спросила одна из них, посмотрев на Уоррена.

— Чистое, — сказала Ханна и засмеялась.

Две барменши снова посмотрели на фотографию.

— Так вы помните, — спросил Уоррен у Ханны, — что он заказал сухое мартини?

— Ага.

— Мартини «Танкерей», очень сухое, с двумя оливками?

— Точно, — сказала Ханна, кивая.

— Мадам, — сказал он, — я хотел бы узнать…

— Мисс, — поправила его Ханна.

— Извините, мисс, — сказал Уоррен, — я хотел бы узнать ваше полное имя и адрес.

Барменша вернула Уоррену фотографию.

— Зачем? — спросила она. — Вы что, хотите ее снять?

— Кто-нибудь из них помнит про то мартини? — ответил он вопросом на вопрос.

— Толстым везет, — сказала Ханна и снова глупо рассмеялась.

— Могу я узнать ваше полное имя и адрес? — повторил вопрос Уоррен.

— Толстая Ханна, — ответила за нее барменша.

— Правильно, Толстая Ханна, — подтвердила женщина.

— А дальше как?

— Меррит, — ответила Ханна.

Уоррен записал.

— А ваш адрес?

— Уэверли, триста семьдесят два.

— Это здесь, в Калузе?

— Верно, в Калузе, — согласилась Ханна. — Вам и мой телефон нужен?

— Пожалуйста.

Она дала Уоррену свой номер телефона и подмигнула барменше. Допив остатки из своего стакана, она еще раз икнула, с трудом слезла со стула и сказала:

— Мне пора домой, у меня там, наверное, телефон разрывается.

Дружески похлопав Уоррена по плечу, она еще раз подмигнула барменше и вышла из бара.

— Она провела шесть лет в Айс-Крим, [4] — сказала барменша, — там, в Талахасси.

«Айс-Крим» было, возможно, переделано из «Ай Скрим», что само по себе уже достаточно красноречиво. И то и другое является производным от подлинного названия «Айскрин», которое затем переиначили. Институт Айскрина в Талахасси — это частная психиатрическая клиника, названная так в честь своего основателя, доктора Теодора Айскрина. Иногда его называли еще «Институт Айспика» [5] — из-за многочисленных операций фронтальной лоботомии, которые делались здесь в недалеком прошлом.

4

Игра слов: Айс-Крим — мороженое, Ай скрим — «я кричу» и фамилия основателя — Айскрин (англ.).

5

Снова игра слов: Айспик — ледоруб (англ.).