Кошка с Собакой

 – Давай, я приглашаю своего прораба на брифинг. Такая формулировка устраивает?

 – Хорошо, только мне завтра с утра к вам надо. «Эти», – Гена дёрнулся как от удара током, – наверняка, придумают что-нибудь!

 – Конечно придумают! Будь уверен!

Мы направились в ближайший ресторанчик, по пути я пытался поднять Гене настроение, рассказывая боянистые анекдоты. Это возымело действие – когда мы садились за стол, его усы уже не так понуро свисали с лица.

 – Что-нибудь выпить и то же самое на закуску.

Официантка задумалась:

 – Водка, коньяк?

Тут уже я задумался, действительно, чего же надо? Посмотрел на Гену:

 – Водочки?

Уж больно коньячок не соответствовал ситуации.

 – Не откажусь.

Заказав по-быстрому всё в таких случаях полагающееся, мы сразу приняли по «полста».

В самом начале разговора я решил снять одну напрягавшую меня проблему:

 – Ген, у меня к тебе большая просьба, давай будем на «ты»? Идёт?

 – Идёт! – отвечал он.

Когда позвонила Света, мы уже были тёпленькие:

– Какая, блядь, столешница?

Я не сразу понял, о чём она мне тараторила.

 – Мраморная столешница на кухню.

 – Это Эдуард насоветовал? – подмигнул я Гене.

Тот напрягся, как ракета перед стартом.

 – Да, он мне всё нарисовал, смотрится просто блеск!

 – Спроси, сколько она весить будет, эта столешница его?

 – Эдик говорит, что уже устанавливал такие, всё будет нормально, перекрытия выдержат!

 – Я деньги имею в виду!

 – Он говорит, что смотря какой мрамор! – и тут она заподозрила неладное. – А ты где?

 – Сижу рядом, в «пескарях».

 – А что ты там делаешь?

 – Ужинаю! Дома ведь мрамор один, а он плохо переваривается, да и понос от него…

 – Вот дома и поговорим!

Подозвав официантку, я заказал ещё «полбанки». Гена попытался протестовать, но я был неумолим:

 – Тебе завтра таджиков на скульпторов перековывать. Сможешь?

 – Я как представлю, что этот пиздюк наворотит, мне уже сразу не по себе.

 – Чёрт с ним, пускай жена балуется, а надоест, так мы его в мусоропровод спустим. А знаешь, кто от этой ситуации выигрывает?

 – Кто?

 – Рабочие!

 – Ну да, опять всё растянется на неопределённый срок, – Гена сокрушенно закачал головой. – Я не люблю, когда вот так вот, по ходу пьесы начинают придумывать что-нибудь. Вечно какая-нибудь залепуха в конце вылезет.

 – Ладно, шут с этим ремонтом! – я решил прекратить упаднические настроения.

Посидев ещё с часок, мы постепенно перешли на разговоры, волнующие, в конечном итоге, всех нормальных мужиков.

– Я вот только сейчас женился и то, похоже, неудачно. А ведь когда собирался, была романтика там, любовь-морковь, – объяснял я Гене свою ситуацию.

 – А я уже больше пятнадцати лет женат, детей двое – мальчик и девочка. Леночка и Василий.

 – А сам из какого города?

 – Мстиславль. Есть такой город рядом с Оршей.

 – О, так ты прям в центре партизанского движения?

 – Ну да, толку от этого правда никакого. А хочется иногда взорвать всё к такой-то матери!

Потом незаметно Гена начал рассказывать про футбол. И тут меня преследовала эта игра!

Оказалось, что болеет он за Зенит, потому что все нормальные люди, по его мнению, живут либо в Сибири, либо в Питере, ну и в Мстиславле, конечно!

 – В Питере тоже говна хватает! – горячо запротестовал я, вспомнив про Эдуарда.

 – Да, – согласился Гена, – но у вас хороших людей больше!

Похоже, мы уже порядочно нарезались, разговор медленно скатывался на: «Ты меня уважаешь?»

 Неожиданно Гена провёл параллель:

 – Секс – это командная игра. Я жене своей всегда так говорю. Ты, мол, подруга, стоишь на воротах, а я забиваю. Ну или ещё можно какое-нибудь сравнение подобрать, сейчас что-то ничего в голову не лезет.

 – Ты нападаешь, а она защищается? – предложил я.

 – Во-во, именно так и получается, она, вроде, как страдает от этого! Помню, как-то лежим, я практически всю душу вкладываю в процесс, а она: «Когда потолок будем белить?»

Я заржал, а Гена продолжал в расстроенных чувствах:

 – Ну, мама дорогая, нельзя же так в самом деле?!

Говорили мы уже, судя по всему, громковато, соседние столики бросали на нас недовольные взгляды. Я понял, что пора уходить. Расплатившись по счёту и упаковав Геннадия в такси, я побрёл домой, надеясь, что не застану там Эдуарда.

На пороге меня встречала собака:

– Я худею! – Это у неё такой свой метод заменять ругательные выражения. – Нарезались вы батенька!

 – Жизнь заставила! – попытался я хоть что-то высказать в своё оправдание. – А где наша дизайн-группа?

 – Решили поехать посмотреть на мраморную столешницу.

 – А не поздновато?

 – Ревнуешь?

 – К Эдичке? – я загоготал, рискуя вызвать недовольство соседей.

 – Да уж, к этому вряд ли. Тем более, что бабами от него не пахнет.

 – Что ты имеешь в виду? – уставился я на собаку.

 – Пидор он… – вышла в прихожую кошка. – А ты шёл бы спать.

Утром двое туркменов не вышло на работу. Кошка предположила, что «у них короткая скамейка». Я поражался её умению внедрять в обычную разговорную речь специфические футбольные выражения. Гена тоже был, мягко говоря, «не в форме». Пока выяснял судьбу пропавших работников, чуть не уронил телефонную трубку из трясущихся рук. Всё это не ускользнуло от взгляда Светланы и Эдуарда, которые понимающе переглянулись, но, слава Богу, промолчали.

И сделали они это очень своевременно, потому как ночью мне в голову пришла неплохая идея по поводу внезапно свалившейся на нас, как надгробная плита, мраморной столешницы. Мой ответ был таков: великое русское « А на хрена?»

 После того, как я официально вынес этот вопрос на обсуждение, никто мне на него внятно ответить не смог. Так и не начавшись, многообещающий проект был свёрнут. Я отправился завтракать в приподнятом настроении.

Вечером, сидя перед телеком, мы с животными решили выработать единый план сопротивления захватчикам. Кошка чуть-чуть прибавила громкость, чтоб наши голоса сливались с общим фоном глупой развлекательной передачи, и взяла слово: