Кошка в сапожках и маркиз Людоед

– Если хочешь, я научу тебя всему, что может понадобиться тебе в столице, - закинула я удочку с червячком. – В столице любят красивых девушек, которые умеют читать, писать, танцевать и играть на музыкальных инструментах. Расскажи мне, что ты умеешь?

– Умею читать, - ответила она, положив ложку на стол, и сложив руки поверх одеяла – тонкие белые ручки с прозрачной кожей, под которой просвечивали голубоватые венки. – Меня научила Жозефина.

– А на музыкальных инструментах играешь?

Она медленно покачала головой, глядя на меня во все глаза.

– Я привезла мандолину, - сказала я таинственно, будто доверяла огромный секрет. – И если захочешь, научу тебя на ней играть. Королева очень любит игру на мандолине. У неё звук – словно ручеёк бежит по камешкам. Тебе понравилась императорская каша?

Последовал такой же медленный кивок.

Ну, слава небесам! Понравилось!

– Если хочешь, в следующий раз приготовлю тебе Северный вислоухий пирог, - пообещала я, – с яблоками, мёдом и карамелью.

Как я и ожидала, принцесса не смогла сдержать любопытства.

– Почему он вислоухий? – спросила она удивлённо.

– Кто же его знает? – пожала я плечами.
– Может, это в честь маленьких вислоухих кроликов, которые живут на севере? Этот пирог такой же миленький, сладкий и, вообще, такой лапочка…

Вот теперь Марлен улыбнулась – всего на секунду показала белоснежные зубки между пунцовыми губами, но это была настоящая улыбка.

– Чудесно, - похвалила я её очень искренне. – Когда ты улыбаешься, Марлен – это чудесно. И я очень рада, что ты улыбнулась мне. Надеюсь, ты не станешь бояться меня. Потому что несмотря на мои красные сапоги, я - точно не ведьма. Просто очень люблю красивые, яркие цвета. Красный – это ведь красиво. А ещё у меня есть жёлтая юбка – она из вышитого атласа, ужасно модная!..

Марлен снова улыбнулась, только теперь мне стало не по себе от её улыбки. Маленькие девочки просто не могут улыбаться так – горько, насмешливо, снисходительно.

– В нашем городе верят, что ведьмы носят красное, - сказала она, опуская ресницы, - но это глупость. При чем тут красное?

– Но ты… испугалась меня. Разве это не из-за красных сапог?

– Конечно, нет, - Марлен вскинула ресницы и в упор посмотрела на меня своими тёмными, пронзительными глазами. – Все знают, что ведьмы черноволосые, белые - как снег, и румяные - как кровь. А ты именно такая. Разве нет?

Тут я растерялась ещё больше, чем когда Полин и Анн сообщили, что денег из отцовского наследства я не увижу. И совсем не оттого, что девочка обратилась ко мне на «ты».

– Марлен, - начала я, осторожно подбирая слова, - но ведь ты сама – черноволосая, и румяная… Это ведь не значит, что ты… умеешь колдовать?

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и я вдруг подумала, что эта странная девочка вполне может сейчас скорчить гримаску и пробормотать что-то вроде «шнип-шнап-шнурре-базелюрре», а потом случится что-то из ряда вон выходящее. Или игрушки взлетят и закружатся под потолком, или чёрные волосы Марлен превратятся в чёрных змей…

Фу! Какая ерунда приходит в голову!

– Я устала, - Марлен откинулась на подушку и закрыла глаза, снова превращаясь в спящую Белоснежку. – Мне надо отдохнуть.

Всё, разговор окончен. Я не стала настаивать на продолжении и быстренько собрала посуду на поднос.

– Хорошо, отдыхай, - я ласково похлопала Марлен по белоснежной ручке. – Сегодня я проверю, есть ли у Лоис все ингредиенты, возможно, что-то надо будет прикупить, а завтра приготовлю тебе Вислоухий пирог. Попробуешь, тебе понравится.

Не открывая глаз, девочка кивнула.

Я пошла к двери, чувствуя себя крайне неуютно. Сначала красные сапоги, теперь ещё и румянец – всё указывает на ведьм. В этих краях, похоже, ведьмы растут, как грибы после тёплого дождика.

Взгляд мой упал на стену, возле которой стояла Марлен, когда я заглянула в комнату, и я увидела, что обои в том месте немного изменили цвет. Как будто кто-то очень долго и упорно прижимался к стене в этом месте щекой. Я думала, что Марлен пытается услышать меня, но, похоже, она делала это задолго до моего приезда. Но зачем слушать, что делается в пустой комнате? А может, там кто-то жил до меня?..

Спустившись в кухню, я застала там Лоис, которая готовила суп к ужину и одновременно – жаркое к обеду.

– Всё съела?! – поразилась кухарка и тут же пылко зашептала молитву, сложив ладони.

В результате жаркое чуть не подгорело, и нам пришлось спасать баранину, тушёную с репой и морковью.

– Милорд Огрест будет очень доволен, - говорила Лоис, перекладывая жаркое в порционные чугунки. – И вы молодец, что смогли уговорить барышню.

– Я старалась, - заверила я её и поинтересовалась: - А в той комнате, где сейчас живу я, кто-то жил до меня?

– До вас? Нет, никто не жил, - ответила кухарка, поставив чугунки в духовку и одним махом ссыпав в кастрюлю с бульоном мелко нарезанные морковь, репу и сельдерей. – А почему вы спрашиваете?

– Так, просто, - я пожала плечами. – Если я вам не нужна, Лоис, то до обеда поднимусь к себе.

– Ой, вы так говорите, барышня, будто я вас работать заставляю!
– прыснула она. – Конечно, отдыхайте, если устали.

– Не устала, - я не пожелала выглядеть в её глазах неженкой и лентяйкой. – Надо составить план обучения Марлен. Потом покажу его месье маркизу, чтобы он одобрил.

– Тогда только завтра покажете, - сказала Лоис, отливая пару ложек супа в мисочку, чтобы остудить и попробовать на соль и приправы. – Милорд уехал по делам, вернётся ночью, а то и завтра утром, если заночует не дома.

«А где это он может заночевать?», - чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык.

Личная жизнь маркиза Людоеда меня не касается. Но надо ожидать, что молодой, красивый и богатый мужчина не может быть один. В столице такие отношения деликатно назывались par amour, а в деревне моего папы говорили проще – завёл любовницу. Любимое развлечение скучающих аристократов. Ну и пусть себе развлекается. Главное, чтобы платил.

– Книгу свою не забудьте, барышня! – окликнула меня вслед Лоис.

– Очень мило, что напомнили, - поблагодарила я, сунув кулинарную книгу под мышку.

Вот, так задумалась о маркизе Людоеде, что позабыла о папином наследстве. А ведь оно пригодилось мне почти сразу. И как неожиданно пригодилось…

Любовно похлопав книгу по переплёту, я поднялась по лестнице и лицом к лицу столкнулась с госпожой Броссар, которая как раз выходила из комнаты Марлен.

– Поздравляю, - произнесла госпожа Броссар с непередаваемой интонацией – то ли и правда поздравляла, то ли насмешничала. – У вас несомненный талант, барышня Ботэ. Пара слов, немного манной каши, и ненависть тут же превращается в любовь.