Кошка, живущая на крыше

С расстройства я отложила Кошку, которая все равно не шла, а, презрительно вильнув хвостом, растворилась в темноте рисунка. Ну да, я помню, красотка, ты гуляешь сама по себе. И, наверно, тебе Круг не очень нравится…

Раскрыла заказ Вадима Петровича, который, на удивление, под шансон сваялся. Даже странно… Хотя, чего тут странного? Шинный бизнес… Как раз под такое хорошо идет. Надо взять на заметку.

Сделав наброски и накинув примерный концепт, чтоб было от чего плясать завтра, я улеглась на диван, сунула радостную Бусю под бок, и, попав в паузу между двумя песнями о девочках-пай, громко сказала:

– Вот не понимаю я одного: неужели никто не жаловался на такого скота? Ведь до первого этажа грохот. Внизу, наверно, с ума сходят не хуже, чем я…

– А не живет никто внизу, теть, – тут же раздался довольный басок из-за стены, – обе квартиры пустые. А остальным нравится!

– Дааа, – я задумчиво погладила Бусю, та, решив поиграть, с готовностью куснула меня за палец, – какая культура низкая в доме. Кто бы мог подумать…

– А, может, это ты старая стала, теть? – ехидно поинтересовался гад, ритмично грюкая чем-то тяжелым, – рок тебе не нравится, металл тоже… Я думал, хоть шансон зайдет, нихрена.

– Ты зато очень молодо выглядишь, щенок, – позевывая, съязвила я.

Настроение было почему-то умиротворенным, Буся, мягко отталкивая лапками, как котенок, с увлечением грызла мои пальцы, смотреть на нее было одно удовольствие. И мерзкий сосед уже не особо раздражал. Тем более, что шансон он наконец-то выключил и теперь топтался за стеной, громко пыхтя и гремя чем-то.

Мне даже интересно стало, что он там такое делает?

– Ты чем там бьешь о пол? – не сдержав любопытства, спросила я, – головой, надеюсь?

– Качаюсь, – пыхтение раздалось громче, за ним скрип, словно сосед сел на кресло или диван.

О, ну все понятно. Я перевела взгляд на свои синие запястья, поморщилась. Конечно, чтоб так умело и сильно схватить, надо специально тренироваться. Скот…

Но привычной ярости почему-то не ощутила. Наверно, перетрудилась. Да и соседский гад отвечал с ехидством, конечно, но без привычной озлобленности. Может, воспользоваться моментом, и все же попытаться наладить хоть худой, но мир?

Но не успела я придумать и выстроить в голове примерный диалог, как зазвонил телефон. Черт! Такой хороший момент упущен!

Я тапнула на зеленую трубку:

– Коть! – Лара звучала довольно возбужденно и очень громко, – собирайся давай! Я тут одна и мне плохо!

Я замерла изумленно, забыв отрегулировать динамик. Лара была явно не в себе, запиналась, то смелась, то плакала, на заднем фоне шумели мужские голоса и музыка. Беда. Неужели опять за старое?

Был в ранней юности за Ларой такой грех: при любом срыве ее несло, как листок в осеннюю хмарь, и обычно выносило туда, где все очень хорошо с алкоголем и все очень плохо с безопасностью. В притон, короче говоря. Там Лара обычно давала себе волю, поглощая все, что горит, и чувствуя себя звездой местного танцпола. Посетители подобных заведений ужасно радовались и проявляли инициативу. Сколько раз я ее вылавливала и спасала от горячих намерений приблудных кавалеров, не сосчитать. Сначала было страшновато, не скрою. Но опыт приходит с практикой.

Лара, дитя бомонда, гуляла, как в последний раз, ее модельная внешность делала ее звездой любой тусовки. И, конечно, желающих было без счета. И даже вполне приличные попадались. С серьезными намерениями.

Вот только Лара, со своей бедовостью, выбирала вмегда не тех. Разочаровывалась, расстраивалась, загуливала. И все шло по кругу.

Но на последнем курсе института Лара встретила Лелика, и он с первой же встречи жестко взял мою безбашенную звезду в оборот. Я, сначала неимоверно напуганная страшным мужиком в татухах, бесконечно осаждащим Лару, через какое-то время все же заметила, что Лелик, хоть и жуток неимоверно, но к Ларе относится с невозможным трепетом, буквально пылинки с нее сдувает. Никогда ни слова поперек. Будь его воля, так и носил бы все время на руках, не разрешая маленьким ножкам по земле ступать, чтоб не испачкались. При этом Лелик с несвойственной его внешности сообразительностью споро очистил ближний круг своей принцессы от каких бы то ни было особей мужского пола. Она повоевала, конечно, но потом успокоилась. Слишком счастлива была.

Я искренне радовалась за подругу, понимая, что такой бешеный нрав может удержать только очень спокойный и любящий мужчина, и была уверена, что дело идет прямиком к свадьбе.

И вот на тебе!

Лара одна, в каком-то притоне, и, судя по всему, Лелик не в курсе! Иначе бы давно уже ее там не было.

– Лара, сядь, пожалуйста, за столик, – громко и как можно более спокойно попросила я. – И выпей кофе.

– У меня нет столика! Здесь бар! И я иду танцевать на стойку! Помоги мне, мальчик… – Раздалось кряхтение, потом грохот и хриплый, совершенно пьяный смех подруги, от которого меня морозом пробило. Что же такого должно случиться, чтоб она так расслабилась?

И где, черт возьми, Лелик???

– Лара, ты как? – тревожно спрашивала я, влезая одной ногой в брючину и выискивая кофту с длинным рукавом и на пуговицах.

Судя по музыке, вырывавшейся из динамиков телефона, в платье там появляться нельзя было.

– Я? – удивленно пропыхтела подруга, – да я – супер! Супер! Приезжай, а? – последние слва она произнесла до того тихо и тоскливо, что я задохнулась и стала собираться в два раза быстрей, пытаясь попутно выяснить, в какую забегаловку занесло мою бедовую подругу.

Услышав сакраментальное "Огонек", смогла только застонать в ужасе. Из всех злачных мест своего немалого и довольно криминального района Лара умудрилась выбрать самое днище.

Набирая в приложении такси адрес, я опасалась, что машины не будет. Ну кто туда поедет, даже пусть на улице летний длинный вечер?

Но, на удивление, машина нашлась быстро.

Я вылетела из дома, как пробка из бутылки шампанского, и даже не задумалась о странности в поведении соседского гада.

За все время, что я разговаривала, музыка не врубилась ни разу.

6

– Ларочка, ложись спать, я тебя умоляю… – уже в десятый раз укладывала я беспокойную подругу, никак не желавшую угомониться. Судя по тому, какое количество спиртного сидело в ее организме, Лару должно было вырубить еще час назад. Но нет!

Каждый раз, отправленная спать, успокоенная, она через пять минут упрямо вставала и шла ко мне на кухню, пытаясь донести мысль о том, что свобода – самое главное, а все мужики – козлы! И свободой надо пользоваться, а всех козлов – прочь!

В принципе, я была с ней согласна по многим пунктам. Но выяснить, куда девался главкозел Лелик, и отчего моя подруга так внезапно сменила жизненный вектор, пока что не удалось.

Ну, допустим, сначала было не до выяснений. Пока я доехала, пока зашла, пока сняла Лару со стойки бара и оторвала от блудливых лап многочисленных поклонников ее танцевального таланта, времени на откровения не нашлось как-то.

Только предельная концентрация, упорство, умение делать лицо кирпичом и немалый подобный опыт в прошлом помогли избежать серьезных разборок.