Кошка
Шрифт:
Блайхер находит во внутреннем кармашке бумажника небольшую записку с цифрами и буквами.
— Ага, это для радиограммы в Лондон. Я сообщу туда, что вы прибыли благополучно. «Кошка», как всегда, передаст:
«Уполномоченный по вопросу «Шарнхорста» и «Гней-зенау» до конца войны в безопасности».
Перед тем как англичанина выводят из комнаты, он плюет «Кошке» под ноги.
Она вскрикивает как от удара в лицо.
В тот же день Блайхер уходит из дома, так как не может больше выносить потока слез и горькие упреки «Кошки». Он чувствует, что после недавних событий их совместная жизнь будет
Прошло несколько часов, над Парижем опустилась ночь. Уже в третий раз Вомекур звонит на улицу Феса ндерье и озабоченно спрашивает, где же застрял английский майор Ричардс, так как тот собирался сразу же возвратиться к Вомекуру и передать в Лондон о том, какое впечатление сложилось у него в отношении бельгийца Жана.
«Кошка» не знает, что ей говорить Вомекуру. и лишь повторяет, что англичанин уже давно ушел от них, а Жан тоже отправился из дома, не сказав куда.
Вомекур становится все нетерпеливее, а сбивчивые ответы «Кошки» вызывают у него подозрение: здесь что-то не так.
Положив трубку телефона, Матильда в сотый раз смотрит на часы и начинает ходить по комнате взад и вперед в глубоком раздумье. Она уже давно знает номер телефона Сюзанны, ибо сумела выяснить, как звали бывших хозяев квартиры в доме номер 31 по бульвару Суше, и отыскала нужный ей номер в телефонной книге. Но Блайхер строго-настрого запретил ей звонить Сюзанне.
Но сейчас этот запрет ее нисколько не смущает. Она снимает трубку и набирает номер телефона Сюзанны.
Та тут же отвечает.
— Говорит Матильда Каррэ, — произносит «Кошка». — Передайте, пожалуйста, месье Блайхеру. что уже несколько раз звонил Вомекур, так что пусть он поскорее возвращается домой!
— Дома Хуго лишь у меня, мадам Каррэ, а не у вас, и поймите, наконец, что сегодня он к вам не возвратится, а может быть, уже и никогда больше! — И Сюзанна бросает трубку телефона.
«Кошка» еще несколько раз пытается дозвониться до соперницы, но та трубку больше не снимала.
«Кошку» охватывает безграничная ненависть и жгучая ревность. В каком-то порыве она звонит Вомекуру и говорит:
— Через четверть часа я буду у вас!
— Но ведь уже комендантский час...
— Не беспокойтесь: у меня есть пропуск и автомашина!
Не прошло и пятнадцати минут, как она входит, бледная как смерть, в контору Вомекура и решительно произносит:
— Месье Вомекур, у вас, как у парашютиста, должна быть капсула с ядом. Не могли бы вы дать ее мне?
— Боже мой, а на что она вам?
— Вы ведь знаете, что я живу вместе с месье Жаном — бельгийцем?
– Да.
— И то, что я для него готовлю всю пищу. Так что все, что он ест и пьет, проходит через мои руки.
— Ну и что?..
— А то, что месье Жан вовсе не бельгиец, как мы всегда утверждали, а немец. Он и есть Хуго Блайхер. Р1 я его ненавижу!
Вомекур несколько секунд стоит как громом пораженный. Этого не может быть! Это как ужасный сон, как кошмар!
Он бросается к Матильде, хватает ее за плечи, трясет и кричит:
— Вы что, с ума сошли? Какую
чепуху вы несете —-месье Жан — это Блайхер? Возьмите себя в руки!— Нет! Я в своем уме! — бросает «Кошка» сквозь рыдания. — Все так и есть, как я сказала! Жан и есть Хуго Блайхер!
Вомекур проводит дрожащую всем телом женщину в свою жилую комнату и усаживает в кресло. Затем наливает ей рюмку коньяка и выпивает сам.
— А где англичанин? — спрашивает он неожиданно.
— Он арестован, — стонет «Кошка».
Француз тяжело опускается в кресло.
— Боже мой. Боже мой, — шепчет он. — и вы принимали в этом участие... Знали все заранее... И все предали?
— Да! Да! Да! — вопит «Кошка».
Но тут же съеживается, и лишь ее громкие рыдания нарушают наступившую тишину.
Вомекур пытается с трудом привести в порядок свои мысли.
Все это кажется ему невероятным: Матильда Каррэ, супершпионка, героиня движения Сопротивления, и вдруг — обычная предательница. Он вскакивает с кресла и начинает быстро ходить взад и вперед по комнате.
— Я-то дурак... Слепой и глухой глупец! — стонет он, ударяя себя кулаком по лбу. — Как это я мог столь идиотски попасть впросак!..
— Дайте мне яд, пожалуйста! — вновь настаивает «Кошка». — Это единственная возможность для меня реабилитироваться.
Вомекур останавливается, лезет во внутренний кармашек жилетки, достает маленькую белую капсулу и задумчиво рассматривает ее Может быть, «Кошка» и права: яд — скорый и удобный путь устранить этого немца. Это так. Но до этого необходимо было выяснить один вопрос, не дающий покоя ему, выходцу из древнего дворянского рода Франции.
— Когда я только что прибыл из Лондона, вы, мадам, говорили мне об этом Блайхере, как о порядочном, корректном противнике, как о человеке, которому многие наши друзья обязаны своей жизнью... И это тоже была ложь? — спрашивает он и тут же продолжает: — Да нет, это невозможно. Ведь я сам с ним-близко познакомился и не раз разговаривал. Я не такой уж глупый человек и разбираюсь в людях... Этот Блайхер не принадлежит к числу гестаповских убийц и садистов, он — из тех бошей, которых мы обычно знаем... Или же все-таки?..
— Вы правы, Пьер, — отвечает «Кошка», опустив глаза. — Блайхер — не бош, а просто немец, как и многие другие. К тому же он неплохой человек. В противном случае я не могла бы его так любить... И так ненавидеть.
— Действительно ли вы его ненавидите? — Вомекур смотрит на «Кошку» с сомнением.
— Да, да — я ненавижу его! — вырывается у «Кошки».
Руки ее начинают дрожать, глаза вновь наполняются
слезами...
Вомекур придвигает свое кресло, берет обе ладони в свои руки и твердо говорит:
— Послушайте, Матильда, яда я вам недам. Пожалуйста, не возражайте! Я решил относиться к Блайхеру, как к благородному противнику, и остаюсь при своем мнении даже теперь, когда все знаю.
Выпрямившись, он продолжает, и в его голосе звучит торжественная нотка:
— В один из ближайших дней мы встретимся с ним как мужчина с мужчиной с оружием в руках, а не ядом. И пусть Господь решит, чье дело правое!
«Кошка» закрывает лицо руками.
— Я делаю все не так! — восклицает она. — Я-то надеялась отомстить за себя с помощью яда, а вы меня посрамили!