Кошмар в августе

— Подожди, подожди, так ты хотела выяснить, кто из нас двоих спер вилки? — За очевидным облегчением звучало не менее искреннее недоумение. — Но почему именно мы двое?

— Не двое, а трое. Третий — Валикбеев.

— Ираклий? — вскричал Истомин. — Да она что, на солнце перегрелась?

— Ну вы же были на этой вечеринке! Так кто, кроме вас? — Даша старалась, чтобы ответ прозвучал шутливо.

— «Кроме нас»! Ну Паэгле и дает! — Казалось, Истомину просто не хватает слов. — Нет, я, конечно, понимаю, что Маринка с пауками в голове, но уж если на то пошло, то и она могла прихватить пару ложек.

— Маринка? — Даша вскинула голову. — Какая Маринка?

Истомин смотрел растерянно:

— Шувалова.

— Кто это? — последовал быстрый вопрос.

— Так она ничего про Маринку не рассказывала? — Истомин или время тянул, или действительно не мог поверить в то, что Паэгле обвинила его в краже имущества. — Нормально. Значит, я могу стащить вилку, Валикбеев, доктор медицины, тоже может, а Черная вдова — нет. Паэгле на своем феминизме точно с ума съехала. Уж если кому посуду красть, так скорее женщине. Мне-то она зачем нужна? Аквариумы украшать?

Даша не знала, что и ответить. Действительно странно, что Юлька ничего не рассказала еще об одном человеке, посещавшем в тот день ее дом. Однако больше всего поразило прозвище неизвестной. В нем чудилось нечто зловещее, заранее связанное с преступлением.

— А почему ты ее называешь Черной вдовой?

Директор зоомагазина постепенно приходил в себя:

— Шувалова — специалист по паукам. Видела бы ты, каких красавцев она мне поставляет!

— Да, но почему вдова?

— Так муж у нее два года назад умер.

— Ну... и что? — осторожно спросила Даша. — Мне кажется, это не повод для шуток.

— Мне тоже. — Тут Истомин ухмыльнулся как-то нехорошо. — Особенно учитывая, что он третий.

— Кто третий?

— Покойный супруг. Мрут они у нее, и все тут. Страшное дело.

Даша смотрела, не в силах произнести ни слова. Ясно, что хозяин зоомагазина не шутит, не та тема, но поверить, что существует человек, который хоронит третьего мужа и все еще пребывает на свободе, было нелегко. К тому же Паэгле о Черной вдове и словом не обмолвилась.

— А... — Даша не знала, о чем и спросить. — А мужья от чего умерли? От яда?

Истомин на секунду задумался.

— Ты имеешь в виду паучьего? Нет. Первый утонул, второй заболел пневмонией, ему что-то не то вкололи, а третий... — он побарабанил пальцами, — ...третий, кажется, разбился на машине.

— Страсти-то какие, — только и нашлась сказать Даша. — Правда, Черная вдова. А она красивая?

Истомин пожал плечами:

— Так себе. Лично мне не нравится. Только значения это не имеет. От нее и без того все шарахаются, как от зачумленной.

— Надо думать! — Даша взъерошила челку. — А ты уверен, что она тоже была на том вечере?

— Конечно была. Более того, Маринка, как всегда, перебрала и какое-то время отсыпалась в Юлькином кабинете. И если свою посуду она хранила именно там...

Именно в Юлькином кабинете и стояли аквариумы.

— Ты можешь дать мне ее телефон? — перебила Даша.

— Да, пожалуйста... — Похлопав себя по карманам, Истомин достал кожаную визитницу, вынул нужную карточку. — Держи. Можешь оставить себе, у меня еще есть. Только... — он чуть прищурил глаз, хитро, с лукавством, — на всякий случай не говори, кто тебе ее дал.

— Идет. — Даша осмотрела визитку с двух сторон. Оказывается, неизвестная вдова работала в том же институте, что и Юлька. Любопытно. — Так говоришь, она рыбами не занимается?

— Насколько мне известно, нет. А что?

— Зачем же тогда Паэгле ее пригласила? Они что, дружат?

Истомин с интересом посмотрел ей в глаза:

— Паэгле ни с кем не дружит. Маринка сама пришла. Зачем — не знаю. Это имеет значение?

«Хотела бы я сама об этом знать». И, уклоняясь от ответа, спросила:

— Кстати, как ты меня раскусил?

— В смысле?

— Почему передумал покупать мальков?

Истомин смешно сморщил нос, будто собирался чихнуть:

— Потому что я понял: никаких рыб ты продавать не собиралась.

— Но как ты догадался?

— У этой породы цихлозом мальки в таком возрасте не плавают, — улыбнулся директор зоомагазина.

— Как это не плавают? — поразилась Даша. — А что же они делают?

— Родители хранят их во рту.

4

Поразительно, но увидев на пороге человека, который не далее как пару часов назад обругал ее последними словами и поклялся не возвращаться даже на похороны, Паэгле даже бровью не повела.

— Посмотри за супом, я по телефону разговариваю, — бросила она через плечо, исчезая в глубине квартиры.

Поставив сумку на пол, Даша сняла туфли, повесила пиджак.

— Стабильность — залог успеха, — недовольно пробурчала она под нос. — Вообще-то я не нанималась супы варить.

Но поскольку ни попугаев, ни рыб, ни саму Юльку ее мнение не интересовало, пришлось идти на кухню — не пропадать же продукту.

Суп на суп похож не был и пахнул почти так же, как чай, которым Юлька все это время пыталась ее напоить. Возрадовавшись тому, что уже пообедала, Даша брезгливо помешивала зеленоватую бурду, при этом искренне жалея Антошку — такому славному ребенку и такая зверская мать!

Появилась Паэгле минут через десять, довольно бодрая, и с места в карьер поинтересовалась:

— Что нового узнала?

— А почему я должна была узнать что-то новое? — спросила Даша, передавая ложку хозяйке.

— Потому что в противном случае ты бы не вернулась. Кроме того, ты чертовски самолюбива и, как мне помнится, ненавидела проигрывать. Душу вынимала, а своего добивалась.

— И что? — Несмотря на резковатость формулировок, Даша была польщена.

— И то... Ты бы все равно вернулась. Вернулась и доделала то, за что взялась. Через день, через неделю, максимум через месяц.