Кошмар в августе

Пухлой ладонью Пелтрам несколько раз провел по лысине.

— И все же это не меняет сути дела, — сказал он, однако в его голосе уже не было прежней твердости.

— Тогда, может быть, вашу позицию изменит тот факт, что вы многоженец? — Не дожидаясь приглашения, Даша села.

Доктор Пелтрам опешил.

— Я знаю, что у вас две жены: в России и в Польше, — продолжила она. — Не бог весть какое преступление, но на пару лет тюремного заключения, возможно, хватит. По крайней мере вы сможете себя почувствовать в той же тарелке, что и Юля. Правда, разница все же будет велика — Юля-то ни в чем не виновата.

Кто-то ожесточенно дергал ручку запертой двери.

— Доктор, с вами все в порядке? — донесся голос снаружи. — Генрих Бенедиктович, почему вы молчите?

— Кстати, в клинике известно о вашей бурной личной жизни? — спросила Даша, будто не слыша голосов из-за двери.

Пелтрам вскочил.

— Тише! Прошу вас, говорите тише!

Даша развела руками, демонстрируя, что инициатива принадлежит другой стороне.

Пелтрам открыл дверь, выглянул в коридор.

— Все хорошо, все в порядке, — успокоил он своих сотрудников. — Благодарю вас... Предупредите Светлану Викторовну, что я немного задержусь.

Обернувшись к Даше, он возмущенно прошептал:

— Здесь кругом уши!

Та пожала плечами:

— Мне-то что. Обещаю забыть о ваших маленьких шалостях сразу же, как только вы ответите на мои вопросы.

— Что конкретно вы хотите знать?

— Как я уже сказала, Шувалова мертва.

На этот раз доктор не стал ссылаться на профессиональную тайну. Раздраженно поправив шапочку, он спросил сдавленным шепотом:

— А при чем здесь я? Вы же не думаете, что покончила с собой она из-за меня?

— Нет, конечно, нет. Причина ее самоубийства пока не выяснена. У меня такой вопрос: она могла покончить с собой из-за невозможности иметь детей?

Пелтрам бросил быстрый взгляд из-под очков.

— Какая ерунда! Я прекрасно помню эту даму, у нее было отменное для ее возраста здоровье, и, насколько мне помнится, на невозможность иметь детей она не жаловалась.

Сжав кулаки, Даша старалась сохранять спокойный вид, ее догадка подтверждалась.

— Вы уверены в этом?

— Еще бы. Ведь к нам она обращалась как раз по поводу искусственного прерывания беременности. — Пелтрам достал из металлического ящика медицинскую карту. — Запомнил я ее так хорошо, потому что детей у нее действительно не было, а возраст уже критический... Я бы сказал, последний шанс родить здорового ребенка.

И хотя Даша была готова услышать нечто подобное, все же переспросила:

— Вы уверены, что она была беременна?

Даже очки не смогли скрыть испепеляющего взгляда доктора.

— Вы спрашиваете меня как гинеколога или как досужего собеседника?

— Да, да, простите...

Даше стало окончательно понятно, почему Шувалова так противилась ее встрече с гинекологом: она надеялась получить Юлькины записи, давя на жалость, на женское сочувствие. Истинная же причина ее интереса крылась совершенно в другом.

Доктор Пелтрам барабанил пальчиками по столу.

— В принципе это и тогда не было особой тайной, а сейчас, если, как вы говорите, она умерла... На самом деле я, конечно, Марину знал хорошо. Она прекрасный ученый, хотя и не без странностей... Знал я и нюансы ее личной жизни. Она была одинока. Одинока и весьма обеспеченна. Мне показалось, что она ребенка хотела оставить, но по какой-то причине не могла. Может, на этом настоял отец ребенка?

— Вы его знали? — оживилась Даша.

— Бог мой, конечно, нет! Марина и словом о нем не обмолвилась.

— Тогда почему вы так думаете?

Пелтрам растерянно развел руками:

— Скорее всего, складывалась стандартная ситуация — мужчина жениться не планировал и не желал иметь дополнительные проблемы... Я пытался ее отговорить, но она ни в какую...

— Я так и думала, — кивнула Даша.

Пелтрам заинтересованно рассматривал свою собеседницу.

— А вы действительно детектив?

Даша снова кивнула.

— Я не помог вам?

— Даже не знаю... До этого я была уверена, что именно бесплодие заставило ее покончить с собой.

Гинеколог откинулся на спинку кресла:

— После абортов, особенно абортов нежелательных, женщины зачастую переживают сильнейшие депрессии. Так что это не противоречит версии о самоубийстве. Я почти уверен, что это как-то связано с неудавшейся беременностью. Когда мы виделись в последний раз, она выглядела очень несчастной.

— Быть-то, конечно, может, но вместе с тем Шувалова весьма правдоподобно уверяла меня, что ни с кем не встречалась.

— С какой стати ей говорить вам правду?

— А с какой обманывать? Мы виделись-то всего пару раз, какая мне разница, был у нее кто-то или нет? Я ее даже об этом не спрашивала, она сама сказала.

— Ну, не знаю. Мне ваши нюансы не понять, одно я знаю точно: беременность была.

Внутри черепной коробки что-то неприятно свербело. Это расследование точно доведет ее до сумасшествия.

Если бы не утренний инцидент с полетаевскими коллегами, она бы со спокойной душой списала ажиотаж вокруг документов, хранящихся в Юлькином сейфе, на карьерные интриги ее коллег и дело закрыла. Но, судя по всему, Полетаев говорил правду: Шувалову убили, и значит, четыре трупа действительно существуют. А раз они существуют, то существует связь между ними и институтом. И не дай бог та, которую она себе представляет.

— Скажите, доктор... — Даша обкусывала губы, следовало быть крайне осторожной. Если Пелтрам причастен к случившемуся, она рискует жизнью. — А существует какой-нибудь иной способ?

— Иной способ чего?

— Наступления беременности. — Внутри все сжалось, ей казалось, что она балансирует на острие бритвы.

Однако гинеколог особого беспокойства не выказал.

— Вы имеете в виду искусственное оплодотворение? — Пелтрам приподнял одну бровь, как бы выражая сомнение. — Ну не знаю, не знаю... Такой метод, конечно, существует, однако сомневаюсь, что здесь имел место именно он.

Даша покачала головой. Или он прекрасный актер, или действительно не понимает, о чем она его спрашивает.

— Вы меня не поняли. — Она смотрела хозяину кабинета прямо в глаза, пытаясь уловить малейшее движение души. — Я имею в виду совсем иной способ. Так, чтобы женщина даже не догадывалась об этом.

Доктор Пелтрам, забавно склонив голову к плечу, разглядывал посетительницу с почти детским любопытством:

— Простите, не понял?

— Ну вот так, чтобы женщина забеременела совершенно неожиданно.