Космическая академия. Любовь без кофе не предлагать
Шрифт:
— Какой трибунал? Мы на гуманитарном факультете, — возмутилась самая красивая из этих девиц, но явно не самая умная.
— Те сиреневые бумажки! — напомнила ей «очковая кобра». — Там было написано, что мы принимаем какой–то чин, что–то такое, я точно не помню! Я сюда не учиться пришла!
Ой, ну действительно, в академию–то только замуж выходить приходят. И как кто–то мог подумать, что её заподозрили в неподобающем действе — учёбе? Стыд какой!
— Точно. И если захотим и будем проходить по очкам, сможем перевестись на подходящий военный факультет, — вспомнила симпатичная рыжуля, поглядывая на меня с опаской.
— Да кто
— А зря. — Мамзель в очках поджала губы и опасливо на меня посмотрела. — Но вы не станете наказывать так Антонию из–за простой шоколадки?
Я разжала руки, отпуская пленницу, которая после озвученной подругами информации, едва не шмякнулась кулем на пол.
— Из–за шоколадки, конечно, не стала бы, но нападение на старшего по званию — серьёзная провинность. И дело не только в Антонии, — напомнила девицам. — Здесь нет зрителей, все участники.
Я нарочно выдержала длинную паузу, заставив красоток осознать произошедшее, побледнеть и включить коллективный разум, раз по одиночке соображать они не способны.
— И–и–извините, — выдавила из себя девица в очках до того, как я успела продолжить.
И это в корне изменило дело.
Разумеется, я не стала бы раскачивать ситуацию, у руководства академии хватает забот, и если бы наставники посчитали нужным вмешаться, уже были бы здесь. Но проучить девиц вполне могла собственными ресурсами. Жаль только, теперь любой негатив с моей стороны будет выглядеть, как избиение младенцев.
— Я принимаю ваши извинения. Надейтесь, что их будет достаточно для кураторов вашего факультета. Вы только что сознались в нарушении сразу нескольких пунктов Устава, — проговорила максимально нейтрально. — Всего доброго.
Повернуться спиной к врагу — задача не из лёгких, но мне нужно было уйти с высоко поднятой головой. Однако вслед прилетело шипение девицы, чьё лицо я немного подправила чужими руками.
— Ты мне ещё заплатишь.
Я развернулась и медленно–медленно направилась к зажимающей повреждённую щёку красотке. Она не ментал и не умеет контролировать эмоции. В её глазах плещется столько ярости, что она способна на любую пакость и мне нужно следить и за ней и за собой, потому что бурное проявление эмоций и яркое — глупости вызывает во мне протест и желание стукнуть.
— Поединок чести или твоё отчисление. Решение жду завтра, — сообщила в идеальной тишине. Казалось, присутствующие даже не дышали.
— Но…
— Прости её! — вновь показала себя самой разумной девчонка в очках.
— Нет. У меня нет и не будет врагов, — проговорила с достоинством. — Живых. До новых встреч, леди.
— Надеюсь, обойдётся без них, — фыркнула Антония, спрятавшись за рыжеволосую подругу.
— Всё в ваших силах, — с улыбкой произнесла я и, кивнув девушкам, удалилась.
Прошла по коридору с высоко поднятой головой и идеально прямой спиной. Спустилась на несколько уровней, заглянула в персональный тренировочный зал нашей группы, обменялась парой фраз с друзьями и лишь после всех обыденных процедур вернулась к себе.
Стоило двери с лёгким шорохом опуститься и пикнуть, извещая о блокировке, как я без сил стекла на пол и закрыла глаза.
Нас учат самостоятельности.
Нас учат тактике и стратегии.
Нас учат держать в узде не только собственные мысли
и чувства, но и различным техникам контроля окружающих.Что ещё придётся пережить до того момента, когда я всему этому научусь?
Долго жалеть себя не позволила, выдохнула и поднялась. Сбросила форму на стул, нырнула в капсулу душевой, включила горячую воду. Провела рукой по запотевшему пластику, в котором отражалась моя худющая, покрытая синяками после последней тренировки фигура.
— Идарика Вишневская, сейчас ты минуту поплачешь, затем примешь контрастный душ, слопаешь минимум половину шоколадок и ляжешь спать. Ты не резиновая и имеешь право иногда быть слабой, главное, чтобы никто, кроме тебя, об этом не узнал. Нет, на чужое мнение плевать. Главное — чтобы это не мешало тебе прийти к поставленной цели.
Я закрыла глаза и прижалась лбом к стенке капсулы.
Слёзы не полились. Я вспомнила выходки электронного замка лаборатории, оскорблённую в лучших чувствах актрисульку Марусю Дамировну и содержимое её брюшка, нахмуренные брови гениального учёного, который, судя по всему, действительно ко мне неровно дышит.
Академия многое забирала, но давала ещё больше: верных, проверенных огнём и водой друзей, отличные связи, знакомство с новейшими разработками во всех областях.
Открыла глаза, ухмыльнулась. Я снова думаю, как чистый ментал, принимая во внимания лишь аргументы.
— Амбиции амбициями, но чувства нельзя игнорировать. До восемнадцати он меня не тронет, а дальше… Ой, да никуда он не денется!
Глава 8. Неожиданные последствия
Утро началось неожиданно — со звонка Нариссаль. Учитывая, что связь с внешними миром в академии ценилась дороже золота, а добывалась и того сложнее, о чём подруга была прекрасно осведомлена, я не на шутку испугалась. Вопрос наверняка серьёзный и срочный.
— Что–то случилось? — встревоженно спросила я, активируя видеосвязь голосом, одновременно фиксируя время суток, вылетая из–под одеяла и одеваясь. Она умудрилась позвонить ровно за минуту до звонка будильника.
— Это я у тебя хотела спросить! Почему из вашей академии вчера отчислили больше ста человек? Притом все — девицы! Кого–то из преподавателей разжаловали и выгнали со службы. Идут чистки, проверки на несоответствие. Никаких документов и объективных причин. Ваши сказали, это только начало и проверке также подвергнутся некоторые медицинские центры. Феминистки рвут и мечут, у меня все почтовики разрываются от их призывов подписывать петиции против руководства академии. Ну, ты знаешь, я давно в их рядах, но творится что–то сумасшедшее, а ведь ещё семи утра нет! У кого–то явно не задалась ночь, я молчу про то, что напрочь испорчен выходной.
Я непонимающе моргнула. Слово–то какое! Выходной! Что–то знакомое, из Раннего Средневековья или вообще палеолита, возможно, в стародавние времена я даже им пользовалась.
— Воскресенье, да? — простонала я.
— Ну да!
С тоской посмотрела на заправленную по вбитой академией привычке кровать. Разбирать её и ложиться назад — не вариант. Я одета по форме, застёгнута на все пуговицы. Вот уж рефлексы. Натренировали нас, как Павлов — собак. Мозг ещё не включился, но тело выполнило положенные процедуры и принарядилось. И душ не приняло, по обыкновению экономя драгоценное утреннее время.