Космическая академия. Любовь без кофе не предлагать

Я не знала нюансов, вообще мало интересовалась внешним миром, занятая учёбой, исследованиями, экспериментами, но хорошо запомнила, как отец сперва орал на маму, законодательницу «дебильных тенденций», затем извинялся перед ней.

И вот, позёр Жан–Жак Мийо решил использовать этот приём, чтобы в СМИ красиво обыграли историю нашей любви. Гад!

Однако я никак не могла понять, если он жаждет жениться, как планирует заставить меня дать согласие? И ладно, согласие, возможно, на Метранге женят и под принуждением, но чем он планирует удержать меня по возвращении на Аруан? У него там бизнес, недвижимость…

Или увидеть родные пенаты мне не светит?

Сердце дрогнуло. На мне не было ограничителей пси–способностей, всё сняли, когда похитили, но я медитировала по пути сюда и пока могла держать себя в руках. В голове крутилась мысль — смогу ли?

И нет, я думала не о замужестве. Я выбрала своего мужчину и не собиралась менять стратегию.

Я думала о быстрой и безболезненной смерти Жан–Жака Мийо.

Смогу ли сделать решительный шаг, если потребуется?

Имею ли право?

Как буду жить после этого?

На последний вопрос ответила моментально — в моём окружении достаточно опытных, филигранно владеющих даром менталов, которые за четверть часа лишат воспоминаний, если не смогу справиться без помощи.

В теории можно сколько угодно представлять себя супергероем, только практика всегда показывает, из какого теста сделан человек. А я… до сих пор не могла определиться и с надеждой посматривала в сторону закрытого силовым полем окна, надеясь, что придёт спасение и мне не придётся идти на крайние меры.

Я женщина, а не воин. Я хочу замуж за Кирилла и платьице!

Ладно, платье не обязательно, лучше новую лабораторию. Генрих обещал на ближайших переговорах с орти выбить ещё что–нибудь занимательное из медицинской сферы и адаптировать для людей. С моей помощью!

Нет, мне решительно нельзя здесь оставаться. У меня планы.

А, между тем, Жан–Жак говорил и говорил, признаваясь в пылких чувствах.

— Как только я увидел тебя на балу у леди Оливии, сразу потерял голову. Прости, что вёл себя как осёл! — Довольно натурально играл влюблённого мужчина. — Ты разбила мне сердце, отказав тогда. Я сходил с ума! Я бредил тобой! Только тобой, Таня!

— Переигрываешь, — заметила холодно. — Могу поверить лишь в то, что ты сходил с ума от злости, что я досталась Генриху, а не тебе. Давай по существу. Что тебе нужно на самом деле?

А дальше я со скрытым удовольствием наблюдала за метаморфозами Жан–Жака. Вот он сидит, такой влюблённый, мечтательный, воодушевлённый, буквально пара секунд — и Ромео превращается в хищного, опасного, скользкого, злого и хорошо знающего себе цену Змея.

«Нет, правда ведь, похож на змеюку», — посмаковала мысль. Тонкие губы и маленькие от яркого света зрачки мужчины лишь подтверждали не самую лестную характеристику.

— Хорош–ш–шо, будет тебе правда. Только, дорогая моя девочка, выхода у тебя нет, смирись с этим, — словно в продолжение моих мыслей почти прошипел Жан–Жак. А дальше его голос и тон кардинально изменились: — Никто не знает, где ты, никто не знает, с кем ты, никто никогда не найдет тебя…

— Не пытайся меня гипнотизировать, не выйдет. — Я показательно моргнула, словно выныриваю из транса, и скрестила руки на груди.

Какой коварный тип, однако. Не будь я пси, вполне могла попасться на эту уловку.

— С тобой интерес–с–сно! — Тонкие губы скривились в улыбке, глаза вспыхнули интересом. — Ты умная, мне это нравится.

Я едва удержалась от желания потереть глаза, настолько мужчина начал ассоциироваться со змеей. Изогнутая темная фигура на ярком фоне дивана активно жестикулировала, делясь планами, и я могла поклясться, что там сидит не Жан–Жак Мийо, бизнесмен, похититель и просто нехороший человек, а ядовитая змея, причудливо извивающаяся и готовая в любой момент напасть.

— …и я достал партис. Настоящий партис! — похвастал Мийо, отвлекая меня от размышлений. — Не тот, что вы клепаете с Шанте. И тебе, дорогая моя Танечка, хорошо бы научиться подходить к делу с большей ответственностью. Виданное ли дело, заниматься производством материала, о котором ничего не знаешь, — триумфально закончил фразу Жан–Жак.

— Чего я не знаю о партисе? — уточнила, искренне заинтересованная в ответе. Разговор становился по–настоящему занимательным и — надеюсь! — безопасным.

— Партис, красавица моя, — это обрядовая ткань метранов. Она всегда стоила баснословно дорого, так как пауки, её производящие, ядовиты и опасны. А знаешь, почему метраны так ценят этот материал?

— Нет.

— Вот видишь, я же говорю: ничегошеньки ты не знаешь, а должна! — Жан–Жак назидательно поднял указательный палец вверх. — Собственно, в этом и есть моя идея, — отчего–то вдруг переключился на другую тему мужчина. Или это я не уловила взаимосвязи. — Ты мне подходишь в качестве жены. И не думай, что это из–за адмирала Монро, нет. Мне импонирует то, что ты, даже будучи обеспеченной девушкой, всего добиваешься сама. Опять же, ваш с Шанте бизнес, он очень перспективный, я готов оказать всяческое содействие. Думаю, понимающий муж — тоже не самый плохой вариант для брака. Хочешь заниматься медициной — пожалуйста! Я готов пойти на любые уступки, чтобы быть с тобой. Ты мне действительно нравишься, Таня, и твой подход к жизни тоже. Твое счастье для меня всегда будет на первом месте…

Жан–Жак заливался соловьем, а я судорожно вспоминала, что Бобо рассказывал о партисе. Информации действительно было катастрофически мало, да я сама её особо не искала, хотя могла спросить у того же адмирала Традониадаля, так сказать, узнать из первых уст максимально достоверные сведения.

Но прямо скажем: наше предприятие с Бобо Шанте никогда не занимало в моём сердце первое место. Сперва там были исследования, затем Кирилл. Мы не тратим максимум времени на то, что не представляет для нас особой ценности.

Хотя это всё, безусловно, оправдания. Мийо прав. Если берешься за дело и хочешь стать профи, нужно начинать с основ. Мы с Бобо сосредоточились не на происхождении ткани, а на её структуре и плетении. Дамам нужны были узоры и уникальность и мы поступили как начинающие бизнесмены — погнались за деньгами и славой.

— Жан–Жак, я не поняла, в чём заключается твой план и как он связан с партисом. Ты ушёл в сторону, — заметила я, едва дождавшись окончания его монолога.

— Так ты согласна выйти за меня?

— При чём здесь это? — сразу не сообразила я, потому что слушала его признания в «искренних» чувствах вполуха.

— Я предлагаю тебе руку и сердце! — Жан–Жак встал с дивана. — Как ты на это смотришь?

Ещё один щелчок пальцев и робот–официант подносит мужчине красивую подушечку, на которой лежит восхитительной работы обручальный браслет — причудливый орнамент, тёмно–красные камни, вплетённые в чернёный металл.

— Не торопись. Я хочу знать, почему у меня нет выбора? Почему ты так уверен, что я стану твоей женой? — требовательно вопросила я, перебарывая инстинктивное желание отступить. В присутствии хищника не стоит вести себя, как жертва.