Космическая шкатулка Ирис

– Да ничего, – ответила Ландыш и села в своё кресло. По правде, ей не хотелось вливаться в чужую пьяную компанию. Уж больно раскатисто и нахально ржали мужские голоса за ажурной и живой стеной, а женский визг говорил о том, что там играются в непристойные уж вовсе игры. – Чего бы он и посмел мне сказать? То, что он напялил на себя лицо моего мужа, не даёт ему права говорить со мною как с тою, кто ему давно своя. Я же его впервые вижу. Сходство впечатлило только сразу, а теперь я вижу. Чужой человек!

– Лицо твоего мужа? – переспросил старик, каменея лицом. Он на глазах утрачивал своё сияние рождественского деда, принесшего всем кучу подарков. Только деда с отсутствующей бородой. – Ты разве тут со своим мужем? А кто твой муж? Его имя? – Он погрузился во внезапную тень. Так совпало, что несколько светильников погасли, и старик как раз и оказался в затемнённой полностью зоне.

– Сколько вопросов сразу. С которого начать? – ей хотелось сказать ему дерзость, вроде того, дай вначале подарок, а уж потом предложи спеть песенку.

– Ты же сказала о своём муже, – мягко отреагировал на её грубый тон старик.

– Моего мужа нет в живых. Я только сказала, что Руднэй сильно на него похож. Игра природы. Бывает и такое. Но мой муж был бесподобно строен, умён, духовно развит тоже. Всё же и возраст у него был не юношеский. Успел поумнеть к тому времени, как мы встретились. Я же понимаю, что мальчишки ужасные глупцы, хотя и мнят о себе.

– Его имя было Рудольф Венд? – спросил старик.

– Венд? – Ландыш вдавилась в кресло. – Я знала его как Радослава Пана. А Венд? Да, прежде его так и звали.

– Отчего же он сменил своё имя? – спросил старик.

– Не знаю. Так иногда у нас бывает. Устал, я думаю, жить прежней жизнью и решил её поменять. Для того и имя сменил. – Ландыш и хотела бы не отвечать, а не могла. Хотела бы пошевелиться и тоже не могла. Старик смотрел несколько искоса, а было ощущение, что он умышленно связал её невидимыми верёвками, чтобы она опять не убежала к Рамине. Вот кто был подлинным волшебником, а не большеротый Сирт – клоун в зелёной рубашке. Светильники то гасли, то включались, окрашивая всю сцену в зловещее мерцание. Не сцену в театральном смысле, ведь таковой не было, а тот самый закуток, где они сидели, отделённые от всех остальных. Старик раздражённо дёрнул с силой одну из ветвей крупной и сочной лианы, так что её сок брызнул во все стороны, а мелкие плоды посыпались на пол. Освещение сразу перестало мигать, а там, где оно погасло, так и осталась затемнённая зона. Но старика это даже устраивало, как показалось Ландыш.

– Так значит, Рудольф Венд погиб? А его жена? Где она?

– Жена? Так вот же я перед вами.

Старик несколько сконфузился, – Ты разве была у него первой? Других до тебя не было?

– У него много было жён, тут вы правы. Нет, не так чтобы, как у иных, но я знаю о двух его жёнах, следующих по порядку одна за другой. Предпоследнюю жену звали Ксения. Она была дочерью нашего командира. То есть она и есть где-то. Они расстались ещё до нашей с ним встречи. А перед Ксенией была Нэя. Она была отсюда, с Паралеи.

– Где она? – тихо спросил старик. – Она жива? Ты не знаешь?

– Знаю, – покорно ответила наблюдательная Ландыш, следя за тем, как под кожей скул старика дёргается нерв страдания.

– Говори!

– Она давно уже умерла. Это было даже не на Земле, а на одном из отдалённых спутников, когда обнаружили годную для жизни и необитаемую планету. Нэя оттуда не вернулась. Её дети живут на Земле. Радослав никогда не говорил со мною о прошлой жизни, о своих детях. Он сильно страдал, так я думаю. И очень долго. Он стал полностью седым, и ему возвращали пигмент волос в омолаживающем центре. Поскольку жену Ксению он не любил, и жили они плохо.

Старик закрыл лицо жилистыми руками. И Ландыш увидела, что перстень Руднэя уже был на пальце у старика. Руднэй успел для чего-то отдать своё украшение отцу. «Мальчик взял дорогую вещь бес спроса», – насмешливо решила Ландыш. – «Чтобы покорить девочек своим статусным богатством, столь ценимым всеми отсталыми народами». Она даже умилилась их отсталости в сравнении с её умственной высотой. Какое-то время старик молчал. Но потом, открыв лицо, явил всё ту же вновь обретённую лучезарность или святого, или новогоднего деда Мороза, кому как больше нравится.

– Мне нравится твоя откровенность, моя девочка, – сказал он ласково. Взял её руку в свою и стал целовать. – И ты сама мне нравишься. Нравишься настолько, что я хотел бы иметь такую дочь. А своему сыну жену. Только не стоит тебе так заноситься в собственных мыслях, – и он тонко улыбнулся тонкими же губами.

Ландыш смутилась. Прозорливость старика, ставящего её на место, придавала всему происходящему некую зыбкость ирреальности, но такое ощущение возникло не с приходом старика, а раньше, когда Сирт явил Руднэя словно бы из своего волшебного мешка.

– Скажи мне, чего ищет в горах тот человек с бородой и с лысой головой? – фантастический сюжет продолжал раскручиваться. – Я смог бы ему помочь. Он умышленно избегает контакта со мною. А я чувствую, моё милое дитя, что не просто так и сам я брожу в те горы. Некая сила зовёт меня туда. К тому человеку. А ведь я очень стар. Ноги порою плохо и держат меня. В иные дни я и выйти из своего дома не могу. А дел столько, а сына надо научить всему, чтобы он не утратил управление над планетой после моего неизбежного ухода. Ты видела Сирта? Он также мой помощник. Парень очень умный и многообещающий для того, чтобы разделить с моим сыном тяжкую власть, о которой глупцы имеют глупое мнение, что она – благо. Это такая тяжкая ноша, моё милое дитя, такая страшная ответственность, что, если ты спишь крепко хотя бы пару часов, это уже благо. От того мой сын и показался тебе не по возрасту утомлённым. Он уже знает, каков его будущий путь. Или ты думаешь, что он не мечтает от него отречься? Чтобы заливаться таким же хохотом одномерно чувствующих существ, как те, кто там веселится? Чтобы целоваться с румяными девушками и щупать их упругую грудь без всяких мыслей о завтрашнем дне? Всего этого ему, конечно же, не хватает. Он же молод и здоров. Но ему нельзя так жить. Ему нужна подруга другого устроения, чем те девушки, что тут обитают. Ему нужна такая половина, которая не отколется при первом же сильном нажиме не всегда благосклонной к нам судьбы. Поэтому не обижайся. Он выбрал тебя. А вот почему ты выбрала его, я вскоре узнаю. Хотя уже отчасти понял. Не сразу, но ты узнаешь его тайну. Она не обрадует тебя. Хотя лично я не вижу в ней ничего такого, что могло бы и воспрепятствовать вашему взаимному счастью.

Ландыш слушала старика, почти любя его. – У меня никогда не было отца, – сказала она вдруг. – Я рада, что у Руднэя такой отец как вы.

– А у Руднэя никогда не было матери, – сказал старик. – Так что вы с ним частичные сироты. Те женщины, что его воспитывали, любили его и любят, но мать не заменит никто.

– А отца?

– Отца заменить можно, – ответил он. – Тут другое. Отец связан с детьми духовной крепью. Её может и не иметь со своими детьми отец по крови. А мать, она с детьми одна душа, она их питает, пока они растут. Она им та глубинная защита, что не рушится и в течение всей жизни человека. – Старик говорил с Ландыш так, будто Руднэя рядом нет, а они вдвоём. Руднэй сидел рядом и ел. Наконец-то с заметным аппетитом.

– Отец, Лану надо довезти до того места, которое она и укажет. Я думаю, ей не стоит тут задерживаться? Я не прав, Лана? Твои друзья не будут тревожиться из-за твоего долгого отсутствия?

– Будут, конечно. Мне надо доехать до города ЦЭССЭИ.

Старик и Руднэй переглянулись. – Отлично, – сказал старик. – У Руднэя отличная машина. Он тебя и довезёт. А я вот что хочу тебе сказать, милая Лана. Когда ты объяснишь своему главному, о чём был наш разговор, когда скажешь, как мне и ему необходима наша встреча, приходи сюда в любое время. Подойдёшь к тому человеку, что тут над всеми старший. Он выделяется от прочих. В крайнем случае, спросишь, кто у них главный. Передашь ему вот это, – и старик протянул ей квадратный жетон, похожий на тот, что давала администратору заведения Рамина. Только жетон был из чистой платины. – Поешь, отдохнёшь, подождёшь. И я приду к тебе. Или Руднэй придёт. Или же это будет Сирт. Или же ещё одна женщина, которую ты увидишь вскоре. Она подойдёт. И ты сообщишь о месте и о времени встречи. Моей и своего командира. Надо, чтобы и ты его сопровождала к месту нашей встречи. Вот и всё, что тебе надо будет сделать. Это надо не только нам, но и вам. А вернее, ему, тому бородачу с лысой головой. Он и сам не понимает того, что стал передаточным звеном для очень важного сообщения. А я тот сигнал уловил. Ему он не слышен, поскольку у него нет той живой структуры в голове, которая и ловит этот сигнал. Большего объяснить не могу. Да тебе и не надо. Его держит тут именно то послание, которое он таскает на себе, а того не понимает. Паралея же ему ни к чему. Чего он тут забыл? Он же тебе как-то объяснял, чего вас сюда занесло?