Космический госпиталь. Том 3

А что касается мании величия – то это явление временное, – кисло добавил O'Mapa, – как, собственно, и эта новая работа.

Скемптон сочувственно кивнул.

– На выбор и подготовку преемника, которому придутся впору ваши башмаки, может уйти время, – сказал он совершенно серьезно, – так что ваша временная работа может продлиться ровно столько, сколько вам покажется нужным. Или желательным.

– Вы пытаетесь мне польстить, – спросил O'Mapa, – или ввести меня в искушение?

– И то, и другое, – ответил полковник. – Но если серьезно, то самое трудное в вашей новой работе – то, что вам нужно ко всем без исключения проявлять как мягкость, так и жесткость. В этом кабинете вам не придется иметь дела с пациентами, страдающими расстройствами эмоций. Все, кто станет приходить сюда, будут неопровержимо уверены в том, что они более здравомыслящи и умны, чем вы, и в том, что с вашей работой любой из них мог бы справиться куда как лучше. Очень может быть, что кое-кто из них будет прав на все сто процентов, но никому из них не придет в голову всерьез подумать о том, чтобы занять ваше место, поскольку все они – большие специалисты-медики, влюбленные в свое дело. К вам они будут являться с непрестанными запросами на оборудование, медикаменты и всякую прочую ерунду и каждый из них будет настаивать на том, что ему все это гораздо нужнее, чем любому из его коллег.

Вы же их будете выслушивать, – продолжал Скемптон, – и говорить им прямо и откровенно все, что вы о них думаете, но исключительно про себя, а делать будете все, что в ваших человеческих и нечеловеческих силах. Учитывая бюджет Корпуса Мониторов, силы вам потребуются и те, и другие. Те сотрудники, которые точно знают свои потребности, будут излагать свои нужды без лишних слов и не станут отнимать у вас время. Вы будете давать им то, чего они хотят, либо будете мягко объяснять им, что получить этого они никак не смогут раньше, чем через две недели или еще позже. В каждом подобном случае придется приходить к компромиссу. Будут и другие сотрудники, и другие запросы. Некоторых придется слушать, вести с ними дипломатичные беседы – надеюсь, это у вас получится – а вот делать ровным счетом ничего не нужно.

Он одарил О'Мару натянутой, несколько обеспокоенной улыбкой и продолжал:

– Все из-за того, что на самом деле всем им будет нужно одно: поболтать с вами и пожаловаться на всякие пакости, которые, как им кажется, о них говорят тайком их коллеги, а еще – о порой действительно имеющих место случаях переманивания самых лучших практикантов в другие отделения. Вам придется выслушивать и жалобы на то, что за время рабочего дня просто невозможно выполнить такую зверскую нагрузку, и так далее, и так далее. Словом, большую часть времени вам придется выслушивать вот такое нытье наших великих медиков, периодически прерывая его парой сочувственных или подбадривающих словечек или обещаний разобраться с той или иной проблемой, как только вам позволит время. Но чаще всего вам не придется ничего говорить и обещать, а делать – тем более, поскольку за вас все сделают ваши подчиненные.

Как только Скемптон умолк, чтобы перевести дух, O'Mapa притворился шокированным и спросил:

– Неужели вот этим и занимался наш глубокоуважаемый администратор на протяжении последних двенадцати лет?

– Стыд и срам, верно? – подхватил полковник и от души расхохотался. Тревожные морщинки у глаз разгладились, и он вдруг стал намного моложе – так молодо он не выглядел с тех пор, как приступил к исполнению обязанностей Главного администратора. Отсмеявшись, Скемптон продолжал:

– Знаете, случаются-таки и драматические моменты, когда мне действительно приходится честно отрабатывать свою зарплату и когда задушевных бесед и ничегонеделания недостаточно. Но клоню я к тому, что независимо от того, кто к вам будет обращаться – существа какого вида, размера или ранга, – самой главной частью вашей работы будет именно выслушивание приходящих. Чаще всего вам нужно будет слушать и издавать соответствующие звуки, давая посетителям выговариваться и тем самым решать их собственные проблемы. Затем они будут покидать ваш кабинет, довольные и счастливые – до следующего раза.

О'Мара неожиданно для себя тоже рассмеялся, хотя и не мог вспомнить, когда с ним такое в последний раз случалось. Затем он сухо проговорил:

– Это очень похоже на то, чем я занимаюсь в Отделении Межвидовой Психологии.

– Может быть, – заметил Скемптон, – именно поэтому вас и назначили на мое место.

Злясь на себя, О'Мара позволил чертам своего лица принять обычное мрачноватое выражение. Он спросил:

– Вы опять пытаетесь мне польстить? Нет причин тратить время на любезности, когда вы покидаете госпиталь и толку от ваших любезностей никакого. Вы можете рассказать мне что-нибудь еще о работе? Или, быть может, хотите дать мне еще какие-нибудь ценные советы?

Улыбка Скемптона растаяла. Чисто деловым тоном он отозвался:

– Советов больше не будет. Только информация. Первый кандидат на ваше место прибывает через три дня. Это доктор Сердаль, цеммеканин, код физиологической классификации ДБКР. Он – первый представитель этого вида в госпитале. К нему обращались с просьбой о перезаписи его разума для мнемограммы, потому он полагает, что его разум – нечто весьма ценное. Такого же мнения на этот счет придерживаются эксперты-медики и психиатры и излагают его в коротком сопроводительном письме. На сегодняшний день это – единственный приемлемый кандидат. Что думать по этому поводу и как поступать – решать, естественно, вам.

О'Мара кивнул. Полковник повернулся к столу, набрал на клавиатуре некую комбинацию и продолжал:

– Каково бы ни было ваше окончательное решение, вам следует знать о том, что пост администратора Главного Госпиталя Двенадцатого Сектора – это самая престижная и самая популярная у соискателей должность в области многовидовой медицины. Соискатели этой должности – всегда важные персоны, пользующиеся влиянием как в политике, так и в медицине, и поэтому экспертам, занимающимся отбором кандидатов, приходится несладко. Они только то и делают, что отделяют зерна от плевел. Вам же предоставляется полная возможность оценивать соискателей и обучать оных без опаски подвергнуться влиянию извне – то есть, конечно, если вообще стоит говорить о том, что на вас возможно как-то повлиять.

Сведения о квалификации Сердаля, его опыте и поведении перед членами комиссии будут скопированы, чтобы вы их затем изучили. Эксплуатационный отдел подготовил для него жилье – ничего роскошного, хотя у себя на родине он – важная персона. Все остальное – на ваше усмотрение. Простите, что бросаю вас, так сказать, в омут...

– Это место, – мрачно проговорил O'Mapa, – это сплошной и вечный омут. Так было всегда.

Полковник усмехнулся и продолжал:

– К тому времени, когда сюда прибудет доктор Сердаль, я уже буду в пути к Нидии и будущему, где мне суждено стать военным бухгалтером с более высоким рангом и где единственными омутами будут лунки в песке и водные преграды.

O'Mapa мрачно проговорил:

– Желаю командующему флотом насладиться всем этим по полной программе.

Скемптон склонил голову и посмотрел на часы.

– Благодарю, – сказал он. – Я ведь вас никогда не видел играющим в гольф, O'Mapa. А чем занимается наш уважаемый и наводящий на всех страх Главный психолог, когда его не уважают и не боятся?

O'Mapa только головой покачал.

– Знаете, это ведь всех интересует, – добавил Скемптон. – Слыхал я целый ряд версий... таких, знаете ли, необычных, ярких и даже... пожалуй, несколько диких – настолько, что они могли бы привлечь ваше профессиональное внимание. Куда вы отправляетесь в отпуск, черт бы вас побрал, и чем там занимаетесь? У меня-то, наверное, последний шанс попытаться выяснить это.

O'Mapa снова покачал головой.

– Признаться, однажды мне пришло в голову устроить за вами тайную слежку, – сказал Скемптон и снова взглянул на часы. – Но вы меня знаете лучше, чем я вас, O'Mapa, поэтому я не сумел найти оправдания тому, чтобы поставить на ноги внутреннюю разведку Корпуса Мониторов только ради удовлетворения собственного любопытства в отношении странного поведения скрытного коллеги, который...

– Вы все время поглядываете на часы, – оборвал его O'Mapa. – Если вам больше нечего мне сказать, то я не смею более отнимать у вас время.

– Нет, O'Mapa, – сказал полковник и широко, сердечно улыбнулся. – Это я отнимаю у вас время. Я должен продержать вас здесь до прихода кое-кого... Торннастора, Конвея, Мерчисон, Приликлы и прочих диагностов и Старших врачей, которые сейчас не заняты в операционных. Они принесут какой-то изысканный напиток, сваренный Главным диетологом Гурронсевасом. Насколько мне известно, напиток этот чрезвычайно популярен на Орлигии и строго противопоказан всем теплокровным кислорододышащим. Вам не удастся отвертеться от них, как вы сделали после утреннего собрания, потому что они будут здесь с секунды на секунду. Да, собственно, я уже слышу топот Торннастора в коридоре. Боюсь, на этот раз вам от нас не улизнуть.