Космический марафон (сборник)

Важно не это, другое. Как отличить ненормальных? Можно ли это сделать без психотрона? Да и вообще, что такое психотрон? Линдл утверждал, что человек по имени Прахада, который изобрел психотрон, сам был нормальный, но если так, откуда он это знал? Испытал свое изобретение на себе самом? И таким образом выставил точку отсчета, эталон нормальности? Не слишком ли просто? И глупо? Чтобы придумать абсолютный тест на нормальность, нужно быть нормальным. Чтобы быть нормальным, нужно доказать нормальность. Бег по кругу. Старая загадка о курице и яйце в новой интерпретации.

Допустим, что форма сумасшествия у этого Прахады была особенной, сугубо индивидуальной, полностью отличной от обычных форм безумия его сограждан. Как же он тогда определял нормальность? Его психотрон мог только одно — отсортировать психов, таких, как он сам, от психов, не таких, как он сам. При этом первые раз и навсегда объявлялись «нормальными» (а как же еще!), вторые — раз и навсегда — «дефектными». При этом быть подлинно нормальными не могли ни те, ни другие. Все — и марсиане, и венериане, и меркурианцы — были такими, какими они родились!

«ОТКУДА ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ВЫ НОРМАЛЬНЫ?»

— Ну и дерьмо! — от души выругался Армстронг.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Хансен. — Я только что хотел сказать то же самое. — Его взгляд уперся в разбитую дверь. — А вот и наша дуболомная бригада.

Они ввалились с топотом и энергией — два человека в штатском, фотограф, врач, эксперт и полицейский капитан, тот самый, который приезжал, когда убили Кларка Маршала. Увидев Армстронга, капитан воскликнул:

— Ого-го! Смотри-ка, кто здесь! Снова все засняли на пленочку? — На сей раз не успел.

— Жаль. — Капитан оглядел кабинет. — Три трупа здесь, один там. Итого четыре. Как мы выудим из них показания? — Он беспомощно пожал плечами. — Ну ладно, займемся делом. Что произошло?

Армстронг заговорил, медленно подбирая слова:

— Я консультировался здесь с моим агентом, когда эта шайка вломилась сюда и потребовала информацию, которой я, как оказалось, не обладаю. Почему-то они мне не поверили и остались в убеждении, что я ею просто не желаю поделиться. Пит, который находился поблизости, около дома, видел, как они вошли, опознал их и вызвал этих двух полицейских. Подмога прибыла вовремя — как раз в тот момент, когда ворвавшиеся собирались применить силу. Произошел небольшой фейерверк. Все закончилось за несколько секунд. Результат перед вами.

— За предварительную беседу сойдет, хотя, видит Бог, девяносто процентов подробностей вы опустили. Что за информацию они от вас хотели?

— Им были нужны сведения о последних космических кораблях.

— Ага! — выдохнул капитан. — Ставлю сто против одного, что эти субчики — иностранцы. Черт знает сколько времени может уйти на их опознание. Пусть развлекается ФБР. Лучше позвонить им сразу.

— Их вызвали. Они уже едут.

— Хорошо. Мы сделаем свое дело, а их долю оставим им.

Агенты ФБР появились минут через десять. Их было четверо. Трое остались с полицейскими. Четвертый кивнул Армстронгу:

— Прошу вас проследовать со мной в управление.

После недолгого пути Армстронг обнаружил себя лицом к лицу с тем же самым круглолицым господином, к которому он приставал с расспросами о Клэр Мэндл.

— Значит, ваши друзья становятся настойчивее, мистер Армстронг. Что случилось?

Армстронг пересказал события точно так же, как перед этим капитану полиции.

Круглолицый немного подумал, затем спросил:

— А что именно хотели они узнать о ракетах?

— Подробные сведения о номерах девятнадцать и двадцать.

— Насколько мне известно, девятнадцатая — затея французов, и вряд ли они приступили к ее осуществлению. Кто будет строить двадцатую — вообще не ясно. Может быть, мы сами, если восемнадцатую постигнет та же участь, что и предыдущие.

— Я преклоняюсь перед вашим умением придавать лицу искреннее выражение, — сообщил Армстронг.

— Что вы имеете в виду?

— А то, что вам, кажется, есть что мне рассказать.

Круглолицый смешался:

— А что я, по-вашему, должен вам рассказать?

— Ну, хоть соврите что-нибудь, — раздраженно прорычал Армстронг. — Давайте рискните. А я попробую вас поймать на вранье.

— Вы меня озадачили. Уверяю вас, я ничего не скрываю. Если уж на то пошло, вы и сами не слишком откровенны. Вы не рассказали и четверти того, что вам известно.

— Значит, зуб за зуб.

— Да, — признал агент. — Но только на первый взгляд. Вы, кажется, забываете о разнице в нашем положении. Вы как свободный гражданин, не замешанный ни в какие преступления, вольны искать, находить и узнавать так много или так мало, как вам вздумается. С другой стороны, я могу сказать вам лишь то, что разрешено вышестоящим начальством. Естественно, такое разрешение не дадут только ради удовлетворения вашего любопытства. — Он постучал пальцем, словно подчеркивая сказанное. — Но если вы сочтете возможным поделиться с нами информацией, которую держите за пазухой, мы, со своей стороны, можем посчитать, что ваше участие в этом деле достаточно важно, а значит, вам можно довериться.

— Я бы хотел это обдумать.

Хозяин кабинета обнаружил некоторое нетерпение: — Дело может оказаться весьма срочным.

— Судя по темпам строительства корабля номер восемнадцать, я бы сказал, что в этом бестолковом мире не бывает ничего срочного.

— Ну-у, вы чересчур категоричны!

— Давно прошли те времена, когда я верил во все подряд и думал, что ФБР — именно то, что под ним подразумевается…

— Что вы себе позволяете?.. — сердито начал круглолицый.

— Я ничего себе не позволяю, кроме того, что с некоторых пор я иначе смотрю на матушку Землю. И нахожу, что старая гнедая кобыла уже не та, какой казалась прежде. Но чтобы понять это, потребовалось как следует перетрясти мозги. Я должен продумать все до конца. Мне нужно время, чтобы выбрать… направление.

— Но, послушайте, это не та проблема, над которой нужно так долго ломать голову. Это — долг. Если банды иностранцев вмешиваются в наши космические исследования — значит, дело достаточно серьезно. Долг любого американского гражданина…