Космический принц и его заложница

– Императорскую, - поправил меня Александр.
– И нет, не пора. Сегодня я переночую у тебя. На случай, если в твоей постельке решит погреться какой-нибудь мохнатый паучок.

У меня даже сил спорить не оcталось. Поэтому я молча выпила таблетку, отползла как можно дальше от этого нахала и спряталась под одеялом. Вот так. Брилл в домике. И ни мохнатому паучку, ни впечатляюще эффектному Александру Фортему туда хода нет.

***

Итак, на повестке дня оказалось три проблемы.

Первая – и с ней он свыкся – за ними уже отправили охотника. н перехватил несколько сигналов в этом секторе. Патрулей быть не должно, рейсовые корабли в такой близи от диких миров не проходят. В самом–то деле, галактика – это же не поселочная дорога, здесь сложно встретиться двум кораблям-одиночкам. Kноринг достаточно долго работал на внешние границы, что бы обучить их выслеживать корабли. Скрываться с Бриллианой на борту становится все сложнее и сложнее.

Вторая проблема, возникшая совершеннo не вовремя, это ученый, оторую он практически вытащил из лап огромного паука. На лександра все еще распространялись инструкции разведки. Ничто не должно отвлекать от задания. Даже если в другом полушарии будут убивать его мать, он не имеет права бросить Брилл и решать чужие проблемы. Чтоб эти ученые провалились. Ну как, годами живя на планете, можно умудриться заблудиться ночью в лесу и встретиться с хищником? Она что, в первый раз за пределы станции вышла?

Третья проблема лежала рядом. Делалa вид, что спит, но сердце билось неровно, выдавая ее страх. Девчонка испугалась, что он уйдет, бросит ее. Пусть этот страх был скорее продиктован опасением за свою жизнь, он преобразил Брилл. Из разозленной, саркастичной и несгибаемой девушки превратил в испуганного, готового тотчас разреветься, ребенка. Что ни говoри, а мужчин такой образ возбудает, даже если они стараются в этом не признаваться никому, включая самих себя.

Александр давно научился быть с собой честен. И откуда в нем страсть к мазохизму?

– Можно я включу фильм? – спросил он.

– М-м-м... угу.

Он не удержался и отодвинул краешек одеяла, обнажив руку Брилл с татуировкой, которая практически зажила. Обвел пальцем темные контуры рисунка.

– Иди сюда, Брилли. Не засыпай. Посмотрим кино.

– Я ничего там не понимаю, – пробурчала она.

Злится. Или смущена. А может, все вместе,и совершенно не знает, как с этим бороться.

Пришлось силой поднять ее и уложить себе на плечо. Бриллиана почти ничего не весила, она вообще сколько раз за этот день ела? Он точно покормил ее утром, затем была посадка, выход, затем она вернулась и съела шоколадку, потом просидела в каюте до тех пор, как они увидели бабочку и услышали крик, потом его не было почти час. И вот она здесь, сонная, сопит ему в шею.

– Брилли, когда ты последний раз ела? Почему ты не сказала, что голодна?

– Я голодна? – Она подняла голову и с удивлением а него посмотрела. – Да... наверное. Я забыла.

Александр вздохнул.

– Тебе нужен не муж,тебе нужен отец.

н не рассчитывал на ответ, мысленно прикидывал, чем в такой час можно накормить ее и нужно ли вообще это делать . Но Брилл, к его удивлению, тихо сказала:

– Проблема не в том, что мне кто-то нужен. А в том, что у меня нет никого.

Бедный ребенок. Наверное, ей и впрямь сейчас тоскливо. Последняя опора, отец, оказался не тем, кем она его считала. У него самого была полная и довольно большая семья, лександр всю жизнь стремился к уединению, но по правде говоря, не представлял, каково это: быть совсем одному. Всегда были родители. Жутко занятые, порой он за день гораздо чаще произносил «Ваше величество», чем «мама» и «папа». Была шебутная сестра, ещё не знающая, что примет трон от матери. Был дядя, который редко приезжал, но с которым всегда можно было поболтать по душам. Недостаток близких – не про его семью. У Брилл не было и десятой части этого.

– Заведем тебе зверушку. Или ребенка.

– Мечтай.

Маленькой несчастной девочке не удалось противиться его прикоcновениям долго. Когда каждое касание разгоряченной кожи приносит удовольствие, смешанное с облегчением, не до гoрдости и неприступности. Она расслаблялась, засыпала ,такая горячая, что становилось страшно за ее здоровье. Пальцы запутались в мягких шелковых волосах, коснулись чувствительной кожи за ухом. Брилл сладко зевнула и застонала.

– Что?
– Он от удивления даже замер.
– Да ладно? Тебе нравится, когда тебя чешут за ушком?!

– М-м-м... – Брилл, когда он остановился, сама потерлась головой о его руку.

– Ну вот. Взяла и убила все надеды. Я не могу домогаться до ребенка, который хочет, чтобы его почесали за ушком.

– А что, домогаться обязательно?

– А для чего еще придумали фильмы?!

– Бедный император.

– Чего это?

– Дурака вырастил.

Ну вот, минута безграничного дoверия и желания прошла, доброе утро, язва-Брилл. Интересно, по мере того, как она будет к нему привыкать, чего станет больше: сарказма или доверия?

ГЛАВ ЧЕТВЕРТАЯ

Я проснулась от того, что мне было очень и очень хорошо. Ну то есть это как проснуться за пять минут до будильника, что бы с наслаждением доспать до звонка. Или завести будильник на шесть утра воскресенья, подскочить с перепугу и вдруг осознать, что можно спать.

Вот и сейчас организм словно разбудил меня, чтобы похвастаться. Хозяйка, нам классно! Смотри, как мы хорошо спим, как у нас ничего не болит и как нам... жарко.

Я скосила глаза на вторую половину кровати. Вот уж кому было по–настоящему хoрошо. Александр спал, как убитый, развалившись в позе морской звезды. А ещё он, словно плюшевую игрушку, прижимал к себе меня.

Нам с организмом резко стало похуже.

Еще я обнаружила на локте пластырь, закрывающий след от укoла. Слов нет, одни эмоции, разлегся на моей постели, тискает меня, как поролонового зайца и еще какую-то фигню вколол. Хотя, наверное, лекарственную, раз я так выспалась и совсем ничего не чувствую.

Вот только попытка выбраться из крепких стальных объятий ничем хорошим не увенчалась. Александр только вздохнул во сне и перевернулся на спину. А следом за ним я, оказавшись сверху.

– Нет, ну нормально? – прямо в ухо ему возмутилась.

Он делал вид, что спит, но именно делал, уж я-то свoй голос знаю. Либо лександр помер, либо издевается.

– Выпусти меня в душ!

– Пошли вместе?

– Ты что, дурак?

– Так мы вчера выяснили, что да. Пошли?

Я с сомнением посмотрела на этого нахала. Издевается? Или всерьез думает, что я вдруг соглашусь? Нет, все-таки издевается. А ещё он жутко близко, горячий и, кажется, возбужден.

– В общем, я пошла, – пробурчала я и с некоторым сожалением, но он все же меня выпустил.