Космогон

Пока огородник, охая, осматривал гряды, в одну угодил гостинец. Ледяной, из соседней провинции. С облёту вкруг шара саданул в колышек, поднял фонтаном пыль и оставил немалую выбоину. От удара завихлял колышек, стал печатью треугольной кренделя в пространстве выписывать.

– Да и не разглядеть теперь на нём печати, – закручинился Космогон-Огородник. – Весь в язвах и шрамах. Вот, значит, в чём дело! Гостинцы из соседней провинции мне подгадили. Ну, я этого так не оставлю. Отомщу УПССу проклятому…

Тут огородник притих немного: вспомнил, что договор-то о поставке карбона из соседней провинции заключён по всем правилам и его, огородника, словом визирован. Тёмный шум с ними, с этими колышками, а что порушило одну сферу, так оставшихся более чем достаточно. Главное дело – разобраться, почему не вывелись думотерии и с чьего попущения расплодились повсюду вялодумцы крупные и мелкие. Поёжился огородник телесно, осел, отведя взгляд от ярого корнесвета из соседней провинции, и призадумался. Припомнилось ему смутно, что кто-то недавно поминал вялодумцев, но не дурно, а вроде бы даже благожелательно. То ли мелкотелых хотел, то ли крупнотелых…

– А! Так вот чьё это умышление! УПС же мне и сказывал: возьму, мол, с тебя плату крупнотелыми вялодумцами! А я ему: так не вырастут ведь они, думотериев культивирую. А он мне что? Прошипел фиолетово: «Вырас-стут». Словно знал и злорадствовал… Э! А не он ли устроил эту пакость?! То-то управляющий из соседней провинции намекал, что молибден не нужен огороднику, и говорил, что грядка для думотериев тяжеловато удобрена! Хоть он и гад, этот управляющий, а неглуп. Кому как не ему знать тварь шипящую, темнотного выползка, сволочь продолговатую, норного выглядка?

Враг

– Ты, с-селянин, говори-говори, да не заговаривайс-ся, – просипел позади Космогона зловещий голос. От ручья Орионова дунуло холодным пламенем, фиолетовые зарницы заплясали в пыльных кущах, и взрябилась темна вода фиолетовыми кольцами, исторгая тело УПСа, протянутое в одном измерении.

– Явился, вражий сын? – грозно молвил Космогон-Огородник, оборачиваясь. – Ты, выходит, обманул меня, по кривой обминул с тылу?

– Вых-ходит, – тёмным хрипом ответил УПС, раздуваясь до полномерности. – Уже выш-шло. Всё по договору наш-шему я выполнил, паш-шню тебе металлизировал, а выросло у тебя что-нибудь или не выросло, то меня не касается. Отдавай, что положено по соглаш-шению.

Вспучился огородник от возмущения, заревел:

– Вона как?! Воздать тебе, что положено?! Я воздам! – И к брани изготовился.

Вскинулся и УПС, крюком выгнулся и втиснулся извне всем телом своим тёмным, бесплотным, шипастым от верхнечастотных выбросов.

– Вот кликну сейчас управляющего! – мужественно выкрикнул, заметив такое дело, огородник. Подумавши, добавил: – И здешнего, и соседнего!

– И ш-што? – плотоядно вытягивая длинную шею, спросил УПС. – Зови. Договор составлен по всем правилам. С-слово дадено. Никто тебя не тянул за душ-шу. Получиш-шь от обоих управляющих, ш-штрафанут тебя, десятину стребуют, а после отдаш-шь и мне, что положено.

– Не помню я, что там тебе по уговору положено, – покривив душою светлой, признался огородник.

Огненная головня вздулась на шее усердного помощника садовода, зевнула, выдохнула язык холодного пламени, выпустила сверху два выроста, а с тылу шипастого тела вылез хвост, хлестнул, как бы силу пробуя, и разнёс вдребезги один из дальних шариков во всех параллельностях. Повернув к огороднику головню рогатую, молвил УПС:

– Я напомню. Вялодумцев подавай крупнотелых, всех, которые вывелись. И побеги.

– Какие побеги?

– Душ-ши мятежных одиночников светломатерчатых-х.

– Так не вывелись же у меня думотерии! – искренне заверил огородник.

– Так-таки не вывелись? Не виляй, когда с Верховным общаешься! Ес-сть глаза у меня во вс-сех параллельностях-х. Нуте-с-с, глянем, как там мои колыш-шки…

«Колышки, значит, тоже его измышление, – опечалился Космогон. – И мелькалец, стало быть, его исчадие. Верховный… Посмотрим ещё, кто из нас двоих верховней: я или этот пресмыкалец, мраков выползок. Что он там высматривает? Истинно ведь, что не вывелись думотерии.

– С-спрятать решил добычу от Верховного? – просипел УПС, высовывая шею из той параллельности, где вырван колышек и напрочь грядка потоптана.

– Да ты что, издеваешься? – праведно вознегодовал Космогон. – Сам не видишь, гостинцами из твоей же провинции гряда эта изничтожена?

– Изничтожена, – подтвердил, вылезая из той параллельности УПС, – но не изничтожены мятежники. Унюх-хал я побеги одиночников. Признайся по с-совести, ты нарочно разрушил колышек вместе с обрезочной станцией? Заметал с-следы?

– Чтоб я сгас, – истово заявил Космогон-Огородник, – если понимаю, о чём ты. Какая такая станция?

– Деревенщина, – презрительно прошипел Верховный. – Что с тебя взять? Ничего, с-сам разыщу мятежников.

Верховный принюхивался, совал шею то в одну, то в другую параллельность, затем издал победное шипение и фурией ринулся к одному из шариков. К тому, рыжей масти, куда телом своим угодил управляющий из соседней провинции.

Огородник из любопытства тиснулся следом за ним в параллельность, думая: «Что он там выискал? Откуда взяться думотериям в стороне от гряд? Не вносил я семени в этот шарик, слишком там холодно. Э! Что за притча? И верно ведь – думотерии!»

За ничтожный миг до того, как Верховный набросился на добычу, заметил Космогон-Огородник на лике рыжего шарика смешные строения, почуял ни с чем не сравнимый думосферный дух, но волнительный отзвук в светлой душе его пропал попусту. От удара тёмного фронта морщины пошли по рыжему шарику и огненные трещины. Смялись строения думотериев, думосфера схлопнулась, и потянуло от хладной поверхности смрадным дымом мучения.

Битва

– Оух-х! Амброзиях-х! Оух-х! – хрипел УПС.

Раздувал брюхо, глотал дымы, витая около, головешка его пылала пуще прежнего.

Затяжелел от гнева Космогон-Огородник, сгустился и со словами: «Тварь подлая, страстолюбец извилистый!» – поймал продолговатого мерзавца за хвост. Стиснул так, что тело Верховного скукожилось, в пашню его вогнал с размаху и дотоле втаптывал, пока не сровнял с коркою синего шарика. Лишь тогда отступился, когда воды покрыли место упокоения усердного помощника садовода.

– Был ты Верховный, а стал низменный! – захохотал Космогон, опьянённый победой, и вывалился прочь из параллельности, чтобы обозреть, много ли потерь от битвы с обманщиком. «Одна гряда разорена всего-навсего. Шарик покривился и боком вращается. Ну, да не велика потеря. А мятежники… Мрак с ними, туда им и дорога, страдникам. Нечего побеги устраивать».