Космонавты Сталина. Межпланетный прорыв Советской Империи

Но Владимиру Ленину важными в этом новом романе показались не образы персонажей, не столкновение идеи технократического преобразования мира с идеей пролетарской революции (пусть даже и в смягченном «марсианском» варианте), а именно философские взгляды Богданова.

«Прочитал его „Инженера Мэнни“, – писал он Горькому в 1913 году. – Тот же махизм=идеализм, спрятанный так, что ни рабочие, ни глупые редактора в „Правде“ не поняли.»

Впрочем, главной заслугой Богданова-Малиновского стало, прежде всего, то, что он впервые озвучил смысловой ряд: Марс – Красная звезда – революция – светлое коммунистическое будущее. Позднее этот ряд станет привычным, а еще позднее его изначальный смысл будет утрачен. Смутная связь между этими понятиями сохранится лишь где-то в темной глубине общественного бессознательного.

Однако во времена Богданова все было ново и прозрачно. И – донельзя логично.

Марс – древняя планета, вдвое старше Земли. Персиваль Лоуэлл доказал, что на Марсе есть каналы, которые построила высокоразвитая цивилизация. Марксистская теория смены общественных формаций утверждает, что высшая форма развития цивилизации – коммунизм. Следовательно, марсиане уже сегодня живут при коммунизме. Высшая форма развития цивилизации подразумевает также осуществление космической экспансии. Следовательно, коммунизм и космонавтика связаны друг с другом. Марсиане, скорее всего, уже освоили Солнечную систему и вскоре пожалуют к нам. Что последует за этим визитом, большой вопрос. Возможно, колонизация. Возможно, экспорт революции. В любом случае, с нами будут разговаривать на равных, только если мы сами сделаем у себя революцию и коммунизм.

Начиная с романов Богданова, у российской космонавтики появилась не только философская, но и идеологическая основа...

Перед Первой мировой войной в России был еще один автор, пишущий о космических путешествиях. И он тоже претендовал на звание российского Жюля Верна. Вот только с выбором сюжета он ошибся, а потому в анналы мировой фантастической литературы не попал.

Звали его Борис Красногорский, и он опубликовал «астрономическую» дилогию: «По волнам эфира» (1913) и «Острова эфирного океана» (1914), причем вторая часть написана в соавторстве с неким Д. Святским.

Если кратко охарактеризовать эту дилогию, то можно сказать так: это последний имперский и первый советский фантастический роман.

Последний имперский он потому, что в нем полет к другим планетам осуществляют не революционеры с сочувствующими интеллигентами, а сливки высшего петербургского общества. Первый советский он потому, что сюжет строится на противостоянии гениального русского ученого и немецкого шпиона-вредителя – этим сюжетом будут вдохновляться два (а то и три) поколения отечественных прозаиков.

Красногорский попытался воспроизвести успех лунной дилогии Жюля Верна.

В романе «По волнам эфира» в подробностях описывается, как общественная организация «Наука и прогресс», основанная российскими аристократами и крупными капиталистами, строит космический корабль по проекту талантливого изобретателя Валентина Имеретинского. В качестве движителя используется огромное зеркало, – здесь автор заимствовал идею, основанную на гипотезе англичанина Максвелла о световом давлении и изложенную у тех же французов: в романе Жана Ле Фора и Анри Графиньи «Необыкновенные приключения русского ученого» (1889) описывается аппарат селенитов, перемещающийся между планетами под воздействием света.

Однако в отличие от французов Красногорский понимает всю уязвимость этого проекта, поэтому вводит два принципиальных допущения: изобретатель Имеретинский подобрал достаточно легкий и в то же время достаточно прочный сплав «максвеллий», из которого строится «небесный вагон», а кроме того, экспериментальным путем установил, что сила лучевого давления на границе атмосферы и космоса в 1200 раз (?!) выше измеренной у поверхности Земли. Эти допущения заметно облегчают жизнь персонажам, и полет в межпланетном пространстве уже не кажется технически невыполнимой задачей.

Идею Имеретинского о создании межпланетного «вагона» поддержали не только в клубе «Наука и прогресс», но и во всем мире. Забавно и немного грустно сегодня читать такие строчки романа:

"...Само собой разумеется, что различные страны, сообразно с характером народа, неодинаково отнеслись к сенсационному событию.

Во Франции в нескольких астрономических и других обществах произошли неприятные столкновения и даже дуэли из-за того, что нашлись лица, выразившие сомнение в исполнимости проекта русского изобретателя; горячие французские головы не могли перенести подобного скептицизма при всеобщем энтузиазме и проучили недоверчивых соотечественников.

Прямо противоположно отнеслось к делу немецкое общество: осторожные бюргеры высказались крайне неопределенно и, очевидно, боялись мистификации. Кроме того, шовинисты, – а где их столько, как в стране Бисмарка? – решительно отказались допустить, чтобы столь великое открытие могло быть сделано кем-либо, кроме немца. Впрочем, ученый мир Германии оказался податливее; после обнародования подробного отчета об уже описанном на следующих заседаниях клуба «Наука и Прогресс» он вполне согласился с приведенными опытными данными и выводами из них и признал проект строго научным и осуществимым.

Энергичные англичане и американцы, убедившись, что шум поднят не из-за пустяка, немедленно организовали компанию для разработки богатств, которые будут найдены на других планетах, и даже сделали соответствующее предложение Имеретинскому, но последний ответил, что считает возбужденный вопрос преждевременным.

Даже такие страны, как Китай и Персия, поддались общему увлечению и зачитывались всем, что писалось в газетах о злободневном открытии.

Всколыхнулась и матушка-Россия. На улицах поздравляли друг друга, как с великим праздником. Богомольные люди заказывали благодарственные молебны, а патриоты с гордостью говорили о великой миссии славян и о гнилом Западе..."

И только немецкий астроном Густав Штернцеллер, пригретый клубом, не радуется со всем миром, а хочет помешать замыслам русского изобретателя, чтобы отдать приоритет в освоении космического пространства Германии (в тексте она названа дипломатично «Соседней Страной»). Для начала он похищает чертежи и расчеты Имеретинского. Когда строительство «вагона» все же начинается, он пытается убедить членов клуба «Наука и прогресс» в том, что космические экспедиции преждевременны и слишком рискованны, и даже если первый пробный полет состоится, то его участникам не следует высаживаться на планеты Солнечной системы, а достаточно изучить их на пролетной траектории. Затем, когда слова не возымели действия, взрывает аппарат, строящийся на Обуховском заводе.

Впрочем, происки Штернцеллера не приносят желаемого результата, и межпланетный «вагон» с зеркалом-движителем подготавливается к назначенному сроку.

Подражая французским фантастам, Красногорский приводит подробное описание своего аппарата и обрамляет текст страницами расчетов и таблиц, подтверждающих правильность выбранной конструкции. По ходу писатель решает некоторые чисто технические задачи: изобретает химический прибор для восстановления воздушной среды, придумывает систему теплоизоляции и измеритель преодоленного расстояния.

Космический корабль, названный «Победителем пространства», устроен следующим образом. Собственно «вагон» имел форму цилиндра со сферической крышей. Высота его – 4, 5 м, диаметр – 3 м. Стенки вагона были сделаны двойными, для обеспечения теплоизоляции из пространства между стенками выкачан весь воздух. Вес «вагона» с четырьмя пассажирами, запасами кислорода, провианта и воды на 60 дней составлял 2160 кг. Зеркало-движитель имело диаметр 35 м и состояло из тонких листов отполированного металла. Листы накладывались на прочную раму из «максвеллия.» При этом «вагон» соединялся с зеркалом шарнирно. Для закрытия отражающей поверхности, в случае когда необходимо уменьшить лучевое давление, служили шторы из черного шелка, натягиваемые при помощи системы шнуров.

Момент старта выбирается во время восхода или захода Солнца, когда лучи нашего светила косо падают на Землю. Аппарат устанавливается на платформу из четырех крестообразных балок, к концам которых прикрепляются тросы из четырех наполненных водородом шаров. Эти аэростаты поднимают конструкцию со стоящим на ней аппаратом как можно выше над Землей, пока лучевое давление не снимет «Победителя» с платформы и не унесет его в космос.

В качестве стартовой площадки было выбрано Марсово поле в Санкт-Петербурге, время отбытия – 18.00, 28 июля 19... года. Свое желание участвовать высказали многие, но путем голосования среди членов клуба «Наука и прогресс» было отобрано четверо кандидатов: сам Валентин Имеретинский, приват-доцент и знаток Марса Борис Добровольский, зоолог Карл Флигенфенгер и юная аристократка графиня Наталья Аракчеева, дочь председателя клуба.