Космопорт, 2014 № 01 (2)

— Я так… за козлом… прощенья просим, — пробекал поражённый Шимек и сбежал.

Изнутри избы донёсся до него дружный хохот трёх ведьм. Кажись, они со смеху так и полегли. Потому Шимек предусмотрительно отказался от ужина и вернулся к своим свинкам.

Утром Бабуся выглядела уже совершенно обычно.

— Ты что же, боишься меня, Шимек? — спросила она.

— Ну нет… — бездарно соврал Шимек.

— Не слишком.

— Потому что нечего бояться, — кивнула Бабуся. — Правы девки, что-то я в последнее время страшно разленилась. Испортила метлу, перестала изменяться заклинанием «молодая-и-красивая», даже с нетопырями давненько уже не летала. Эх, провинция, стагнация. Не то что некогда… — задумалась над чем-то ведьма.

— Но уж пока ты здесь, не стану колдовать. Чтобы ты не слишком пугался.

— Э, да мне-то всё едино, — пробормотал парень. — Превращайтесь, коли есть такая охота.

— Так вот? — спросила Бабуся игриво. Замахала тоненькими ручками, повернулась быстро — и снова перед Шимеком стояла черноволосая девица, которую он давеча видал в избе. — Сегодня ярмарка в Зелонках. Вернусь вечером, — она вырвала жердь из плетня, подтянула повыше юбки, уселась верхом и улетела.

Шимек побелил дом, вымел пол, вычистил печь, съел остатки жаркого со вчерашней ведьминой гулянки и, когда уже совершенно не знал, чем бы заняться, отправился таращиться в колодец.

Ярославна приказала мужу убираться на мельницу, а сама закрылась в подклети и с кем-то там хихикала. Шимек-в-колодце приложил ухо к стене и был почти уверен, что узнаёт голос настоятеля. Словно кто его острогой ткнул — принялся пристально разглядывать потомство (Ярославна всё хихикала в подклети) и пришёл к выводу, что младшенький его сынок слишком мордашкой напоминает уважаемого душепастыря…

Со злости Шимек пнул сруб. Печаль раздирала его сердце. Колодец заклокотал возмущённо и больше ничего не показал.

Потом Шимек слышал, как Бабуся, возвратясь, зовёт его, но не отозвался. Лежал, скорчившись, между свиньями и отчаивался, отчаивался столь страшно, что уснул только перед рассветом. А утром заявил, что в воскресенье работать не станет.

— Уважаю твои религиозные чувства, — согласилась Бабуся. — Можем слетать в село, как все уйдут на службу.

Шимек и сам желал бы сходить на службу, но решил, что не стоит провоцировать ведьму. С боязнью уселся на жердь позади старушки.

— Придержись-ка, — посоветовала Бабуся.

Он неуверенно приобнял её за пояс. Девицы постоянно насмехались над Шимеком. Даже сельская шлюха шутила, что, мол, лучше бы ему сидеть со свиньями в хлеву, а не в корчме. Но Бабуся только с чувством потёрлась об него и чуть поёрзала, пока не нашла положения, чтобы он сумел ухватиться поудобней.

Приземлились на рынке, перед корчмой. Из-за дверей церквушки по ту сторону площади раздавался хриплый голос певчего, а жёлтый сельский пёсик с лаем вцепился в юбки Бабуси.

Та пнула псину под выпирающие рёбра и размашисто поддёрнула подол.

— Как-то сонно здесь… — произнесла, осматриваясь по сторонам. — Что-то мне кажется, Шимек, что надо бы их слегка расшевелить!

Сперва они шмыгнули на мельницу и выколдовали жучков во всю муку. Потом заморозили пиво в корчме, сбили копыто коню настоятеля, сломали ось в телеге володаря и подпустили вшей в праздничный парик Висенки. Шимек и не помнил, когда он в последний раз так веселился. На обед же заявились в ближайший городок, где в кабаке с дурной репутацией потребовали себе салат, вепря в охотничьей подливе, паштет с трюфелями и на десерт — малиновую пенку. Бабуся, не моргнув глазом, за всё заплатила серебром и приказала ещё добавить на дорожку три бутылки красного винца. В полночь пролетели над селом, пошатываясь на жерди и постреливая молниями. В конце всего Бабуся устроила над садом володаря град колдовских огней, а Шимек заржал, довольный, и облапил её ещё сильнее.

Утром парень проснулся в кровати Бабуси Ягодки. Было у него неясное чувство, что он провёл воскресенье не совсем по божьим заповедям, но всё же продолжал улыбаться глуповато и с удовольствием.

Встал, натянул портки, перекусил овсяным печеньком и творогом, которые Бабуся оставила у кровати, запил пивком. Со двора донеслось отчаянное меканье ведьминого козла.

— А, Шимек! — обрадовалась при его виде Бабуся, всё ещё в своём молодом образе. — Страшно мне надоел этот старый смердюх. Не видал там нож для убоя?

— Лежит в коморке. Сейчас наточу! — мстительно обрадовался парень.

Козёл, видать, уразумел, что ему светит, поскольку предпринял последнюю, отчаянную попытку вырваться. Но Бабуся держала крепко.

— Жаль, Керелько, — произнесла она несколько меланхолично. — Слишком уж ты опустился, и я с тобой вместе. Ты теперь даже как козёл ни для чего не годен, а мне бы пригодилась шкура на новый бубен, — и весьма умело ему перерезав глотку, принялась свежевать тушу. — И как можно так к животинке привязываться? — хлюпнула носом. — Столько лет мы вместе…

— Всему приходит конец, — глубокомысленно подвёл итог Шимек.

— Верно, — согласилась Бабуся. — Твоя служба уже закончилась, парень. В избе — приготовленный отвар из любавницы. Дашь ей выпить каплю в напитке — и дочка мельника твоя.

Шимек её вежливо поблагодарил, но от одной мысли о возвращении в село к обязанностям дворского свинопаса отчего-то охватила его ужасная меланхолия. Радости ради подумал о Ярославне, однако не помнил ничего, кроме того, как она орала на него — в колодце — и развлекалась с настоятелем. И становилось Шимеку всё грустнее и грустнее.

— Ну, так хряпнем на коня, — сказала Бабуся, предлагая ему стаканчик на прощанье.

Один превратился в два и три, потом — в бутылочку, потом — ещё в одну. Не пойми как снова оказался Шимек под периной Бабуси. В приливе решительности влил в её стакан отвар любавницы — и не несколько капель, но всю фляжку…

— Ох, дурачок ты мой! — заворковала нежно Бабуся Ягодка и погладила его по спутанным жёлтым кудряшкам.

Как нетрудно догадаться, Шимек так и не женился на Ярославне, дочке мельника. Зато перебрался в избушку Бабуси Ягодки (она страшно морщилась, когда он называл её так, и приказывала кликать по-простому, Ягной) и отказался от должности дворского свинопаса, чем вызвал неприкрытую враждебность володаря.

Бабуся внимательно следила, чтобы Шимеку всегда хватало свежего мяска на обед, любимых пирогов и прочих вкусностей. Сперва володарь был несколько раздосадован, но после того как Бабуся Ягодка проведала его, успокоился. И Шимек был уверен, что жена володаря, Висенка, приложила руку к преодолению сего сопротивления: в последнее время наследник Вильжинской Долины начал всё сильнее толкаться у неё в животе, а ведь всем нужна счастливая развязка, верно?

Однако не обошлось и без борьбы с клеветническими языками. Правда, Шимек не понял значения слова «прижопник», но во время первого самостоятельного похода в корчму пришлось ему начистить рожу одному-другому мужику. К счастью, Бабуся предварительно напоила его отваром, дающим силу девятерых мужчин, и он легко сумел поломать ребра Стругалу и отбить почки Мыши. С того времени люди относились к Шимеку уважительно и обходили стороной.