Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян

— Моя признательность всем айдолам, которые не побеспокоили меня ни словом, ни появлением, видимо получив слишком мало славы и денег за использование моих сочинений. Однако, не стану обещать, как принято в Хангук, что стану стараться ещё больше в надежде пробудить у них совесть, поскольку её у них вообще нет…

— Отдельное спасибо армии, за знакомство с её маразмом и морской пехоте, которая — «своих не бросает». Очень жаль, что мне до сих пор так и не удалось узнать, кто для неё — «свои»…

— Ну и напоследок, конечно, не могу не вспомнить журналистов, всё это время усиленно поливавших грязью меня и мою семью. Думая о проделанной ими работе, я понимаю, что всё могло окончится гораздо хуже. Вроде того, что случилось с Солли и ДжонХёном, но я жива и благодарна за то, что ваши агентства платили вам недостаточно денег, чтобы вы сожрали меня живьём…

— После того, как я поблагодарила многих, но не всех, за то, что позаботились обо мне, расскажу о своих ближайших планах. В приоритете — сменить гражданство и уехать из этой страны как можно дальше, чтобы больше не видеть и не слышать про неё!

Уу-у, — раздаётся со стороны журналистов, до этого молчавших, видимо находясь в состоянии лёгкого шока от посыпавшихся кучей «благодарностей».

—… Дабы впредь больше не раздражать хангук сарам необходимостью тратить его время на возню со мной, клянусь отныне не работать с корейскими артистами и музыкантами, и вообще, с любыми корейцами!

От толпы долетает возглас, похожий на — ва-уу!

— Также обещаю, что это был мой последний разговор с лживыми представителями корейских СМИ! Отныне они не будут допущены на мои пресс-конференции с представителями других мировых информационных агентств. Забудьте про меня, а я — забуду про вас!

— Это всё, что я хотела сегодня сказать, — говорю я, выпрямляясь.

Конечно, «добыватели новостей» тут же взялись выкрикивать вопросы, стараясь при этом перекричать друг друга. Никто и не подумал освободить дорогу, чтобы дать мне уйти. Неожиданно, перекрывая многоголосый ор, раздаётся громкий, повторяющийся автомобильный сигнал. Пустозвоны второй раз за пять минут перестают галдеть и оборачиваются на звук. Воспользовавшись тем, что они расступились, плотнее прижимаю к себе сумку и рву на выход, намереваясь проскочить в образовавшиеся «щели». Удачно выскакиваю из окружения и торможу, увидев подъезжающую знакомую ярко-красную Феррари с откидным верхом.

Остановившись у края дороги и перестав жать на сигнал, её водитель привстаёт с места и призывно машет мне рукой. Присмотревшись, с удивлением опознаю в нём ЧжуВона. В этот момент он снимает большие солнцезащитные очки и кричит: ЮнМи! Давай сюда!

Поняв, что если он приехал за мной, то это реальный шанс слинять от журналистов, бегу к машине.

— Ты чего тут? — спрашиваю, затормозив у пассажирской дверцы.

— Прыгай, — отвечает он, делая головой движение в сторону соседнего кресла. — Увезу тебя отсюда.

Не став возражать, кидаю сумку назад и, буквально выполняя приказание, пермахиваю через борт машины, с размаха плюхаясь на сидение.

— Эй, аккуратнее! — недовольно требует ЧжуВон.

Сам сказал — «прыгай»? — и спрашиваю про маму и СунОк. — А где мои?

— Ждут тебя. Уговорил их не приходить. Как видишь, был прав…

— Ага, — соглашаюсь я, глядя на толпу на возвышении.

— Чего они от тебя хотели? — тоже посмотрев туда же, куда и я, спрашивает ЧжуВон.

— Стандартный набор вопросов. Что думаю и какие планы.

— И что ты им сказала?

— Планы — грандиозные, мысли — отсутствуют!

ЧжуВон насмешливо хмыкает.

— Кажется это произвело на них впечатление, — говорит он.

Молчу, ничего не отвечая.

Оппа закладывает широкий вираж, разворачиваясь, и неожиданно за спинами журналистов я вижу четыре фигуры, три из которых держат над собой красные шарики, а одна — плакат с надписью «Red Alert».

«Это же мои фанаты, — запоздало соображаю я и вскидываю руку в прощальном привете, пока прибавивший газу ЧжуВон стремительно увозит меня прочь. — Эх! Нужно было к ним подойти! Вот кого надо было благодарить по-настоящему. Журналюги сгрудились, закрыли собой, я и не увидел…»

(Журналистка, восхищённо смотря в сторону, где постепенно затихает рык мощного двигателя)

— Младший наследник корпорации, приехал и увёз на дорогущем спорткаре… — медленно произносит она вслух, — верный оппа… Никто ещё в Корее так красиво не выходил на свободу! Хей! А ведь это отличный заголовок!

Шестнадцатый лепесток унесён ветром…

Лепесток семнадцатый

Время действия: пятое мая

Место действия: машина с ЮнМи и ЧжуВоном, только что отъехавшая от главного входа «Анян»

— Всё же, что хотели журналисты? — спрашивает ЧжуВон, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

— Как всегда, — пожимаю плечами. — Спрашивали о планах.

— И какие у тебя планы?

— Обычные. Завоевание мирового господства. Музыкального.

— Отличная цель, — одобряет сосед.

На некоторое время устанавливается молчание. Сижу, смотрю на всё, мимо чего проезжает машина. На здания и идущих людей, на витрины магазинов и вывески. Давно я не видел столько жизни и цвета…

— Ты словно не рада, — бросив на меня взгляд, говорит ЧжуВон.

— Почему?

— Молчишь. Не улыбаешься.

Не торопясь с ответом, прислушиваюсь к своим ощущениям. Ну да, есть такое. Вроде внутри есть что-то, отдалённо похожее на эйфорию, но, одновременно, как бы оценивающе смотрю на себя и на происходящее со стороны. Нет единой, цельной эмоции восторга.

— Это после комы, — объясняю я, исследовав своё настроение. — Никак в себя ни приду.

— На, вот… — помолчав, говорит ЧжуВон и протягивает мне какой-то цветной прямоугольник. — Подарок.

— Что это? — удивляюсь я, взяв и озадаченно разглядывая полученное.

— Проездной билет на все виды транспорта. С эксклюзивным принтом и без лимита поездок на целый месяц.

— Нафига он мне?!

— Что можно подарить человеку, который обрёл свободу? Только то, что сделает её слаще. Наслаждайся. Путешествуй!