Косточка с вишней

Женя демонстративно помахала мне рукой, резко развернулась и гордо направилась в противоположную от моего отеля сторону.

– Женя!
– окликнул я девчонку, - А какова судьба букета и записки?

Женька обернулась:

– Ну-у, вообще-то я свои деньги честно отработала! Букет и записка, как и договаривались: на кровати...

Мы с Женей молча уставились друг на друга. Затем Женька громко расхохоталась:

– Представля-я-я, - задыхаясь от смеха, проговорила она, - Представляю себе лицо этого бородатого шкафа, когда он обнаружит твой сюрприз... Что хоть в записке было написано?

Теперь я тоже не смог сдержать улыбку:

– Там написано: 'Ты лучшее, что со мной должно случиться'.

***

Утром я чуть не проспал. Хотелось досмотреть сон: в нем была Кристина. Снилось, будто мы в зоопарке кормим яблоками огромного оленя с рогами. На Кристине было то самое вечернее вишневое платье и красивое колье на шее, а на мне какой-то нелепый галстук. Сроду их не ношу. Девушка щебетала мне признания в любви, я польщено улыбался. Внезапно она обхватила мою шею руками, еще немного, и мы поцелуемся. Сердце сладостно заныло. Тут кто-то в самый неподходящий момент сзади постучал мне по плечу. Я обернулся и увидел большого бородатого Евгения, которому оставил на кровати записку с признанием в любви:

– Вы Женькин дедушка?
– строго спросил он, - Вас в школу к директору вызывают!

А потом как заорет:

– Че ты стоишь? Драпаем!

И я сразу же проснулся. Разве можно портить такой сон? Угораздило меня вляпаться в историю с этими Женями. Надеюсь, обоих больше не встречу до конца своей жизни.

Я посмотрел на время. Черт! Вскочил с кровати, торопливо схватил со спинки стула брюки и рубашку. Времени хватит лишь на то, чтобы зубы почистить. Интересно, почему Юрка меня не разбудил? Обычно он за полчаса до выхода уже барабанит в мою дверь. Надушенный, одет с иголочки. Неужели тоже проспал? На него, честно, не похоже! Юра - самый пунктуальный человек, которого я знаю.

Я выскочил из своего номера и направился к лестнице. Юрка проживал на третьем этаже. Может, заболел? Я негромко постучал. Тишина.

– Юра, доброе утро!
– продекламировал я через дверь. Тогда она тут же распахнулась. Юрка стоял бледный и помятый.

– Ты перепил что ли?
– удивился я.

– Есть такое, - хрипло ответил Юра, - Со мной случилась катастрофа!

– Ты потерял гель для волос?
– театрально воскликнул я.

– Хуже!
– хмыкнул друг и кивнул, приглашая меня в номер, - Проходи!

Постельное белье заправлено, не похоже, чтобы Юрка ночевал у себя.

– Так что случилось?
– спросил я, присаживаясь на край убранной кровати.

– Я провел ночь с настоящей атомной войной!
– прошептал Юра, устало шоркая глаза.

– В смысле?
– не понял я, - Было также взрывоопасно?

– Ты что, не знаешь выражение: страшная как атомная война?
– удивился Юрка.

А мне это как-то и в голову не пришло. Обычно избранницы Юры сплошь длинноногие красотки. Кстати, ни разу не припомню, чтобы видел друга с обычной девушкой, не вписывающейся в параметры 90-60-90. Юра занимал в фирме отца солидную должность, был его правой рукой. Носил лучшие костюмы, ездил на крутой машине. И к своим избранницам всегда выдвигал самые строгие требования.

– Как же тебя угораздило поступиться своими принципами?
– подколол я друга.

– А вот, Костян, фиг знает!
– заметался по комнате Юрка, - Слушай, ты веришь во всякие там привороты?

– Неужели все настолько плохо?
– удивился я.

– Ну...
– Юрка задумался, - Во-первых, она старше меня. На три года, но все же. Во-вторых, у нее есть ребенок! Десятилетняя дочь!

Я присвистнул.

– Она такая...
– Юрка не мог подобрать слов, - Обычная.

– Ну, обычная - это хорошо, - пожал я плечами, - Обычная - это нестрашная. Мне кажется, ты, Юра, устраиваешь трагедию на ровном месте. Ты на курорте! Забей! Наверняка она скоро забудет о тебе...

– Да?
– рассердился Юрка, - А если я - лучшее, что было в ее жизни?

Вышло слишком патетично. Я хмыкнул:

– Не льсти себе, дружище.

– А, знаешь, чем она зарабатывает на жизнь?

Юрка выдержал театральную паузу. Я на миг испугался: неужели проституцией?

– Она плетет косички на пляже!
– выдохнул он. Ну, и я вместе с ним.

– Тогда стесняюсь спросить, при каких обстоятельствах вы познакомились, - засмеялася я, глядя на взлохмаченные волосы друга.

– Не валяй дурака, Костян, - поморщился Юрка, - Она всего лишь подошла ко мне в баре.

– Тогда тем более не понимаю, чего ты паришься, - удивился я, - По-моему, совершенно ясно, что вы оба искали приключений на одну ночь.

– На одну ночь?
– глухо переспросил Юрка, - Костя, самое ужасное, что я нестерпимо хочу увидеть ее снова.

Тут уже я выдержал многозначительную паузу.

– Ну, ничего себе...
– наконец, ответил я. Услышать такие слова от Юрки - дорогого стоит. Особенно после такой предыстории.

– Вот я тебе и говорю, надо найти какую-нибудь гадалку и снять с меня эту дебильную порчу, - поморщился друг.
– Не хочу об этом больше говорить! Ты лучше скажи: подбросил записку?

На сей раз поморщился я:

– А я не особо горю желанием говорить на эту тему. Плохая была идея с запиской. Что-нибудь другое придумаю.

Как вспомню эту шумную Женю со своими плоскими шуточками, так вздрогну.

– Кажется, мы опаздываем!
– наконец опомнился Юрка.

То, что мы оба проспали, сыграло мне на руку. Не представляю, как бы рассказал сейчас Юре о вчерашнем злоключении. Вот он бы точно поднял меня на смех. Почему одни проводят бурные ночи, пусть и с 'атомной войной', а другие носятся по кустам с вредными школьницами?

Мне внезапно нестерпимо захотелось увидеть Кристину и, наконец, обнять ее.

***

В этот вечер я решил остаться в отеле. До этого предложил Юрке пропустить пару кружек пива в каком-нибудь из местных баров, но он, кажется, впервые за нашу командировку, сослался на какие-то личные дела и отказался. Мне в голову тут же пришли мысли о его свидании с 'атомной войной'. Хотя до этого, днем, он клял на чем свет стоит прошедшую ночь и зарекался, что это был первый и последний раз в его жизни...

Я ужинал и листал книгу. Макс Фрай, 'Сказки старого Вильнюса'. Я не слишком увлекался литературой, но вот перед этой книгой устоять не мог. Всегда мечтал побывать в Прибалтике...

'Лучше не спрашивай, как я живу, потому что вот прямо сейчас я стою на пороге, и в левой руке у меня ключ, чтобы запереть за собой внезапно обнаружившийся выход, а в правой чаша с горячей хмельной сладкой кровью августа, не успевшего наступить и уже уходящего, как последняя электричка, опоздав на которую мы, помнишь, смеялись, сидя на рельсах, хохотали до слез, изнывая от сладкого жара внутри, а снаружи, ты помнишь, тогда был февраль'.