Костры из лаванды и лжи

«…Гиз» – закончила она про себя, уставившись на ещё одну спину. Широкий разворот его плеч обтягивал больничный халат, такой же, как и у неё.

Смутное воспоминание всколыхнулось в сознании. Женя будто наяву вновь ощутила как её, обмякшую и безвольную, он поднимает на руки и куда-то несёт. Вокруг всё затянуто дымом и едким, удушливым запахом. С громким хлопком взрывается очередная банка…

«Почему он тоже в больнице? Он что, пострадал при пожаре?!»

Женя замедлилась и наконец остановилась, не дойдя несколько шагов до коллег.

– Эдуар? – позвала она неуверенно, забыв, что планировала поговорить с начальником о сатанистах. Моник стояла напротив мсье Роше, лицом к Жене, и, конечно, сразу заметила её приближение. Её взгляд наполнился тревогой, но француженка быстро совладала с собой. Она стрельнула глазами в Эдуара, словно проверяя его реакцию, а затем вновь посмотрела на Женю и выдавила неуверенную улыбку:

– Эжени, тебе лучше?

– Да, – кивнула она, снова упёршись взглядом между лопаток Эдуара, так и не повернувшегося к ней.

Теперь она остро ощущала исходившее от него недовольство. Спина словно окаменела, а пальцы рук, до того свободно скрещенных на груди, застыли, сминая ткань на рукавах. В воздухе разлилось напряжение.

– Может стоит вернуться в палату? – предложил ей мсье де Гиз.

– К тебе скоро зайдёт доктор для осмотра. Эжени, не стоит заставлять врачей бегать за тобой по всей больнице. – поддержала Фабриса Моник. И с нажимом добавила: – Иди в палату.

Не успела Женя что-либо ответить, как Эдуар в два шага достиг ближайшей двери и скрылся за ней, плотно затворив. Не хлопнул об косяк, а закрыл аккуратно и бесшумно. Но Женя каким-то образом почувствовала его кипящую злость.

«Вот и всё…» – промелькнуло у неё в голове.

Зябко обхватив себя руками, Женя побрела в палату, не не успела войти, как её окликнули:

– Эжени Арно? – голос был жёсткий, твёрдый. Да и вопрос был задан так, словно вопрошающий был уверен, что перед ним та, кто ему нужна.

– Это я, – вяло кивнула она мужчине невысокого роста.

Наверное, он был даже ниже неё. Впрочем, это отлично компенсировалось шириной плеч. Крепко сбитый, плотный – на нём даже форменная рубашка голубого тона с нашивками сидела внатяг, обрисовывая рельеф грудных мышц.

– Энзо Салазар. Национальная полиция Франции, – отчеканил он. – Мадам Арно, разрешите задать вам несколько вопросов?

«А можно не разрешать?»

Женя присела на край своей койки, безвольно опустив ладони на колени. Внутренние противоречия достигли апогея ещё там, в коридоре, вместе с закрывшейся вслед за Эдуаром дверью. Он сделал выбор, остаётся лишь пожелать ему счастья… С ней, с Моник.

Промозглая стужа душила изнутри, и больше всего сейчас хотелось забиться в угол кровати, отвернуться к стене, укрыться больничной простынёй с головой и забыться в мире снов, пусть и страшных, жутких. Она была бы даже рада вновь оказаться на плоту посередине чёрной реки, с улыбкой разжала бы пальцы и соскользнула в объятия голодной тьмы, тихой и пустой.

На вопросы полицейского Женя отвечала отрепетированными фразами, как они и условились с Моник: да, ходили в башню; подозревали, что в отеле орудуют сатанисты; свечи уже были зажжены, когда они вошли; кот опрокинул банку…

Полицейский ничего не комментировал, лишь иногда задавал уточняющие вопросы да порой хмыкал себе под нос, записывая показания. Неизвестно сколько бы ещё он её мучил расспросами, если бы на пороге палаты не появился доктор.

Этот мужчина, в противовес мсье Салазару, был довольно высок и субтилен. В длинных, больше подходящих пианисту пальцах он сжимал планшет с записями.

– Простите, что прерываю вашу беседу, – произнёс он без малейшего сожаления в голосе. – Но пациентке требуется отдых.

Врач оперативно спровадил полицейского – но для Жени всё это проходило как в тумане. Стужа внутри разрасталась, вихри протяжно завывали:

«Вот и всё… Вот и всё…»

– Мадам Арно, вы меня слышите?

Он посветил фонариком на кончике ручки ей в глаза. Женя зажмурилась.

– Да слышу я, – без особой учтивости отозвалась она.

– Как вы себя чувствуете?

«Словно мне вырвали сердце из груди», – хотелось ответить Жене, но она ограничилась коротким «нормально».

– Замечательно. Мне сообщили, что вы беспокойно спали? Плохой сон?

Она вздохнула.

«Плохой сон… Теперь такие плохие сны станут моими верными спутниками как минимум на пару недель, если не дольше».

– Да, меня мучали кошмары про пожар. У меня с детства пирофобия, поэтому… – Женя неопределенно пожала плечами.

– О, – доктор явно оживился, – в самом деле? Вы где-то обследовались? Какова степень расстройства?

– Нет, – Женя начала раздражаться от его явного повышенного интереса. – Я только недавно переехала во Францию, но выросла в России, а там другое отношение к подобным вещам.

Врач странно посмотрел на неё, но не стал комментировать. Вместо этого склонился над своим планшетом и что-то там написал.

– Неважно. Я дам вам направление к соответствующему специалисту.

После этого он начал закидывать её всё новыми и новыми вопросами, которые, казалось бы, не имели никакого отношения к вчерашнему пожару.

– Какие лекарства вы принимаете? Есть ли хронические заболевания? Какие болезни перенесли в детстве? Какие прививки делали за последний год?..

Женя отвечала односложно, и чаще просто отрицательно качала головой, но врач, имя которого даже не осело в памяти, настойчиво выспрашивал одно и тоже:

– Так какие лекарства вы принимаете? Может быть…

Он стал сыпать какими-то труднопроизносимыми названиями и терминами, без малейших эмоций на лице. Наверное, так и должны вести себя врачи. Простое объективное изложение фактов.

– Прошу прощения, я не совсем понимаю, о чём речь…

– Ваши анализы, мадам Арно, – медленно произнёс мужчина. – Пришли результаты. У вас в крови обнаружено значительное количество нейрометаболических стимуляторов.

Три девицы и бурбон