Костяной Скульптор. Часть 4

— Наверняка это достойный человек, — совершенно искренне улыбнулся Шут, раскрывая мне новые грани своих театральных талантов.

— Конечно! Самый лучший из всех!

— Да знаем мы все про тебя! — Прыснула в кулак Паланита. Похоже, в любовных вопросах рыжая не питала к Воительнице такого пиетета, как во всем остальном. — Тетя…

Агнес, нахмурившись и покраснев, как помидор, магическим импульсом оттолкнула младшую товарку на несколько метров от костра, из-за чего пламя едва не потухло.

— Эй, прекращайте! — старуха, недовольно поглядывая на едва не начавших драку женщин, поправила поленце в костре.

— А у Вас, Раука, есть кто-то такой, при мысли о котором сердце начинает биться чаще? — Не унимался Шут, словно разом позабыв обо всем своем раздражении.

— Не твое дело. — Буркнула та, продолжая ворочать угли. Однако через некоторое время все-таки смягчилась и ответила, — был. Умер давно.

— Ох, мне очень жаль!

— Да ладно, — махнула рукой Раука. — Давным-давно было, уже нет смысла горевать.

— Зря Вы так, — покачал головой мечник, — любовь забывать нельзя. Никогда.

— Ну да, ну да, конечно… — как-то рассеянно пробормотала старуха, наконец возвращаясь на свое место, удовлетворенная состоянием костра.

— А у тебя самого-то есть любимая? — Неожиданно встряла Паланита, усевшаяся так, чтобы Раука оказалась между ней и Агнес.

— Конечно! — Шут заулыбался самой слащавой улыбкой из всех, что я когда-либо видел. Вот интересно, почему я ему не верю? — Моя любимая ждет меня в нашем родном городе. На те деньги, что я получу за исполнение этой миссии я собираюсь купить для нас шикарный дом, а там и дети…

Его лицо приобрело мечтательное выражение, словно мечник и правда представлял себе идиллический пейзаж с большим особняком на заднем плане и счастливой семьей с ним самим в роли отца на переднем. Хотя я был почти уверен, что на деле он представляет, что сотворит с Агнес и Паланитой, когда преуспеет в своей задумке. Может быть в этих мечтах даже фигурирует дом, только не светлый и уютный, а наполненный всякими оружиями пыток. Рассказать мне о своих задумках Шут успел достаточно, чтобы у меня не осталось сомнений, насколько больные у него мозги.

— Как здорово! — Вот в искренность Паланиты я верил. — А у меня ничего подобного не было. Ничего серьезного. В меня влюблялись, это да, но я никогда ни к кому этого не испытывала. — Она тяжело вздохнула.

— Уверен, Вы еще встретите такого человека. — Участливо кивнул Шут.

— Спасибо… — рыжая настолько растрогалась, что едва не положила ладонь мечнику на руку, но вовремя себя одернула и, чтобы скрыть неловкость и смущение, насела уже на меня. — А вы, Ганлин, у вас кто-то есть?

После той ситуации с котелком она начала обращаться ко мне уважительнее. То ли ее старшие разъяснили ей, что до поры до времени лучше сохранять более-менее спокойную обстановку в коллективе, то ли она, успокоившись, все-таки поняла, что была не совсем права. Все-таки эти трое не были глупы и, пусть со скрипом, но умели признавать свои ошибки.

— Нет, никого, — покачал я головой.

— Жаль это слышать, — Шут состроил карикатурную грустную рожицу.

— Зато я потрачу свою долю на себя, а не на домик в деревне.

— Каждому свое, — пожал мечник плечами.

Разговор съехал на другие темы, поддерживать которые магессы уже не так хотели, так что в результате вечерняя беседа затухла и все рассосались по своим палаткам. Только я остался сидеть у костра, во-первых, потому, что нужно было еще раз прогнать в голове все варианты развития событий завтрашнего дня, а во-вторых, потому что все никак не удавалось заставить себя не видеть нежно-зеленый свет.

* * *

Утром напряжение подскочило, кажется, на целый порядок. Агнес и остальные были собраны и сосредоточены, не обменявшись с нами и парой слов за все время сбора лагеря, Шут взял себя в руки и выглядел максимально невозмутимо, снова натянув на лицо улыбочку. Даже лошади, казалось, прочувствовали момент и вели себя куда тише, чем обычно. Я также ощутил на себе влияние создавшейся атмосферы, поймав себя на том, что уже в третий раз за полчаса поправляю рукоять Калии на поясе. Хотя, в каком-то смысле это было нормально, мой пояс, после того как я отодрал фактически весь свой живот целиком, стал мне велик и немного съезжал в сторону.

Часть плоти с печатью Палонта я аккуратно закопал в километре от лагеря, опасаясь, что повреждение узора запустит реакцию. Теперь обратного пути уже не было. Даже если король Бирюзовых Врат и не мог никак понять, что я что-то сделал с его печатью, я не был готов так рисковать. Куда правильней было бы предположить худшее: Палонт понял, что я его обманул в ту секунду, как я отделил кусок своего тела, слабо светящийся зеленовато-синим и прямо сейчас либо сам спешил сюда, либо послал кого-то достаточно сильного. Три с половиной тысячи километров Воитель преодолеет максимум за сутки, а скорее часов за десять, так что все должно было свершиться сегодня.

Конечно, были варианты, где Палонт решил, что я умер, в бою или от руки Агнес, были такие, где он счел произошедшее каким-то побочным эффектом и не обратил на это особого внимания, были и те, в которых он понял, что я его предал, но не стал разводить суету, понадеявшись на Воителя в нашем отряде. Но я уже давно понял, что, если со мной может произойти что-то дерьмовое, с большой вероятностью оно произойдет. У того, кто пишет сценарий моей жизни, определенно не слишком доброе чувство юмора…

Впрочем ладно, это меня уже куда-то не туда занесло. Собрали лагерь, закидав костер землей, погрузили поклажу на Карадора и отправились в путь. После дождя земля превратилась в грязь, скользкую и податливую, как плоть зомби, и после нескольких десятков километров пути я начал беспокоиться о том, что при таких условиях, даже при начинавшем палить солнце, сражение отложат еще на день, но, похоже, мои опасения не оправдались. Неожиданно, но приятно.

Точное место сражения Агнес узнала еще в крепости. Это была пологая равнина, с северной стороны оканчивающаяся широкой рекой, а с запада и востока — довольно крутыми холмами, на которых противники устроили военные ставки. С юга, откуда должны были появиться мы сами, равнина плавно переходила в поросшие лесом холмы, однако переход этот был таким медленным, что провести какие-то хитрые маневры с использованием этих естественных неровностей вряд ли представлялось возможным. Таким образом, два войска оказывались в практически равных условиях на ровной, словно стол, поверхности.

Учитывая то, что противоборствующие силы были примерно равны, как по численности, так и по средней силе магов, телесных и стихийных, сражение, длящееся уже неделю, выходило очень кровавым, едва ли не самым кровавым с начала этой войны, что было нам, естественно, на руку. Тем не менее, проводить ритуал прямо сейчас было нельзя, за прошлые сутки энергия смерти, неестественная и инородная для человеческого мира, успела почти полностью рассеяться. А потому нам пятерым нужно было дождаться, когда новый день битвы принесет достаточно смертей.