Кот, который читал справа налево (сборник)

Но Квиллер остался сидеть, куря трубку и размышляя о множестве вещей: о Коки и мускатных коктейлях, о «Любезной обители» и кружевном воротничке миссис Мидди, о мухобойке и происшествии на Теплой Топи. Тут же слазал в мусорную корзину и выудил оттуда скомканный лист бумаги, найденный под испанским комодом. На нем стояло только имя: «Арн Торвальдсон». Он снова бросил ее в корзину. А золотую сережку швырнул в ящик стола, к скрепкам.

Десять

На следующий день после похорон Квиллер позвонил Джорджу Вернигу Тейту и спросил, не может ли он зайти и вернуть книги по нефриту. Добавил, что всегда возвращает одолженные книги вовремя.

Тейт согласился – не то чтобы холодно, но и не радушно, и Квиллер смог представить себе гримасу, сопровождавшую этот тон.

– Как вы узнали этот номер? – спросил Тейт.

Квиллер быстро провел рукой по лицу, надеясь, что отвечает правильно:

– Кажется… да-да, этот номер мне дал Дэвид Лайк.

– Любопытно. Этот номер не внесен в телефонную книгу.

Квиллер убрал нойтоновскую записную книжку в ящик стола, погладил на счастье Коко и отправился на Теплую Топь в служебной машине «Прибоя». Шаг был рискованный, но он надеялся увидеть или услышать что-нибудь, что подкрепило бы его смутное подозрение, будто все было не совсем так, как представлялось в полицейском отчете.

Он задумал подойти к делу по «квиллеровской методе». За двадцать пять лет репортерства он достиг поразительных успехов в интервьюировании преступников (описываемых как люди со стиснутыми зубами), старых леди (робких), политиков (осторожных) и ковбоев (немногословных). Он просто покуривал свою трубку, бурчал что-то ободряющее и мягко направлял течение беседы, всем своим видом – особенно усами – изображая искреннее сочувствие.

Сам Тейт, в шелковой спортивной рубашке уже другого фасона, при обычном своем ярком румянце, впустил его в пышный холл. Квиллер вопрошающе глянул в сторону гостиной, но двойные двери были закрыты.

Коллекционер пригласил его в библиотеку.

– Вам понравились книги? – спросил он. – Начинаете чувствовать магию нефрита? Как по-вашему, вас может увлечь коллекционирование?

– Боюсь, нынче мне это не по средствам, – ответил Квиллер и чуточку прилгнул: – Я сейчас снимаю квартиру Гарри Нойтона на «Вилле Веранда», и этот маленький каприз недешево мне обходится.

Это имя не вызвало никакого признака узнавания.

– Вы можете начать коллекционировать, – сказал Тейт, – с малого. Могу назвать вам имя торговца, которому нравится помогать новичкам. Нефритовая пуговица еще при вас?

– Постоянно ношу ее с собой! – Квиллер звякнул содержимым брючного кармана. Потом серьезно спросил: – А миссис Тейт разделяла вашу страсть к нефриту?

Углы Тейтова рта скривились.

– К несчастью, миссис Тейт никогда не могла проникнуться очарованием нефрита, но собирательство и работа с камнем более пятнадцати лет были моей радостью и утешением. Хотите посмотреть мою мастерскую?

Он повел репортера в глубь дома – и вниз по лестнице в подвал.

– Большой дом, – сказал Квиллер. – Представляю себе, какая тут нужна система внутренних телефонов.

– Пожалуйста, извините за беспорядок в мастерской, – не обратил на его слова внимания коллекционер. – Тут не так прибрано, как следовало бы. Я увольняю свою домоправительницу. Готовлюсь к отъезду.

– Полагаю, вы отправитесь в страну нефрита, – с надеждой закинул удочку Квиллер.

Осталось без ответа и это предположение.

– Видели вы когда-нибудь гранильную мастерскую? – спросил Тейт. – Странно, но когда я спускаюсь в это укрытие, режу и полирую, то забываю обо всем. Меня даже мой радикулит не беспокоит, я – счастлив. – Он протянул репортеру небольшого резного дракона. – Эту вещицу полиция нашла за кроватью Паоло, когда обыскивала дом. Замысел дивной простоты! Я пытался сделать с нее копию.

– Вам, верно, было очень горько узнать такое про мальчика? – спросил Квиллер.

– На горечи далеко не уедешь, – отвел глаза Тейт.

– Откровенно говоря, то, что он замешан в этом деле, было для меня ударом. Он казался прямодушным, искренним малым.

– Люди не всегда таковы, какими кажутся.

– А могло случиться, что Паоло был только марионеткой в руках настоящих преступников?

– Могло, конечно, но это не вернет мне моего нефрита.

– Мистер Тейт, хотите верьте, хотите нет, но мне хочется, чтобы вы знали: у меня сильное предчувствие, что похищенные вещи найдутся.

– Мне бы ваш оптимизм. – Тут в коллекционере вспыхнула искра любопытства. – А почему у вас такое предчувствие?

– В газете ходит слушок, что полиция нащупывает какой-то след.

Квиллер не впервые распускал слушок о слушке, и это часто приносило плоды.

– Странно, что они не связались со мной, – сказал Тейт.

Он повел гостя вверх по лестнице и – к выходу.

– Возможно, мне не следовало об этом упоминать, – пожал плечами Квиллер. И небрежно добавил: – А эта ваша домоправительница – не возьмется ли она за временную работу, пока вы отсутствуете? Моему другу понадобится домоправительница, покуда жена его в больнице, а найти хорошую помощницу на короткий срок нелегко.

– Не сомневаюсь, что миссис Хоукинс нужна работа, – отозвался Тейт.

– А скоро вы ее опять пригласите?

– Да я и не намерен ее снова приглашать, – ответил Тейт. – Работает она недурно, но – прирожденная неудачница.

– Ну, если вы в ней не нуждаетесь, я хотел бы дать ее телефон своему другу.

Тейт пошел в библиотеку и написал данные на листке бумаги.

– В придачу я дам вам имя и адрес того торговца нефритом в Чикаго, – сказал он, – на случай, если вы передумаете.

Когда проходили мимо гостиной, Квиллер метнул жадный взгляд на закрытые двери.

– А Паоло что-нибудь повредил, когда открывал ниши?

– Нет. Никаких повреждений… Небольшое, правда, утешение, – печально признался Тейт, – но мне приятно думать, что нефрит взял кто-то, кто его любит.

Уезжая с Теплой Топи, Квиллер чувствовал, что даром потратил утро и два галлона казенного бензина. Вдобавок в течение всего визита он ощущал зуд возле верхней губы. Ему казалось, он учуял что-то лживое во всей повадке коллекционера. Этому человеку надлежало быть грустнее – или безумнее. И потом – была еще эта душещипательная дымовая завеса: «Мне приятно думать, что нефрит взял кто-то, кто его любит».