Кот, который гулял по чуланам

— Забыл в городе, — ответил Квиллер, — да и какой Санта-Клаус носит солнечные очки?!

— А правда, всё выглядит здорово? Я никогда прежде не участвовала в шествии. Жаль, мама не может видеть, как я везу Санта-Клауса на санях. Её не стало ещё до того, как я занялась ездой на собаках. Как раз сегодня её день рождения… По-моему, сейчас подадут команду трогаться.

Заиграл оркестр, машина шерифа двинулась вперед, а за ней и все участники шествия. Первыми ехали сани с Квиллером, влекомые собаками, которыми управляла Ненси, подавая короткие, односложные команды: «Ап!.. Хоп!.. Стоп!»

Вдоль дороги, по которой двигался рождественский кортеж, стояли зрители, приветствовавшие Санта-Клауса восторженными криками. Квиллер в ответ также приветствовал их, хотя и не мог рассмотреть ни одного лица.

Он махал сначала одной, а затем другой рукой, но постепенно обе руки онемели, поскольку узкие проймы затрудняли циркуляцию крови. На Мейн-стрит толпа стала гуще и шумнее, однако разглядеть в ней Квиллер по-прежнему никого не мог из-за слепящего света, поэтому, когда они наконец добрались до места, он почувствовал огромное облегчение.

Универмаг Ланспиков размещался в здании, похожем на замок. Железные ворота с мощными цепями были подняты. А со смотровой башни городские власти наблюдали шествие.

Когда собачья упряжка подкатила сани к универмагу, Ненси, нагнувшись к Квиллеру, сказала:

— Я отведу сани с упряжкой за универмаг и буду находиться там, пока вы произносите речь.

— Речь?! Какую ещё речь? — с негодованием в голосе закричал он.

— Мистер Квиллер! — обратился к нему кто-то, кого он не мог рассмотреть, но, судя по голосу, это был молодой человек.

— Уилфред? Что вообще происходит?! Я ничего не вижу!

— Они ждут, что вы обратитесь к ним с речью отсюда, — ответил секретарь, — я подержу лестницу.

Только тут Квиллер разглядел лестницу, прислоненную к фасаду башни.

— У меня не сгибаются колени, а руки занемели, к тому же я ничего не вижу! Я не полезу по этой проклятой лестнице!

Сотни зрителей подбадривали его своими возгласами, а отцы города, перегнувшись через край смотровой площадки башни, кричали: «Давай к нам, Санта-Клаус!» На негнущихся ногах Квиллер подошел к подножию лестницы. Его колени были стиснуты узкими штанами, тесное в плечах пальто сдерживало движения. Он посмотрел вверх, оценивая мысленно высоту, с которой ему, быть может, придётся падать.

— Если это сооружение рухнет, — угрожающе обратился он к секретарю, — и вы, и Хикси уволены!

С трудом ему удалось поставить ногу на первую ступеньку лестницы и схватиться руками за перила… Успешно! Затем он с усилием согнул сначала одно колено, потом другое и, побалансировав на подошвах сапог, столь огромных, что носы их были на дюйм пустыми, поднялся на один марш, стараясь при этом не зацепиться подушками, засунутыми под ремень, за перила лестницы… Успешно! Вдруг послышался треск разрываемой материи. Где рвалось и что, он точно не знал, но чем сильнее трещала и рвалась материя, тем легче ему становилось взбираться вверх и тем громче были крики, приветствующие его. Постепенно он преодолел подъем и очутился на верхней площадке лестницы, откуда с помощью нескольких протянутых рук перебрался в башню.

Мэр, стоя у микрофона, обращался к собравшимся с кратким приветствием, разобрать точный смысл которого было довольно затруднительно, поскольку мэр успел уже подстраховать себя от возможной простуды несколькими глотками спиртного, согревшего его изнутри.

— А теперь… Я передаю вам… Санта-Клауса… собственной персоной! — заключил он свой приветственный спич.

Квиллера подтащили к микрофону.

— Ве-се-ло-го Рождества! — простонал он, а затем, отвернувшись от микрофона, сказал уже нормальным голосом, который, однако, через динамики донесся до окруживших башню зрителей: — Снимите меня отсюда! Как мне спуститься вниз? Я не собираюсь спускаться по этой идиотской лестнице!

Зрители пришли в неистовое веселье.

Во втором этаже здания универмага было раскрыто окно, через которое городское начальство прошло в башню. Через это окно Квиллер и выбрался на свободу. Уилфред ждал его на втором этаже в отделе дамского белья и сообщил, что собаки с санями стоят наготове у главного входа.

— К дьяволу собак! Я на последнем издыхании! Пусть кто-нибудь отвезёт меня назад в театр!

— Но, мистер Квиллер, вас ведь ждут около здания суда.

— Это ещё зачем?

— Сняться на коленях.

— Сняться на коленях?! Что ещё за чертовщина?

— Перед входом в здание суда для вас построен пряничный домик. Вы сядете на его крылечко, к вам на колени будут садиться дети и фотографироваться.

— Ну уж нет! — в ярости закричал Квиллер. — Этого не будет! С меня хватит!

— Мистер Квиллер, поймите, это необходимо!

Они спускались вниз на лифте и, ещё не опустившись до первого этажа, услышали, как толпа внизу скандирует:

— Санта-Клаус! Санта-Клаус!

— Где здесь телефон? — отрывисто спросил Квиллер. Ему показали. — Алло! — закричал он в трубку.

— Ооо, Квилл! Ну как там идут дела? — бодрым голосом спросил Джуниор.

— Лучше не спрашивай!

— Квилл, дежурный по городу только что сообщил мне о странном телефонном звонке. Селия Робинсон из Флориды звонила ему по телефону-автомату из какого-то людного места. Она сказала, что ей необходимо что-то сообщить тебе по секрету. Что все это значит? Но ты же знаешь, мы никогда не даем домашних телефонов сотрудников. Она сказала, что перезвонит сегодня во второй половине дня, чтобы узнать, удалось ли нам с тобой связаться. У неё для тебя очень важные новости, так она сказала.

— Дай ей номер Полли, — ответил Квиллер, и его голос впервые за долгое время звучал спокойно. — Попроси её позвонить мне сегодня около восьми вечера.

— Как скажешь. А ты всё ещё Санта-Клаус?

— Да, — как бы между прочим ответил Квиллер. — Сейчас мы едем к зданию городского суда сниматься на коленях.

Глава шестнадцатая

У Квиллера с Полли вошло в привычку проводить субботние вечера вдвоём, а в эту субботу вечер был вдвойне приятен, так как со Дня благодарения осталась ещё индейка, которую Полли украсила соусом карри с грибами и луком-пореем, а на гарнир приготовила чечевицу. Сейчас они без опасений могли называть птицу её настоящим именем — индейкой.

— Как ты думаешь, Милдред всё ещё переживает смерть своего мужа? — спросила Полли. — Я так думаю, что нет. Они с Арчи исключительно подходят друг другу, и их совместная жизнь пойдет без проблем… Расскажи мне, как прошло шествие.

— Мне бы не хотелось вспоминать это, — ответил Квиллер тусклым голосом.

Она знала, что лучше в таких случаях не настаивать.

— Около восьми мне должны позвонить, — сказал он, — и я бы хотел, если ты, конечно, не против, поговорить без свидетелей.