Кот, который разговаривал с привидениями
Шрифт:
Там находились и другие документы, представлявшие исторический интерес, если бы только у кого-нибудь достало времени изучить их. Среди них долговые расписки с невероятно высокими процентами, подписанные хорошо известными в Мускаунти именами, включая известного транжиру капитана Фагтри. Возможно, банк Эфраима вёл дела законно, но Эфраим лично вполне мог быть обвинён в ростовщичестве.
Внимание Квиллера привлек почерк на расписке, датированной 28 октября. Таким же чётким мелким почерком была написана и предсмертная записка Эфраима, но этот документ был подписан погрязшим в долгах владельцем магазина и похоронного бюро, «папашей» Адама Динглбери. Долги вынудили его забыть про свои религиозные убеждения и подписать следующее:
Получена от Эфраима
Джошуа Динглбери.
Подобное же соглашение с Титусом Гудвинтером, касающееся погребения Лютера Бозворта, также было подписано Джошуа Динглбери.
Сиамцы, привлечённые то ли жаром горящих брёвен, то ли затхлым запахом документов, внимательно наблюдали, причём Коко особенно интересовал сложенный листок бумаги, заляпанный отпечатками грязных пальцев. Это был грубый чертёж с размерами и прочими указаниями. Карандашные пометы выцвели, так что Квиллер не мог расшифровать их даже через очки. Взяв лежавшую около телефонной трубки лупу, он определил, что посредине вычерчен полукруг и приведены размеры в футах. Два прямоугольника, соединённые двумя параллельными линиями, были помечены ЮЗ и СЗ, но без указания размеров. К чертежу прилагался написанный с ошибками счёт от Мейфусской каменоломни на Сэндпит-роуд: «4 партии камня для аблецовки коретново сараю». Стояла дата – 16 мая 1904 года – и пометка: "уплач.".
– Через три дня после взрыва! – отметил Квиллер. – Ну, вы, сущики, что вы об этом скажете? Каретный сарай не мощён, пол там деревянный, как на току. А это что?
В чертёж был вложен маленький клочок бумаги, исписанный легко узнаваемой рукой Эфриама Гудвинтера:
Получена от Эфриама Гудвинтера сумма в одну тысячу долларов (1000) за согласие нижеподписавшегося провести каменотёсные работы согласно предписаниям, конфиденциально, без помощников и обязуясь не раскрывать вышеупомянутых условий никому из ныне живущих. Работа должна быть завершена к 15 августа сего года. Подписано и акцентировано сего дня, 16 мая 1904 года.
Лютер Бозворт + (его подпись)
– Лютер не умел даже расписываться! – воскликнул Квиллер. – Как вам это нравится?
Не услышав ответа, он посмотрел на котов. Юм-Юм спала на коврике у камина, уютно прикрыв нос хвостом. Горб под одним из других ковриков говорил о том, что Коко снова от кого-то скрывается. Квиллер в испуге пошёл звонить в Мусвилл.
– Привет, Лори. Это Квилл, – сказал он. – Как там у тебя?.. Рад слышать. Как ребёнок?.. Ты уверена, что он не ел кошачьих консервов?.. Кстати, о кошках, извини, что снова тебя беспокою, но я хотел спросить о некоторых странностях в поведении Коко в последнее время. В нашей пикакской квартире он привык к большому ковру, от стенки до стенки, а здесь у нас голые деревянные полы и на них несколько ковриков, и он всегда прячется под ними – такого он раньше никогда не делал… Ну разные: в гостиной и в прихожей – восточные, в спальне – вязанные крючком, на кухне – плетёные; все старинные, ручной работы. Коко предпочитает восточные, они самые тонкие и самые ценные. Он всегда был снобом… Нет, он делает под ними туннели, аккуратно так, мастерски. Получается горб. Подожди-ка минутку! Извини меня, Лори. У меня появилась идея! Я перезвоню.
Квиллер повесил трубку и энергично пригладил усы. Схватив фонарик, он бросился к амбару, вломился через «игольное ушко», испугал местного кота, нырнул вниз по лестнице в конюшню и посветил фонариком в юго-западный угол. Там он обнаружил ещё одну деревянную плиту, такую же, как и наверху. Эта тоже была прислонена к стене, но вокруг, неё валялись камни. Он отодвинул её в сторону и с изумлением увидел, что в каменной стене в фут толщиной пробита дыра. Отверстие было фута
четыре в ширину и три фута в высоту, сводчатый туннель осыпающейся каменной кладки с полом из утрамбованной глины. Арка была выложена из плитняка, грубо скрепленного раствором. Насколько хватало луча фонарика, тянулся каменный сводчатый проход.Квиллер быстро встал на колени и пополз. Это и есть туннель, через который бежал Эфраим, понял он. Задуман он был, очевидно, когда Эфраима начали тревожить общественные протесты. Счёт за камень был выписан через три дня после взрыва – в тот же день Лютер поставил свой крестик и согласился втайне построить туннель, пока семья путешествует за границей.
Воспользовался ли Эфраим своим спасательным ходом в ночь на 29 октября? Вполне возможно. Квиллер представил себе, как разъярённые толпы перед домом выкрикивают оскорбления и швыряют в окна камни, а Эфраим тем временем преспокойно ползёт по туннелю. Верный Бозворт уже, конечно, держал наготове лошадь – две лошади, одну для сына Эфраима – с седельными сумками, набитыми драгоценностями. Под покровом ночи двое всадников поскакали по Ивовой тропинке, направляясь к Мусвиллу, где Эфраим садился на пассажирский теплоход, идущий через озеро в Канаду. Его жена между тем скрывалась в доме приходского священника, у мистера и миссис Кроубенкс. С Инохом Динглбери уже была заключена сделка, и сыновья Эфраима должны были довершить задуманное: убить Лютера, который знал слишком многое, и свалить всё на лошадь; наскоро изготовить куклу и инсценировать повешение; объявить о самоубийстве и предъявить предсмертное письмо; разыграть скорбь на похоронах отца. Они и не догадывались о том, как повёрнут всё дело слухи и что их враги запишут кончину Эфраима на свой счёт. А начались эти слухи тогда, когда миссис Кроубенкс нашла белую простыню, забытую после Хеллоуина каким-то озорником.
Такой сюжет мысленно выстраивал Квиллер, пока медленно и мучительно полз по туннелю. Он стёр руки, болело колено, которое он повредил ещё в армии. Он сел и стал размышлять. Нужно найти толстые рукавицы и что-нибудь подложить под колени.
Он осторожно выбрался спиной вперед из узкого коридора, отряхнулся и поднялся по лестнице. Со двора доносились бойкие крики подростков, которые сгребали листья, складывали их в мешки и загружали в синий пикап Митча. Они работали с северной стороны дома, и Квиллеру на пути к западному крылу пришлось пробираться сквозь них.
Митч окликнул его:
– Привет, Квилл! Хороший день для прогулок.
Войдя в квартиру, он немедленно начал обдумывать свою стратегию. Рукавицы – не проблема, он взял с собой из Пикакса пару кожаных перчаток на подкладке и не имел ничего против, чтобы пожертвовать ими ради исследования туннеля. Но что подстелить под колени – вот вопрос. Он обошёл всю квартиру в поисках чего-нибудь подходящего. Всё, что он нашёл, – это стопка розовых махровых полотенец с инициалами Айрис Кобб. Пришлось взять их. Теперь ему была нужна толстая верёвка, чтобы обвязать полотенцами колени.
Коко повсюду ходил за ним, предчувствуя приключение, и его настойчивое присутствие натолкнуло Квиллера на одну идею. Почему бы не взять кота с собой в туннель? Пусть идёт впереди, только на всякий случай придержать его на поводке. Шахтеры раньше брали с собой в шахту канареек, чтобы определять появление ядовитых газов. Если Коко унюхает какие-нибудь вредные испарения, он помирать не станет, а устроит такое, на что способен только разъярённый сиамский кот. У Коко была синяя кожаная шлейка и поводок двенадцати футов длиной из нейлоновой веревки, её частично можно пустить на то, чтобы связать розовые полотенца. Похвалив себя за находчивость, Квиллер укоротил поводок до шести футов – так будет ещё и сподручнее держать Коко.
Дворовая бригада быстро продвигалась вокруг западного крыла, и ему стало неловко идти к амбару в кожаных перчатках, с Коко на поводке и с розовыми полотенцами под мышкой. Он в нерешительности прошёлся взад-вперёд по прихожей, потом вышел на улицу и попросил у Митча мешок для листьев.
– Тоже решили убирать листья, Квилл?
– Да нет, сложу кое-какое барахло, отнесу в амбар.
Теперь всё было готово. В пластиковый пакет он закинул розовые полотенца, второй фонарик, перчатки, шлейку и два коротких кусочка веревки. Коко он засунул себе за рубашку и для камуфляжа накинул сверху свободную куртку.