Кот, который смотрел на звезды

— Я Кристофера Смарта обожаю! Своего кота я назвала в честь Джоффри. Подумать только — две сотни или две тысячи лет кошки умываются одним и тем же простым, эффективным способом, а мы продолжаем изобретать всякие революционные усовершенствования, которые изредка оказываются полезными, а гораздо чаще — бесполезными и совершенно ненужными.

— В Мусвилле избегайте, пожалуйста, высказывать радикальные теории, — посоветовал Квиллер. — А то вас арестуют. Местные юристы могут счесть провозглашение Республики Карландия подрывной деятельностью… Кстати, когда будете в Мусвилле, обязательно зайдите в «Чары Элизабет» на Дубовой улице.

Когда жёлтый автобус укатил по въездной дорожке, Квиллер отнёс подборку вороньей литературы на кухонную веранду и стал внимательно читать, надеясь найти там то, что пригодится для сценария Тэсс. Он был разочарован. Там не содержалось ничего, что показывало бы ворон в эффектном, героическом или вдохновляющем свете. Некоторые их привычки, касающиеся еды, выглядели отвратительными. Вороны могли быть очень злыми по отношению к другим птицам и даже к сородичам, не входившим в их семью. Они с восторгом дергали за хвост собак, овец и птиц с другим оперением. Некоторые их забавы граничили со странностями — вроде запускания себе в перья муравьев.

— Фу! — с омерзением произнёс Квиллер.

Он подумал о дружелюбной семейной семёрке, которая прилетала на берег и забавляла сиамцев. Вороны каркали, и Коко каркал им в ответ. Они смешно вышагивали. Они важничали. Всё это выглядело как невинное развлечение.

Теперь же, в холодном свете научного исследования, вороны представали снобами, необщительными тварями, не заслуживающими доброго к себе отношения, а в чём-то — просто тошнотворными. Квиллер закрыл папку, отодвинул её в сторону и поехал в Мусвилл купить красного вина и фруктовых соков для сангрии — и посмотреть, не арестовали ли Тэсс. Он обнаружил жёлтый автобус на стоянке у отеля в окружении возбужденных туристов. Тэсс в своей вороньей футболке стояла на подножке автобуса и отвечала на вопросы. Рядом медленно разъезжала патрульная машина.

Пока Квиллер слушал, как Тэсс очаровывает аудиторию, к нему подошёл Уэйн Стэйси.

— Это ваша приятельница? Она попросила разрешения поставить автобус на стоянку и сказала, что гостит у вас.

— Двоюродная сестра Уэзерби. Приехала из Центра навестить своё семейство в Хосредише.

— Я разрешил ей поставить автобус на один час. Всё, что нравится туристам, бизнесу только на пользу. Но потом нам придётся очистить стоянку и сделать разметку на асфальте для собачьих бегов. У нас специальная недолговечная краска, только бы сегодня не пошёл дождь и не смыл её. Со стороны Канады приближается сильный шторм, но Уэзерби говорит, что раньше воскресенья он не разразится. Он очень благодарен вам, Квилл, за то, что вы подменили его, и мы тоже.

У автобуса грянули аплодисменты, толпа стала расходиться, и Квиллер поспешил уйти, пока Тэсс его не заметила. Ей пора уже было возвращаться домой и готовить баранину. Квиллер отправился в «Чары Элизабет» узнать, как обстоят дела с его заказом.

— Барб уверяет меня, что закончит вовремя, — успокоила его Элизабет. — И спасибо, Квилл, что послали ко мне эту замечательную доктор Банкер. Ей в моей лавочке очень понравилось, и она купила несколько вещей: дурацкие носки для своего кузена и женщины, которая присматривает за кошками в её отсутствие, вертела для себя и тайский халат для бабушки в Хосредише, которой на днях исполняется сто лет.

— Она говорила о воронах?

— И с каким энтузиазмом! Мы обсудили, какие могут быть сувениры с изображением ворон. Я согласилась нарушить своё правило не продавать футболки и взять такие, как на ней, если доход пойдёт на научные исследования.

— Очень мило с вашей стороны!

— Взгляните, какие вещицы привезла ваша приятельница — Дженелл ван Рооп.

— О!..

Что ещё он мог сказать?

В секции самоделок были выставлены игрушечные котята из набитого ватой ситца в розочках. Игрушки были простоватые, но очень милые: растопыренные в разные стороны лапы, торчащий кверху хвостик и огромные уши. Глаза, усы и маленький ротик были вышиты, причём не слишком аккуратно.

— Какие смешные и славные, правда? Доктор Банкер сказала, что это современное народное искусство, и купила несколько штук для подарков.

— Кто их делает?

— Старушки в «Тихой пристани». Я продаю их без комиссионных. Это я придумала — дать каждому котенку имя, причём без всякой вычурности: Кларенс, Марта, Спенсер, Агата и так далее. Не купите ли одного для своих кошек?

Квиллер знал, что игрушка не понравится сиамцам, которые игнорировали бархатных мышек, резиновых лягушек и звякающие пластмассовые мячики. Зато им нравился галстук, один конец которого держал в руке человек.

— Хорошо, — проговорил он. — Я возьму вот эту, Гертруду.

Тэсс наверняка поехала обратно в коттедж готовить обед — где лежит ключ, она знала, — и Квиллер предпочёл не попадаться ей на глаза, чтобы его не заставили чистить картошку. Он расположился на веранде отеля, чтобы почитать пятничный выпуск газеты и подумать над вороньим сценарием, к которому явно охладел. Вопрос упирался в одно: как сказать об этом Тэсс? Ведь она такая славная женщина, к тому же кузина старого приятеля. Он собирался отступить, но сделать это следовало изящно: высказать несколько мыслей, дать кое-какие советы, по возможности ободрить.

Он покончит с этим после спектакля. В воскресенье утром она, конечно, уедет, а он вернётся в Пикакс сразу же после собачьих бегов.

В тот вечер всё шло отлично. Квиллер заявил, что баранья нога превосходна, Тэсс очень понравилась пьеса. После спектакля Квиллер приготовил на кухонной веранде всё для сангрии и сказал:

— Тэсс, ваш визит был незабываем! Мне бы очень хотелось участвовать в вашем проекте, но, к сожалению, у меня есть другие обязательства. Тем не менее я вполне представляю себе, какие могут возникнуть проблемы и какие следовало бы принять решения.

— Понимаю, — отозвалась она, гораздо менее разочарованная, чем он ожидал. — Какого рода решения вы имеете в виду?

— Относительно сюжета: что лежит в основе конфликта, кто антагонист? Другие птицы? Дикая природа? Человек? Механические устройства? Вороньи пугала?… Будут ли в фильме участвовать только птицы? Полагаю, что нет. Вороны немало времени проводят на коровьих пастбищах. Возникают ли у них какие-то отношения со скотом — помимо того, что они ковыряются в навозе? Кто друг ворон, а кто их враг?

— А что вы скажете о диалоге? — спросила Тэсс. — Насколько он должен быть очеловеченным?

— Ну… пусть все животные в фильме говорят так, как им присуще, а звучащий поверх этого человеческий голос переводит карканье, кудахтанье и уханье.

— А на каком языке, по-вашему, говорят вороньи пугала?

— Это вопрос для филологического факультета нашего университета, — озадачился Квиллер. Он погладил усы, так как у него в голове зашевелилась одна мысль. — Назначение вороньего пугала — защищать посевы от ворон, так? Допустим теперь, что пугало подружилось с воронами и переметнулось на их сторону. Его предательство раскрыто, пугало приговаривают к смертной казни. Если сделать его симпатичным, может получиться очень трогательная ситуация.