Кот, который свихнулся на бананах
Шрифт:
– А ты случайно не знаешь, что там толкуют по поводу автокатастрофы с Ронни?
– Знаю. Люди потрясены и негодуют на сплетников, распустивших гадкие слухи. Мол, будто всему виной наркотики и пьянка! Его родители совершенно раздавлены! А я в ярости! Не может этого быть! Враки!
– Таково заключение медицинской экспертизы, Джо.
– Послушай! Я вырос вместе с Ронни, и он всегда был помешан на здоровом образе жизни: только здоровая пища, витамины, ничего крепче пива. Никогда не поверю, что эти локмастерские пижоны посадили его на наркотики. Олден Уэйд навестил родителей Ронни – выразил им сочувствие. Он этим слухам тоже не верит… Тебе известно, что Олден тоже из Хорсрэдиша?
– Все вы таланты… – начал Квиллер.
– Именно, – перебил его Уэзерби, – наверное, там какая-то особенная вода. Но мы все меняем имена, когда выходим в большой мир. Тебе известно, что Олден был просто Джорджем? Он считает,
– А как же ты, Джо? – спросил Квиллер. – Ты своё имя на Уэзерби Гуд тоже официально поменял?
– Да нет. Прозвище это. Только для метеоролога оно не в пример лучше, чем Джо Банкер.
– Йау! – раздался звучный комментарий Коко.
Уэзерби вскочил.
– Засиделся я… Мне же на радио… Что там на полу?
– Осторожно! – И Квиллер подобрал кусочек кожуры. – Коко коллекционирует кожуру от бананов. А У Гольф Стрима тоже есть хобби?
Церемонию, сопровождавшую открытие статуи, Квиллер запечатлел – пока она ещё была свежа в памяти, – на страницах своего дневника:
Вторник, 25 сентября
Не могу не согласиться с Амандой Гудвинтер: давно пора придумать что-то поинтереснее! Когда судно впервые выходит в море, о борт разбивают бутылку шампанского. Когда мэрия принимает готовое здание, на его фасад натягивают ленточку, и её перерезает официальное лицо или его пятилетняя дочь в платьице с воланами.
Так или иначе, нужен новый ритуал – что-то среднее между бутылкой шампанского и пятью ярдами ленты. Нужен разумный компромисс! Так или иначе!
После незабываемого открытия монумента в Уинстон-парке телевизионные камеры занялись книжным магазином. Его стеклянные двери и витрины пересекли пять ярдов ленты. Дуайт Соммерс, размахивая огромными ножницами, выстраивал в ряд ответственных лиц. Полли и Барт, представлявшие Фонд К., выглядели по-деловому элегантно. Бёрджесс Кэмпбелл, член совета ЦЭС, производил неизгладимое впечатление своим шотландским одеянием: килт, гольфы, накинутый через плечо плед и залихватски сдвинутая набекрень шапка-пирожок шотландского горца. И конечно же, рядом с ним его пёс-поводырь Александр. Все вместе они составляли красочную картину, требующую, чтобы её запечатлели для потомков.
Но где же два высокопоставленных члена городской администрации? Внезапно подкатил полицейский пикап, и из него вылезли оба представителя муниципалитета. Её честь мэр города в спортивном кепи, надвинутом на растрепанную седую гриву, выглядела так, будто долго сгребала с газонов вокруг мэрии палую листву. А председатель городского совета – вес его триста фунтов – был втиснут в засаленный комбинезон рабочего-механика.
Дуайт проводил их до дверей магазина и протянул ножницы.
– Только не я! – прорыгала Аманда. – Ни за что!
– Не моё это дело резать ленточки, – проворчал Скотт Типпел.
Тогда, ни минуты не раздумывая, вперед выступил адвокат и своим по-судейски безапелляционным голосом заявил:
– Согласно традиции, в знак благорасположения к новому торговому предприятию, которое принесёт пользу всему нашему округу, ленточку перерезают гражданские власти Пикакса.
Ну и ловкач этот Барт! Как элегантно он разрешил этот спор! Полли облегчённо вздохнула. Пёс Александр взвизгнул.
А Скотт Типпел сказал:
– О'кей. Давайте сюда ваши дурацкие кусачки, и я разрежу вашу идиотскую ленточку.
Не знаю, попала ли эта фраза в диктофоны журналистов, но прогремела она – благодаря включенным микрофонам – на весь парк.
ДЕСЯТЬ
Для сиамцев это был день как день, для остального цивилизованного населения Мускаунти – напряжённая пауза между пресс-конференцией для СМИ и официальным открытием книжного магазина. Досрочно закончив материал для «Всячины», Квиллер потратил большую часть утра, расчёсывая сиамцам шерсть, развлекая их шумной игрой в «цап-за-галстук» и читая им вслух классическую литературу. Выбирать книгу для чтения и сбрасывать её со стеллажа входило в обязанности Коко, а в обязанности Квиллера входило поймать её, не дав шлепнуться на пол.
По сугубо личным причинам Коко выказывал интерес к Бальзаку (в английском переводе), Эмили Дикинсон и Зейну Грею 7 . Теперь он переключился на Шекспира. У Квиллера было подаренное Полли полное собрание пьес великого драматурга с комментариями, каждая пьеса в отдельном томе, весьма удобном для сбрасывания. На этой неделе выбор Коко пал на «Отелло» и «Гамлета».
Прочитав с выражением сцену встречи Гамлета с призраком отца, Квиллер
объявил: «Продолжение следует. – И добавил: – Сейчас придёт миссис Фулгров».7
Американский писатель Зейн Грей (1872-1939) – популярный автор авантюрных вестернов, один из отцов-основателей этого жанра.
Миссис Фулгров – энергичная, толковая домохозяйка – приходила в амбар, по её собственному выражению, «навести красоту» в промежутках между посещениями молодцев из службы быта, оснащённых по последнему слову техники. На то время, пока она мыла и чистила, Квиллер старался улизнуть; по возвращении его ожидал лёгкий аромат воска и острый запах домашнего средства для чистки металла – смесь уксуса с солью, – напоминавший о заправке для салата.
Для полного букета, думал он, тут недостает слабого амбре чеснока, но так и не решился поделиться этим эксцентричным соображением с исключительно серьёзной по части домоводства миссис Фулгров.
На этот раз он оставил ей записку о странном запахе на первом балконе, наказал сиамцам не путаться у неё под ногами и отбыл в редакцию.
Для колонки «Из-под пера Квилла» всегда оставляли место на второй полосе, и Квиллер всегда сдавал её в последний момент – главным образом, чтобы посердить своего приятеля Джуниора Гудвинтера, вечно юного выпускающего редактора. После обмена колкостями Гудвинтер показал ему вёрстку фоторепортажа о книжном магазине.
Делая снимки с высокой стремянки, фотограф запечатлел бронзового Уинстона, поместив его в нижнем левом углу, а новое здание книжного магазина в глубине. Для контраста тут же красовалась копия извлеченного из архива изображения книжной лавки 1850-х – той, что сгорела. И ещё там был крупный план циновки у дверей вестибюля со строгим требованием:
НЕ ВЫПУСКАЙТЕ КОТА НА УЛИЦУ!
В глубине виднелась внутренняя стеклянная дверь и глазевший сквозь неё Данди. На другом снимке библиокот обнюхивал «Смерть после полудня» Эрнеста Хемингуэя, оцененную в пять тысяч долларов.
Затем Джуниор бегло просмотрел материл, принесённый Квиллером, и вызвал по телефону рассыльного.
– Здрасьте, мистер К.! Ваша книга у меня с собой! – приветствовал Квиллера Кеннет.
– Конференц-зал свободен. Подождите меня там. Минуты три спустя Квиллер надписывал книгу и, выводя несколько соответствующих случаю строк, как всегда, сопроводил автограф словами:
– Надеюсь, книга вам понравится.
– Я уже дважды её прочёл! И узнал кучу интересного! – заявил Кеннет. – Если я хоть чём-то могу быть вам полезен, мистер К., так у меня все уикенды свободные, и платить мне не надо. Сбегать, куда вам требуется, или такое прочее.
– Не дело профессионалу бегать «за так». Выбросьте эту глупость из головы, – ответил Квиллер. – Да я пока и не нуждался в таких услугах. Впрочем… дайте мне ваш домашний телефон.
Далее Квиллер стал думать, куда бы податься, чтобы не вертеться у миссис Фулгров под ногами. Для начала он решил податься в закусочную «У Луизы» и получить там ланч. Он сказал Луизе:
– Я слышал, вы имели бешеный успех у киношников из Центра.
– Славные мальчики. Нахохоталась с ними всласть. Фото с меня сделали.
– Как раз сейчас вас в полном объёме показывают во всех телевизорах от побережья до побережья.
– Не знаю, как там насчёт моих объёмов… я так понимаю, что они целились мне в лицо.
От Луизы Квиллер направился в публичную библиотеку – убить часок, осваивая лорда Байрона (любимого поэта Вайолет) и Тассо, итальянского поэта в честь которого она назвала своего сторожевого пса! Переполненный сведениями, даже такими, какие ему не требовались, он вернулся в амбар с тайной надеждой, что миссис Фулгров решила загадку дурного запаха. Он нашёл от неё записку, написанную чётким почерком, без ошибок, но с использованием одного странного оборота, который ставил его в тупик. И говорила она так же. Он называл эту её привычку «почемучкостью».
Дорогой мистер К.,
Я нашла в одном из ваших ботинок банановую кожуру, почему вам надо запирать дверь от стенного шкафа. Оба ботинка я вынесла в сарай проветриться, почему вам надо оставить их там до утра.
Миссис Фулгров
Всё оставшееся до ужина с Вайолет время Квиллер тщательно обдумывал свой туалет. Он уже давно утратил интерес к гламуру; однако, появляясь в обществе с Полли, стал смотреть на эти вещи другими глазами. Теперь в его гардеробе висели блейзеры разных цветов, модные рубашки и галстуки и один-два костюма. Прежде чем пойти в кафе или ресторан, они с Полли обменивались вопросом: «Что наденешь?» В результате не было случая, чтобы ансамбль и цветовая гамма одного диссонировали с внешним видом другого, и их друзья говорили: «Вы вдвоём всегда замечательно выглядите».