Кот, у которого было 60 усиков

— Пожалуйста, никому ни слова! — взмолился Квиллер. — Сейчас как раз обсуждается открытие буфета в фойе перед Залом Гомера, чего-нибудь необычного, классного… а я хочу предложить Чайную комнату Гомера Тиббита!.. Никому ничего не объясняйте, я тоже не стану. Мы сохраним секрет Гомера.

Информация, полученная от Роды Тиббит, оказалась Квиллеру на руку, когда он посетил Дейзи Бэбкок в полностью обновленном зале. Он рассыпался в комплиментах, восхищаясь метаморфозой, происшедшей со старым зданием; Дейзи похвалила его обзор новых книг. Её рабочий стол украшали маргаритки [27] от Фредо — а на стене над деревянной панелью красовались обои с маргаритками.

27

Daisy — маргаритка (англ.)

— Мы подумываем о буфете в фойе — не что-то от случая к случаю для детишек, а солидное, цивилизованное.

— А что если создать Чайную комнату Гомера Тиббита?

— Лучше не придумаешь, Квилл! Гениальные идеи рождаются у вас на лету.

Специальная доска на стене рассказывала обо всем происходящем в Мускаунти. Музей искусства и античности был открыт два дня в неделю; экскурсии проводили опытные гиды; стоимость входного билета — двадцать долларов; посетители приезжали со всей страны, и даже из Европы.

— Но никто, никто не хочет полюбоваться садом, — сокрушалась Дейзи. — Все наслышаны об опасных пчелиных укусах.

— Что, неужели ещё что-то стряслось? — насторожился Квиллер.

Она покачала головой и помрачнела. Ещё на доске значилось следующее:

Клуб здоровья ветеранов

Открытие в будущем году.

Музей дикой природы

Открытие по окончании строительства.

В экспозиции чучела диких животных и предметы искусства.

На рабочем столе Дейзи стояла фотография четы Ледфилдов, и Квиллер сказал:

— Красивая пара. Мне не довелось знать их лично, но одна только забота о благосостоянии детей, которую они без конца проявляли, заслуживает одобрения.

— Это потому, что у них не было собственных детей и они об этом очень жалели. Натан получал огромное удовольствие, когда привозил автобусы ребятишек из Пикакса и показывал им чучела животных. Как он обрадовался бы, если бы узнал, что мы строим два здания в центре и что город решил переименовать Старую подъездную дорогу в автостраду Ледфилда!..

Квиллер скользнул взглядом по доске объявлений.

Мюзикл «Кошки»

Репетируется.

— Как идут репетиции «Кошек»? — спросил Квиллер. — Фрэнки по-прежнему аккомпанирует? Кто теперь переворачивает ему страницы?

— Жена дядюшки Луи, Ханна. Она замечательная женщина и ни от какого дела не отказывается. Может и хору аккомпанировать, и спектакль вести, но и сцену подметет, если нужно, или соорудит для выступающих бутерброды. А сколько Мак-Леоды сделали для сирот, которых усыновили! Потрясающе!

С последним Квиллер был полностью согласен.

— Вы координатор божьей милостью, — улыбнулся он.

Он уже решил, что не будет делать колонку о настройке фортепиано. Ещё один случай, когда «истории» не наскребешь.

Когда один из братьев Лингуини (Хитролапый, а не Голодранец) прибыл в амбар, из кабины грузовика с пассажирского сиденья спрыгнул Фрэнки. Он восхищённо уставился на высоченный амбар, не переставая восклицать:

— Bay!.. Bay!..

Квиллер, услышав его восторги, оценил их как высшую похвалу.

Коко и Юм-Юм, как обычно, когда подъезжала машина, выделывали акробатические трюки в окне, и Фрэнки — вслед за всеми, кто впервые посещал амбар, — спросил:

— Это и есть ваши коты?

Квиллера всегда так и подмывало ответить: «Нет, это пара домашних крокодилов». Но он приветливо сказал:

— Да, это Коко и Юм-Юм.

И Квиллер, и сиамцы нашли, что Фрэнки приятный гость. Сиамцы следовали за ним повсюду и, чтобы развлечь, продемонстрировали полёт по-беличьи с верхнего балкона. Их зачаровала «штука», висевшая на ремнях у него на спине, — нечто вроде скатанного одеяла, а на самом деле четырехоктавное электрофортепиано. (Позже, когда они его услышали, то тут же удрали и спрятались.)

— Вы из семьи музыкантов? — поинтересовался Квиллер.

— Папа занимается лошадьми, а мама — учительница музыки; и ещё есть дядя, он — настройщик фортепиано.

— Это он научил вас так поступать с демпферами и молоточками? — Квиллер любил добрую шутку.

— Он всему меня научил, — серьёзно сказал Фрэнки.

Это всё объясняло, всё — кроме неспособности Фрэнки водить машину, хотя дружба с Либби Симмс сей недостаток вполне возмещала. И в Локмастере, и в Мускаунти о них говорили: «Милая пара. Как вы думаете, они поженятся? Трогательный роман!» А потом произошло то, что произошло, — укус пчелы.

Оставалось показать Фрэнки всю резиденцию.

— Сначала нам нужно выбрать, что мы будем есть на обед, — сказал Квиллер, протягивая гостю карточку с меню. — Заказывайте, что пожелаете, и через четверть часа заказ принесут. Есть ветчина и молодой картофель с побегами спаржи… тосты с сыром… салат из яблок с орехами… и шоколадный торт… У меня собственная кофеварка.

— У меня тоже, — заявил Фрэнки.

— А пока Коко покажет вам свои апартаменты на третьем ярусе. У них там плетеное кресло-качалка. Попробуйте в него втиснуться. Незабываемое ощущение!

По всей очевидности, троица нашла общий язык, потому что к столу Фрэнки пришлось звать. Обед был сервирован на воздухе, в беседке, и это тоже было незабываемое ощущение, потому что к сеткам подлетали разные птицы и бабочки и общались с сиамцами.

— Либби у вас бы очень понравилось, — сказал Фрэнки. — Вы с ней когда-нибудь пересекались?

— Да. Очаровательная девушка.

Две слезинки скатились по лицу молодого человека.

— Теперь моя жизнь кончена. Либби и я… мы собирались пожениться и ездить по свету с концертами. Но она пошла в сад без защитной сетки, которую дал ей доктор.

— Я слышал, она держала её в кармане садовой куртки.

— Да, но она надевала эту куртку, когда мы шли гулять. Наверное, она вынула сетку, а положить обратно забыла. И вот погубила и свою жизнь, и мою.

Сиамцы, для которых плачущий человек был в диковину, приблизились к нему и сели в ногах; Фрэнки погладил их, и это принесло ему облегчение.

С этой минуты до конца обеда он не произнёс ни слова.

— Мне надо возвращаться в театр, — заявил он наконец и, вскочив, помчался к Квиллеровой машине, даже не попрощавшись с сиамцами.