Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений

— Иди сюда. — Костя приблизился к ней и развел руки, словно приглашая в свои объятия.

Карина тут же воспользовалась этим приглашением. Крепко прижалась к нему, ухватившись ладонями за пояс, и спрятала лицо между его плечом и шеей.

— У тебя сегодня много работы? — Ее голос звучал глухо, и Карина, определенно, пыталась сделать вид, что никакого разговора перед этим не было.

— Нет. — Ответил Константин. — Я сегодня, вообще, в офис не поеду. — Он усмехнулся, видя ее удивление. — Сейчас мы поедем на корт, а потом — по ходу определимся, чем займемся еще. — Составил Константин приблизительный план на день.

Через неделю потеплело настолько, что на деревьях стали лопаться почки, а плащи и куртки были упрятаны в гардеробы за ненадобностью. Филипп, облюбовал веранду, которую создали по проекту Карины. И теперь каждое утро завтрак накрывал только там. А Константин, видимо, решив, что ей вредно бездельничать, попросил Карину сегодня осмотреть какое-то здание. Ее муж хотел, чтобы она занялась оформлением дизайна внутренних помещений.

Если честно, Карине не особо пришлась по вкусу эта идея. И дело было в том, для чего предназначалось здание. Как поняла Карина, какой-то хороший знакомый Кости решил открыть реабилитационную клинику, и он предложил тому ее помощь. То есть, конечно, Костя не настаивал и не требовал, чтобы она обязательно этим занялась, просто сообщил, что Карина имеет такую возможность.

Заниматься отделкой помещений для психотерапевтов. Не та работа, которой Карина мечтала бы заниматься. Ее воля — она бы век никого не видела из этой братии. Однако, еще не видев здания, Карина знала, что согласится. Ни за что не откажется. Потому что ее об этом попросил Константин.

Отбросив с лица волосы, которые тормошил теплый ветер, она невидящим взглядом обвела двор, а потом посмотрела на свое кольцо.

Такое простое, а отражало суть всего, что она еще так и не могла оформить словами. Карина любила Константина.

Наверное, нормально, когда жена любит своего мужа. Но для нее это до сих пор было откровением. И она никак не могла принять этот, ошеломляющий для себя факт, а потому — никак не решалась сказать такие простые слова Косте.

Понимал ли он то, что она чувствует? Карина очень надеялась, что так и есть. Безумно, просто. Этот невероятный, потрясающий мужчина заслуживал признания. И она обязательно откроет ему все в своей душе, что Костя только захочет.

Только Карина нуждалась еще в некотором количестве времени. Она не могла это сказать, но очень старалась показать то, что отказывались произносить пока губы, еще скованные остатками прошлого страха и опытом.

И ей оставалось надеяться, что Костя понимает ее так же, как всегда делал это.

А это кольцо… Да, простое, да, смешно-дешевое — будто говорило за нее. Отражало то, что Карина ощущала. Потому что, да простят ее все правоверные любой религии, готова была молиться на этого мужчину. Ведь то, что он сделал с ее жизнью, то, что дал ей — было ничем иным, как чудом. А разве не этим занимаются божества?

Теплый ветер продолжал играть с ее волосами и ярко-желтой, солнечной скатертью, укрывающей стол. Филипп как раз расставлял на столе посуду, а она сидела в плетеном кресле, размышляя над тем, о чем никогда бы не подумала. И очень старалась перебороть себя.

В этот момент через открытые стеклянные двери, из гостиной вышел Костя.

Карина замерла, подняв голову, и посмотрела на мужа. Иногда ей казалось, что еще секунда, один вздох, и она сумеет, расскажет ему. Но каждый раз губы застывали, будто сдерживаемые льдом. Однако она не оставляла попыток и старалась перебороть себя саму. У нее не осталось сомнений, что этот мужчина достоин такого отношения, а страх… Константин дал ей надежду, что Карина сумеет тот побороть.

Вот и сейчас, глядя на Костю, который, выйдя на веранду, тут же прервал телефонный разговор с Никольским, судя по всему, и улыбнулся ей, она попробовала. Но, как и обычно, в самый последний момент, духу не хватило. Карина никогда не была трусихой, нет. Просто не смогла еще открыться настолько. И уже приоткрывшиеся губы выговорили не желанное признание, а совсем другое.

— Где расположено это здание, которое ты хочешь, чтобы я посмотрела? — Взяв со стола стакан с соком, Карина скрылась за тем, испытывая разочарование в самой себе.

Костя одарил ее внимательным взглядом.

— В трех или четырех кварталах от центра. Я сам точно не знаю, не видел. — Он опустился в кресло рядом с ней.

Филипп тут же бросился переставлять приборы, до этого расположенные напротив.

— Я возьмусь за это.

Карина отвела глаза, вновь рассматривая двор. И ощутила теплую ладонь Константина, легшую ей на затылок.

— Я не настаиваю, это было просто предложение. Если ты хочешь чем-то заняться. И никто не требует, чтобы ты соглашалась, даже не взглянув.

— Я знаю. — Прошептала Карина, прикрыв глаза и наслаждаясь его мягкими поглаживаниями. — Но я хочу это сделать. — Она повернулась к нему. — Костя, я…

— Да? — Он поднял глаза от периодики, которую взял в руки.

Но она вновь проиграла. И даже сжала губы, от злости на себя. Зажмурилась, снова открыла глаза и посмотрела на него с отчаянием.

Он улыбнулся, но только губами. А его глаза смотрели на Карину очень внимательно. И с пониманием.

— Знаешь, я тоже не прочь посмотреть на это здание. В конце концов, мы инвестируем этот проект. Давай, встретимся часов в семь-половине восьмого, я закончу к этому моменту на сегодня. И вместе подъедем? Я тебя с Валентином познакомлю. — Константин откинулся на спинку кресла, своими словами сглаживая затянувшуюся паузу. — Он, хоть и психотерапевт, но ничего так, нормальный человек. С ним можно общаться. Коньяк, правда, паршивый пьет. Никак не уговорю его купить нормальный. — Костя смотрел на нее с доброй усмешкой.

А Карине стало стыдно. И противно.

Господи! Она так давно избавилась от этой эмоции, а теперь та захлестывала ее, переполняла. Ее, буквально, душил стыд и чувство вины перед Костей. Она ощущала себя каким-то моральным инвалидом, который отчаянно желает и не может сделать шаг, потому, что у него парализованы ноги. Только ее сил не хватало не на движение, а на слова.

Грудь давило от всего, что она не могла отпустить в себе. От избытка того, что Костя снова и снова ей предлагал.

И, снедаемая, раздираемая этими мучительными чувствами, Карина не знала, что делать.

Как просто было бы сейчас встать и уйти, покину веранду, Константина и все то, что терзает разум и душу.

И какой трусостью это было бы.

А она не могла больше позволять себе трусить. И тогда Карина сделала то, на что у нее силы хватало.

Наклонившись, она прижалась щекой к ладони Кости. Чуть повернулась и поцеловала теплую кожу. Не в силах сказать, но хоть стараясь дать ему ощутить все это. И теплые губы мужа, коснувшиеся волос на ее затылке, давали ей надежду на то, что Костя понял, и будет ждать, пока Карина не окажется готова к большему.