Котт в сапогах. Конкистадор.

Через несколько минут наш отряд вновь был в полном составе.

— Ну как, тебе удалось найти проводника?

— Э-э-э, видишь ли, Николас...

— Удалось, удалось,— раздался из камеры напротив в знакомый голос.— Конрад, дружище, выпусти и меня, что ли.

— Боливар? А ты что... Ах да! — вспомнил я.— Тебя же предал этот мальчишка, с которым ты разговаривал! Я хотел тебя предупредить, но опоздал — ты уже уехал.

— Надеюсь, мерзавец еще попадет мне в руки! — прорычал индеец.— Четыре ящика новеньких мушкетов! Целое состояние!

— Мне неприятно говорить это, но ты и сам виноват. Не следует недооценивать людей.

— Да знаю я,— махнул рукой Боливар.— Ладно, реку событий вспять не повернешь. Значит, ты говоришь, вам нужно в Нехренаско-дель-Пупо?

— Да, в те места. Возьмешься?

— А что мне остается делать? Деньги я потерял, из города нужно на время скрыться... Берусь.

— Отлично! — Я направился к выходу.

— Погоди-ка,— остановил Жака индеец.— Дай мне на минутку твои отмычки.

— Ты чего задумал?

— Небольшой сюрприз для коменданта,— усмехнулся Боливар, отпирая одну за другой двери камер,

— Бесполезно, друг мой,— прокомментировал я, направляясь к выходу.— В этом сонном царстве даже открытая дверь камеры не соблазнит их совершить побег.

— Пожар! — неожиданно завопил Боливар.— Горим! Тюрьма горит! Спасайтесь!

— О... нет...

Спас меня Андрэ. Как всегда, в опасной ситуации в нем проснулась обычно крепко спящая сообразительность. Увидев обезумевшую толпу, несущуюся к выходу, он подхватил меня, Коллет и Николаса на руки и нырнул в боковой проход. Часть беглецов устремилась за нами, но гигант мгновенно развил скорость хорошей скаковой лошади. Проход вывел не на улицу, а к лестнице, ведущей куда-то на верх. Не раздумывая ни мгновения, Андрэ поскакал вверх, перепрыгивая через ступеньки. Заключенные немного отстали, но, подгоняемые воплями «Пожар! Горим!», тоже довольно резво карабкались следом.

— Это же кабинет коменданта! — громко крикнула Коллет, указывая на одну из дверей.— Андрэ, давай туда!

Его величество одним ударом венценосной ноги высадил дверь и влетел в пустой кабинет.

— Отпусти-ка меня,— скомандовала ведьма.

— Что мы здесь забыли? — Я выглянул в окно. Заключенные носились по тюремному двору как обезумевшие мухи. Кое-где и в самом деле вспыхнул огонь.— Андрэ, держи дверь. Коллет?

— Сейчас... — Девушка прошлась вдоль шкафов, водя перед собой руками. — Я не собираюсь оставлять коменданту наши вещи и деньги... Ага! Вот!

Как я уже говорил, за последнее время Коллет очень продвинулась в магии, в том числе — в искусстве метания молний. На этот раз молния была совсем маленькая, можно даже сказать — камерная. Она лишь разнесла в щепки шкаф и выломала дверцу спрятанного за ним сейфа. Ну и еще занялись портьеры. Николас первым бросился к пролому и прижал к груди свои пистолеты. Его длинное печальное лицо исказила пугающая гримаса счастья.

— Так... это вот наш кошель, так... — пробормотала Коллет, с хозяйским видом шуруя во внутренностях сейфа.— А это что? Расписки? В огонь! Ростовщичество — грех! А это... так, гм...

— Коллет,— попытался я урезонить девушку.— Мы не грабители!

— Это не грабеж! Это... мм… это компенсация! козел меня всю облапал, когда обыскивал! Аж камзол слюной перепачкал! Если бы не твоя просьба, я бы его в тот момент и поджарила, а так пришлось сдерживаться. Это ужасно сказалось на моей самооценке, так что теперь я нуждаюсь в положительных эмоциях, чтобы ее поднять... О! Алмазы! То,что нужно бедной девушке для поднятия самооценки!

— Ну все, все, уходим! — Живо разгорающиеся портьеры здорово тревожили меня. Во дворе к заключенным присоединились стражники. Так же бестолково мечущиеся. Некоторые — в исподнем. Где-то в глубине здания Боливар продолжал издавать свои апокалипсические вопли. В правом крыле тюрьмы что-то гулко ухнуло. — Коллет, надо бежать! Не хватало еще сгореть во время грабежа! Семь поколений благородных предков не простят мне такого позора!

— Ладно, ладно, только ради твоих предков! — Коллет с сожалением посмотрела на раздувшуюся сумку, в которую больше ничего не помещалось.— Эх, столько добра пропадает!

Андрэ распахнул дверь, но лестницу уже охватил огонь. Николас вскарабкался на подоконник.

— Здесь всего второй этаж! Прыгайте за мной!

Коллет ловко скользнула следом, для меня второй этаж вообще ничего не значил, следом тяжело рухнул Андрэ, вызван маленькое землетрясение.

— А, вот и вы! — жизнерадостно воскликнул Боливар, появляясь откуда-то из темноты.— А я уж начал беспокоиться.

В руках индеец сжимал армейский палаш, из-за спины выглядывало дуло мушкета.

В глубине здания вновь что-то ухнуло, на этот раз стена не выдержала и обвалилась, выпуская наружу клубы кисло пахнущего белого дыма.

— Это... это...

— Это пороховые бочки рванули,— договорил за меня Боливар.— Я раздал заключенным — которые не поддались панике — оружие. А потом подпалил арсенал.

— Кажется, мы ввязались в революцию,— вздохнул Николас.— Если мы попадемся, нас повесят как государственных преступников. А Испания обвинит Гремзольд в происках против ее американских колоний и объявит войну. Так что даже если мы как-то выкрутимся и вернемся, Анне придется нас повесить, потому что войну с Испанией ей не осилить.

— Перестань,— ухмыльнулся Боливар.— Ты просто совсем не знаешь эту страну. Здесь каждый месяц революция. Город с неделю бунтует, а потом на три недели погружается в сон — до какого-нибудь нового восстания. Мы сейчас уйдем в джунгли, а когда вернемся, о вас уже давно все забудут.

Вооруженные повстанцы между тем отловили и е вязали стражников — справедливости ради надо отметить, что те особо и не сопротивлялись,— и отправились в центр города. Видимо, брать власть в свои руки.

— Эх, будь я лет на десять помоложё, — завистливо вздохнул Боливар, провожая их взглядом.— Но в моем возрасте заниматься политикой просто неприлично.

— Очень хорошо, — буркнул я.— Мы, конечно, за справедливость и все такое, Я так вообще испанцев недолюбливаю — слишком они заносчивые! Но сейчас мне ну совсем не до революций. Пошли, Иголка там, наверное, извелась вся...

— Даму заставлять ждать нельзя,— серьезно закивал головой Боливар.— Э-э-э, я разве что-то смешное сказал?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой повествуется о переходе через джунгли, дикарях и преображении Моргана в Суа Кири, впрочем не имевшем никаких далеко идущих последствий

Запись в дневнике Конрада фон Кота

от 12 июля 16... г. от Р. Х

Я всегда считал, что путешественники, описывая свои приключения, привирают в обязательном порядке — кто-то больше, кто-то меньше. Ну согласитесь, как можно серьезно относиться к рассказам о людях с песьими головами или странах, где солнце и с светит по нескольку месяцев? Обычно в таких воспоминаниях авторы преувеличивают выпавшие на их долю испытания. Но есть категория описаний, в которых трудности не преувеличены, а сильно преуменьшены. Ибо язык человеческий недостаточно богат, чтобы отразить реальность, когда речь идет о путешествии через джунгли.