Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Коварные пески
Шрифт:

— Я хорошо помню, как это случилось. Однажды вечером… было почти темно. Я сидела в своей комнате и почувствовала запах дыма. Я первая поняла, что случился пожар. Выйдя из дома, я сначала не могла понять, откуда идет этот запах. Затем я увидела… побежала… а когда оказалась здесь, на месте прекрасной часовни остались одни развалины. Еще летели искры. Это было ужасное зрелище. Я позвала на помощь, но было уже поздно. Теперь, кроме этого обгоревшего остова, ничего нет.

— До пожара здесь, вероятно, было очень хорошо.

— Хорошо?! Здесь было просто чудесно. Такое ощущение

умиротворенности и покоя. Мой прекрасный Бо обитал здесь. Да! Вот почему Нейпьер не мог этого вынести. Вот почему он сжег эту часовню.

— Но ведь нет никаких доказательств, что это сделал… — начала я, но тут же остановилась и поспешно сказала:

— Простите, у меня много работы. Мне пора…

Мисс Стейси расхохоталась.

— Похоже, вам хотелось бы защитить Нейпьера. Вы явно берете его сторону.

— Не в моих правилах брать чью-либо сторону, мисс Стейси, — ответила я холодно.

Она снова рассмеялась и едко заметила:

— Но мы часто делаем то, что не в наших правилах, разве не так? Вы вдова. В каком-то смысле и я тоже. — Внезапно на нее лице появилось совсем старческое, скорбное выражение. — Я знаю. Ведь он… да, некоторые люди могут привлекать к себе своими пороками.

— Я перестаю вас понимать, мисс Стейси, — заметила я резко. — Полагаю, мне пора заняться своими делами. Благодарю за то, что вы показали мне эти… развалины.

Я повернулась и стремительно пошла прочь. Этот разговор с мисс Стейси был не просто неприятен, он поверг меня в душевное смятение.

Два дня спустя случилось событие, которое расстроило меня еще сильнее. Я шла тогда в классную комнату, чтобы посмотреть, нет ли там Эдит, и в тот момент, когда я хотела открыть дверь, я вдруг услышала голос Эдит, в нем чувствовалось отчаяние и гнев. Я замерла, и тут услышала, как она воскликнула:

— И если я это не сделаю, ты расскажешь… О, как ты можешь!

Меня потрясли не сами слова, не их скрытый смысл, а то, с какой мукой и болью они были произнесены.

Я не знала, что делать. Мне не хотелось оказаться в роли соглядатая. В этом доме я новый человек, и, возможно, не совсем правильно оцениваю ситуацию, излишне ее драматизируя. Я воспринимала своих учениц, всех без исключения, как почти еще детей.

Как оказалось впоследствии, я упустила очень важный момент. Стоило мне тогда проявить решительность и войти в комнату, может быть, все обернулось бы иначе. Но я тихо отошла от двери, не осмелившись ее открыть.

Эдит спорила с кем-то в классной комнате, с кем-то, кто угрожал ей. Единственным извинением тому, что я не вмешалась, было то, что я считала их ссоры детскими и не столь уж серьезными.

Спустя полтора часа у меня был урок с Эдит. Она играла так плохо, что могли бы возникнуть сомнения в ее способностях, если бы я не догадывалась о ее состоянии.

4

Я играла для сэра Уилльяма в соседней от него комнате. Дверь была открыта. Сначала я исполнила «К Элизе», затем несколько ноктюрнов Шопена. Мне казалось, что нигде так хорошо я не играла, как в той комнате. Ее атмосфера помогала мне, может быть, оттого, что я знала:

здесь жила женщина, которая любила музыку. Пьетро непременно бы над этим посмеялся. Он бы сказал: «Настоящему пианисту не нужно, чтобы вокруг была какая-то особая атмосфера, ему достаточно того, что внутри него».

Но образ Пьетро померк, как только я подумала об Изабелле, матери Нейпьера, которая могла бы стать большим музыкантом, но забросила свою карьеру ради семьи. О да, мы с ней похожи. Правда, у нее было два сына, одного она любила больше, чем другого… и когда ее любимец был убит, она взяла пистолет и ушла в лес.

Я подошла к открытой двери. Миссис Линкрофт, которая оставалась с сэром Уилльямом, пригласила меня войти и кивнула на стул рядом с креслом сэра Уилльяма.

— Сэр Уилльям хотел бы поговорить с вами, — сказала она.

Я села подле него, и он, медленно подняв голову, посмотрел на меня.

— Ваша игра очень трогает, — сказал он. Миссис Линкрофт тихонько вышла из комнаты.

— Вы напомнили мне, — продолжал он, — мою жену. Хотя я не уверен, что она играла столь же хорошо.

— Видимо, у нее было меньше практики.

— Несомненно, на ней лежали обязанности.

— Да, да, конечно, — поспешно согласилась я.

— А теперь скажите мне, что вы думаете о своих ученицах.

— Миссис Стейси обладает несомненным талантом.

— Но не столь уж большим.

— Вполне достаточным, чтобы ее игра доставляла удовольствие.

— Понятно. А другие?

— Они могли бы играть… недурно.

— Но и это уже неплохо.

Некоторое время мы молчали, и я подумала, не заснул ли он и не пора ли мне уйти. Когда я уже собралась это сделать, он вдруг сказал:

— Надеюсь, вы удобно здесь устроились?

Я заверила его, что мне очень хорошо в его доме.

— Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к миссис Линкрофт. В доме она всем управляет. Кстати, вы уже познакомились с моей сестрой?

— Да.

— Она, возможно, показалась вам несколько странной?

Я немного растерялась, не зная, что на это ответить, но сэр Уилльям продолжал сам:

— Бедняжка Сибила! В молодости она пережила несчастную любовь. Она собиралась выйти замуж, но дело расстроилось. С тех пор она очень изменилась. Правда, потом она все-таки стала проявлять какой-то интерес к общим семейным делам, и мы немного успокоились. И все же ее поступки зачастую не выглядят вполне разумными. Иногда у нее появляется очередная навязчивая идея. Возможно, она уже разговаривала с вами о наших семейных делах. Она это делает со всеми. Вы не должны принимать всерьез все, что она говорит.

— Да, мисс Стейси немного рассказала мне о жизни вашей семьи…

— Я так и думал. На нее очень сильно подействовала смерть моего сына. Как и на всех нас. Но в ее случае…

Голос его куда-то ушел, словно он перенесся в далекое прошлое, в те дни, когда погиб Боумент… а затем его жена, взяв пистолет, ушла из дома и застрелилась. Меня охватила острая жалость к сэру Уилльяму, но мне было жаль и Нейпьера.

Когда сэр Уилльям упомянул своего младшего сына, в его голосе появилась сухость и бесстрастность.

Поделиться с друзьями: