Коварство и свекровь

— Отращу! — пообещал Маркиз и едва удержался, чтобы не щелкнуть каблуками.

— Ну, это я не настаиваю, — покладисто разрешил милиционер. — Усы — это личное дело каждого.

Милиционеры подхватили сопротивляющегося Костика под локти и поволокли его вниз по лестнице. Оксана еще несколько раз всхлипнула, запахнула халат и повернулась к Лене:

— Ну, заходи, что ли… его теперь не скоро выпустят…

— Ни стыда у некоторых, ни совести! — донесся из-за соседней двери визгливый голос настырной старухи. — Мужика еще увести не успели, а она уж другого заманивает! Тьфу, подсматривать противно!

— Уймись, крыса старая! — крикнула Оксана и запустила в дверь свалившимся с ноги тапком. — Уймись, пока тебя в унитаз не спустили! В самый раз пройдешь!

— Руки коротки! — взвизгнула соседка.

— Или кремировать тебя досрочно, в порядке поощрения! — добавила Оксана, закрепляя моральную победу. — Да вы не обращайте на нее внимания, — она повернулась к Маркизу и кокетливо улыбнулась. — Что с нее взять, некультурная женщина!

Свежий синяк уже налился цветом спелой сливы, и лицо Оксаны приобрело законченную симметрию. В сочетании с призывной улыбкой это создавало неповторимый эффект.

— Культурная или некультурная, — продолжала бабка из-за двери, — а только я Костику все непременно передам! Как только он вернется, полностью поставлю в известность! У меня на тебя, шалаву, душа ярким пламенем горит!

— Да к тому времени, как он вернется, тебя уж давно схоронят! — ответила Оксана, подбирая тапок и впихивая в него крупную загорелую ногу.

— Верю в силу отечественной медицины! — убежденно прошамкала старуха, чтобы оставить за собой последнее слово.

Но на этом жизнеутверждающем заявлении дискуссия благополучно завершилась, поскольку Маркиз и его новая знакомая вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.

— Зачем только таким личностям жилплощадь дают! — обиженно проговорила Оксана, проходя на кухню. — Ей квартира без надобности, ей давно в дурдом пора, в палату восьмиместную! Неужели и мы в ее возрасте такими же будем?

— Не будем о неприятном! — прервал ее Маркиз. — Как вы относитесь к немецким полусладким винам? — и он выставил на кухонный стол бутылку «Царевны-лягушки».

— Нормально отношусь, — заметно оживилась Оксана. — А к сладким еще лучше.

При этих словах она вполне естественным образом взглянула в зеркало и громко ахнула:

— Ну, Константин, зараза, надо же, как он меня на прощание разукрасил! Поделом его менты загребли! Подожди минутку, я сейчас… — и она скрылась в ванной комнате.

Воспользовавшись отсутствием хозяйки, Маркиз огляделся.

Обстановка не то что говорила, а громко кричала о весьма небольшом достатке и полном отсутствии вкуса обитателей квартиры. Пол был покрыт дешевым, кое-где протертым линолеумом грязно-зеленого цвета. Кухонная мебель, разрозненная и безнадежно устаревшая еще в прошлом столетии, явно была куплена где-то по случаю. С потолка свисали струпья облупившейся краски. Кухонный стол покрывала дешевая оранжевая клеенка, во многих местах прожженная сигаретами. Впрочем, несмотря ни на что, чувствовалось, что хозяйка квартиры — женщина, кое-как пытающаяся украсить свой быт. На подоконнике красовался горшок с розовой геранью, на вбитых в стенку гвоздях висели нарядные прихватки. Главным украшением кухни был приличный и довольно новый электрический чайник.

— Не успел еще продать, паразит, — беззлобно проговорила Оксана, появившись в дверях кухни и перехватив Ленин взгляд. Синяки на ее лице были кое-как запудрены, и рыжие волосы наскоро приведены в относительный порядок.

— Константин? — поинтересовался Леня.

А кто ж еще-то? — Оксана усмехнулась. — Не успел из тюрьмы притащиться, как всю морду мне разукрасил и из дому вещи принялся таскать! А я-то, пока его не было, подзаработала да прикупила кое-чего в хозяйство — и печку эту… микроволновую, и кофеварку… все продал, вот только до чайника не успел, паразит, добраться!

С этими словами Оксана поставила на стол два бокала и полезла в холодильник за закуской.

— Гнала бы ты его, — проговорил Леня, разливая вино по бокалам. — На фиг он тебе нужен!

— Другого-то нет! — вздохнула Оксана, в два глотка высосав вино и, подперев кулаком подбородок, задумчиво поглядела на Маркиза.

Леня поспешно наполнил ее бокал и продолжил:

— Ты женщина видная, молодая еще, опять же с квартирой.. . непременно найдется приличный человек!

— Приличный? — Оксана захохотала. — Да где ж его взять, приличного-то? Они на дороге не валяются! А которые попадаются, так те больше из-за жилплощади интерес проявляют, а мне хочется, чтоб они во мне женщину увидели! — и Оксана, торопливо допив вино, громко всхлипнула. — Я ведь женщина! Мне хочется, чтобы меня любили! А они только и норовят за чужой счет поживиться! Ты-то вот — женатый или как?

— Или как, — ответил Леня и долил в Океании бокал остатки вина.

— Компот, — поморщилась та, допивая. — Покрепче-то чего-нибудь нет?

— Найдется, — Маркиз выставил на стол бутылку молдавского портвейна.

— Вот то-то! — всхлипнула Оксана, которую снова обуяло слезливое настроение. — Все вы «или как»! А нам, женщинам, нужно настоящее большое чувство… только по телевизору и увидишь, как оно бывает… когда Хосе-Антонио делал предложение Анне-Марии…

— Кстати, о большом чувстве, — заторопился Маркиз, заметив, как мутнеют глаза его собеседницы. — К тебе вчера девушка не приезжала?

— Какая еще девушка? — Оксана насторожилась. — Так ты все-таки женатый?

Да не женатый, не женатый! — успокоил ее Леня, откупоривая портвейн. — Сестра у меня куда-то пропала… сестренка младшая… вроде на рынок возле Удельной поехала, хотела там на работу устроиться, а оттуда к тебе направилась…

— За каким это бесом? — удивилась Оксана. — Чего ей от меня надо было?

— Да уж не знаю… короче, приезжала она к тебе вчера? Люся ее зовут, Люся Савушкина!

— Никто ко мне вчера не приезжал! — Оксана для верности помотала головой и едва не потеряла равновесие. — Ни Люся, ни Дуся, ни Пелагея! Сидела тут весь день, как сова в дупле! А куда с такой рожей выйдешь? — и она гордо продемонстрировала запудренные синяки. — А ты что, правда не женатый?

— Правда, — подтвердил Маркиз. — Честное пионерское. А что — имеются какие-то предложения?

— Имеются, — энергично кивнула Оксана. — Ты не гляди, что у меня так небогато да неказисто, мне тетка наследство оставила!

— Наследство? — переспросил Маркиз и придвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова из пьяной болтовни, которая неожиданно стала очень интересной.

— Ага, наследство! — Оксана понизила голос и огляделась, словно хотела убедиться, что ее никто не подслушивает. — Это не моя вообще-то тетка, а матери моей. Маму мою она считай вырастила, ну, и я, само собой, часто у нее бывала… ну, мамы-то давно уж нету, она молодой умерла, вот как я сейчас… — Оксана снова громко всхлипнула, но передумала рыдать и продолжила:

— А тетя Аня здорово старая была, больше восьмидесяти. Только недавно померла. И отписала мне свою комнату. Так что я, как эту комнату продам, разбогатею! Ремонт здесь сделаю, приоденусь… — она кокетливо поправила волосы. — Пока, правда, одно расстройство с этим наследством. Расстройство и расходы…

— Как так? — подтолкнул ее Маркиз, чувствуя, что пауза затягивается.

— А вот так! Как тетя Аня померла, я к ней домой пришла, посмотреть, как да что… в смысле денег и прочего.

— Денег? — переспросил Леня.