Ковчег Могущества

Аменхотепа охватило волнение, граничащее с чувством страха: «Откуда Ранебу известно про Апофиса? Я же получил это предсказание без свидетелей! Уж не сам ли жрец вызывал демона-змея, дабы тот мучил меня по ночам?!» Вслух же, как можно равнодушнее произнес:

– Тогда советую обратиться к предсказателю Ур Текхенту, думаю, он найдет верное объяснение твоему сну.

Ранеб поклонился:

– Непременно последую твоему совету, о, Солнечный Гор. Ведь я искренне желаю тебе долголетия и процветания…

Однако фараон, почувствовав сочащийся из уст жреца яд, воспринял его последние слова как скрытую угрозу.

– Тогда не медли, ступай! – объявил Аменхотеп приказным тоном, давая понять, что аудиенция окончена.

Ранеб отвесил очередной смиренный поклон. «Что ж, раз фараон так и не позволил мне затронуть тему храмовых налогов, пусть теперь пребывает в смятении. Не сомневаюсь, мне удалось вселить в него страх перед неизвестностью», – мысленно злорадствовал он.

* * *

Стоило Верховному жрецу покинуть стены дворца, как Аменхотеп тотчас послал слугу за Эйе.

Явившись без промедления, служитель храма Осириса застал фараона крайне обеспокоенным. В первых же произнесённых им словах сквозили страх и неуверенность в себе:

– Я только что говорил с Ранебом… Он поведал, будто видел во сне Апофиса, облечённого всеми знаками верховной власти… Что это может означать, жрец?

– Думаю, только то, что Ранеб сам попытается вызвать змея, – поспешил успокоить владыку Эйе. – Не беспокойся понапрасну, солнцеподобный: ритуал, который я совершил с восковой фигуркой демона, очень сильный. Мое заклятие защитит тебя. Зато теперь мы оба точно знаем, что угроза Апофиса исходит именно от Ранеба. Собственно, я так и предполагал. О, божественный, Верховного жреца следует немедленно схватить и заключить под стражу! Поверь, это необходимо ради твоей же безопасности!

Аменхотеп колебался:

– Тем самым я могу подтолкнуть его сторонников к восстанию…

– Не думаю. Скорее всего, они испугаются, – возразил рассудительный Эйе.

– А если ты ошибаешься? Представь, во что тогда превратится Инебу-Хедж!

– И всё-таки, солнцеподобный, поверь мне на слово: настало время решительных действий!

– Ты прав, о, жрец, только… Обещай мне не торопить события!..

– Как пожелаешь, мой повелитель. Однако, если всё же надумаешь отдать Джеру приказ схватить Ранеба, постарайся сделать это не позднее завтрашнего утра. Дабы Верховный жрец не опередил тебя…

* * *

После ухода Эйе Аменхотеп погрузился в воспоминания почти тридцатилетней давности… Когда он был совсем ещё мальчишкой, его отец, фараон Тутмос IV, уже пытался однажды обуздать неуёмные аппетиты жрецов. Собрав во дворце Инебу-Хеджа жрецов из городов Ону, Авариса, Хемену, Амарны, Абидоса, Уасета, Напаты, Эдфу, Небехта, Асуана и острова Элефантина, он тогда не побоялся объявить им, что на треть увеличивает налоги, подлежащие отныне взиманию с храмов. Жрецы, разумеется, ответили ему бурным негодованием: сумма податей показалась им чрезмерно огромной. А уж Верховный жрец Инебу-Хеджа и вовсе пришел тогда в неописуемую ярость. Аменхотеп помнил до сих пор даже некоторые из его возмущенных выкриков-протестов: «Эти деньги не пойдут казне впрок! Фараон покушается на самое святое – на доход храмов! Боги не потерпят подобного произвола и обрушат на Египет все мыслимые и немыслимые несчастья!..»

Отец, помнится, тогда возразил, что деньги ему нужны на вооружение армии – иначе хетты в любой момент смогут напасть на Египет и поработить египтян на долгие годы, если не на века. Жрецы же, не желая расставаться со своими богатствами, так и не захотели выслушать его доводов.

Хитрый и дальновидный Ранеб служил в те времена всего лишь помощником Верховного жреца Инебу-Хеджа, однако именно поэтому достоверно знал, в каких именно храмах сокрыты несметные сокровища. Поэтому сразу по окончании совета явился к Тутмосу IV и выдал тайну местонахождении тайников Верховного жреца. В коих скопилось, по его расчетам, уже не менее ста тысяч талантов[54]. Тутмос пришел в неподдельные удивление и ярость одновременно, однако тотчас пообещал, что назначит Ранеба Верховным жрецом Инебу-Хеджа, если тот доставит во дворец хотя бы десять тысяч талантов.

Позднее отец рассказывал Аменхотепу, как по его приказу Ранеб привёл отряд личной гвардии фараона в храм Эннады египетских богов и уверенно указал местоположение всех тайников, устроенных под алтарями. Старый Верховный жрец, узнав о столь вопиющем факте предательства, проклял Ранеба, пообещав ему страшную мучительную смерть. После чего, схватившись за сердце, умер прямо у подножия статуи Атума.

Сразу вслед за этим Ранеб был объявлен Верховным жрецом Инебу-Хеджа, а Тутмос IV, благодаря обнаруженным с его помощью сокровищам, вооружил армию колесницами и благополучно разгромил армию хеттов.

И вот теперь, почти тридцать лет спустя, Ранеб угрожает ему, Аменхотепу – сыну фараона, приведшего его к власти! Что ж, видимо, таков закон жизни: одно совершенное предательство рождает впоследствии цепь аналогичных…

После долгих и мучительных размышлений Аменхотеп пришел к твёрдому решению: завтра утром он прикажет Джеру и его отряду верных маджаев арестовать Верховного жреца и заключить под стражу.

Глава 4

Вернувшись из кабинета в свои покои, Аменхотеп принял ароматическую ванну и с наслаждением возлёг на ложе. Сон, однако, долго не приходил: мешали события, воспоминания и сомнения последних дней…

Занавесь из тончайшего белоснежного хлопка отделяла его ложе от остального пространства покоев. В ногах, прямо на полу, разместились двое слуг, готовых немедленно выполнить любое повеление своего солнцеподобного господина. Поскольку ночь выдалась душной, в изголовье ложа стояли ещё и два юных нубийца, обмахивая фараона пышными опахалами из страусиных перьев.

Неожиданно дверь покоев распахнулась, и Аменхотеп ощутил нежный и возбуждающий аромат духов. Он догадался: вошла очередная девушка, присланная Теей, – время от времени жена «награждала» его какой-нибудь чаровницей из своей свиты для ночных любовных утех. Как мудрая и проницательная женщина, Тея сразу поняла, что после заседания государственного совета её божественным супругом овладело дурное настроение, поэтому решила пока воздержаться от самоличного посещения его спальни.

Сегодня царица прислала вместо себя Итмос – одну из самых прелестных девушек своей свиты. Итмос и впрямь была настолько хороша, что даже сам фараон не раз уже подумывал взять её в наложницы, но отчего-то всё не решался. Вероятно, потому что по-прежнему любил Тею и предпочитал её всем другим, пусть даже более юным и красивым женщинам. Тея же, прекрасно сознавая, что, согласно своему статусу, её солнцеподобный супруг вправе заиметь столько наложниц, сколько пожелает, благоразумно старалась ни к кому его не ревновать. Впрочем, сам Аменхотеп, надо отдать ему должное, на протяжении всей супружеской жизни не злоупотреблял этим правом.

Когда до слуха фараона донеслись первые звуки нежного позвякивания ножных браслетов, он ещё не определился окончательно, желает ли провести ночь в обществе юной обольстительницы или нет. Однако, после недолгих раздумий предложил-таки ей приблизиться к ложу.

Белоснежный полог тотчас откинулся, и взору Аменхотепа предстала неподражаемая Итмос.

– Я к твоим услугам, о, мой повелитель! – скромно произнесла девушка, опускаясь перед ложем на колени.

Аменхотеп с наслаждением вдохнул исходящий от её волос аромат духов.