Ковчег спасения

– Могу ли я предложить свою помощь? – раздалось за спиной.

Ана обернулась, испуганная и смущенная. Это же голос робота с копией Клавэйна!

– А… Я и не думала, что вы функционируете.

– Меня только что включили, – сообщил робот, выдвигаясь из тени и подходя к кровати напротив Хоури.

Он протягивал проволочные руки к медицинской аппаратуре, что-то регулировал, передвигал.

– Что вы делаете? – спросила Хоури.

– Привожу ее в сознание. Разве вы не этого хотели?

– Я не знаю, чего хочу больше – довериться вам или разломать на куски…

Робот отступил от койки:

– Ана, конечно же, доверять мне не следует. Моя главная цель – путем уговоров получить от вас орудия. Силу я применить не могу, но способен дезинформировать и убеждать.

Он вдруг резко сунул руку под кровать и бросил что-то Ане.

Та поймала. Это были очки с парой наушников и микрофоном, обычная корабельная гарнитура, старая, обшарпанная. Женщина водрузила их на нос и вместо робота увидела старика. Голос в наушниках приобрел человеческий тембр и тон.

– Так-то лучше, – заключил Клавэйн.

– Кто исполняет вашу программу?

– Наверное, капитан, хотя он ко мне не обращался. Илиа рассказала о нем кое-что. Бренниген включил меня, когда триумвир была ранена, и я помог ей. Увы, я всего лишь бета-копия. У меня те же знания, что и у оригинала, то есть неплохое медицинское образование. Но ведь капитан мог бы обратиться ко многим другим источникам такого же рода, да и к своей памяти. Единственное, что кажется логичным, – капитан не желает вмешиваться сам, он меня сделал посредником. Я, по сути, марионетка.

Хоури захотелось обвинить Клавэйна, но в его поведении ничто не указывало на обман или намерение скрыть правду. Капитан только для того вышел из кататонии, чтобы организовать самоубийство, но попытка не удалась. Илиа получила тяжелейшие травмы, и Бренниген еще глубже погрузился в психоз. Интересно, бета и в самом деле капитанская марионетка? А может, его оружие?

– И в какой же степени я могу вам доверять? Вы способны убить ее?

– Нет! – Робот затряс головой. – Ваш корабль… то есть ваш капитан наверняка этого не допустит. Да и сам я на такое не способен. Я же не хладнокровный и расчетливый убийца.

– Вы программа, – возразила женщина. – А программы способны на что угодно.

– Поверьте, я ее не убью. Мне нужны эти пушки, потому что я верю в человечество. Я никогда не считал, что цель оправдывает средства – ни на этой войне, ни на любой другой. Если для достижения цели нужно убить, я убью, но только после того, как испробую все прочие способы. Иначе я был бы не лучше обычного сочленителя.

– Клавэйн, зачем вам орудия? – спросила внезапно очнувшаяся Вольева.

– Я мог бы задать вам точно такой же вопрос.

– Эти чертовы пушки – мои!

Ана присмотрелась к лежащей на кровати подруге и не заметила никаких изменений в ее облике, не уловила ни малейшего движения.

– Но они вам не принадлежат, – возразил Клавэйн. – Они – собственность сочленителей.

– А, долгонько вы ждали перед тем, как их потребовать назад!

– Знаете, я – просто любезный посредник, пришедший решить вашу проблему до того, как явятся люди по-настоящему неприятные. И если мы договоримся, с ними иметь дело буду я, не вы. Эти люди могут быть поразительно неприятными, уверяю вас. В моем лице вы общаетесь с тем, кто хочет вас понять и слушать доводы здравого смысла. Сочленители не потрудятся хотя бы завязать диалог, но просто заберут оружие, никого не спрашивая.

– Клавэйн, мне трудно поверить в вашу историю о дезертирстве.

Хоури склонилась над кроватью:

– Илиа, забудь пока о Клавэйне. Я хочу кое о чем спросить тебя. Что ты сделала с пушками? В трюме осталось только тринадцать.

Вольева хихикнула лукаво и не без самодовольства.

– Рассредоточила по всей системе. Сшибла двух зайцев одним выстрелом: и орудия убрала подальше от Клавэйна, и переключила их в автономный режим, чтобы стреляли по машине ингибиторов. Хоури, как там поживают мои красавицы? Впечатляющий устроили фейерверк?

– Да, полыхает здорово. Еще бы знать, кто выигрывает.

– Главное, бой продолжается, а это хороший знак, правда?

Вольева снова не шевельнулась, но над ее головой выскочил плоский пузырь с надписями, будто в комиксе. Хотя триумвир ослепла, она могла видеть сквозь тонкие серые очки, связанные с имплантатами. В некотором смысле теперь Илиа видела даже лучше, чем раньше. Ей была доступна информация об окружающих электромагнитных полях во всем диапазоне, воспринимаемом очками, а подключение к сенсорам корабля обеспечивало точность и четкость, намного превосходящую возможности человеческого глаза. При всем при том присутствие имплантатов в мозгу вызывало тяжелейшее отвращение. Плоский пузырь – спроецированное изображение системы Дельты Павлина – походил скорее на дурную галлюцинацию, чем на голограмму. Он был расчерчен зелеными нитями – ячейки координатной сетки расширялись на экваторе и уменьшались к полюсам. Эклиптику изображал молочный диск, от края до края пузыря испещренный символами. В центре тускло светился оранжевый диск звезды, пунцовый лоскут изображал туманность на месте гибели газового гиганта. В лоскуте угадывался продолговатый контур орудия пришельцев – темно-красный стержень с раструбом. Колоссальное устройство синхронизировалось с движением звезды, оставаясь неподвижным относительно точки на ее экваторе. Сама Дельта Павлина покрылась лиловыми координатными линиями. Прямо напротив пушки на звезде виднелся прогиб на одну восьмую диаметра – четверть расстояния от поверхности до ядра, где пылали реакции термоядерного синтеза. От выемки расходились яркие фиолетовые и белые кольца зон, где тоже бушевали реакции синтеза – будто застывшая рябь на озерной воде. Но эти зоны – не более чем малые искорки по сравнению с мощью, бушующей в ядре.

Хотя происходящее со звездой тревожило, не она приковала внимание Хоури, а двадцать треугольничков, рассыпанных приблизительно в том же квадранте эклиптики, что и оружие ингибиторов.

Несомненно, это были недостающие артсистемы.

– Вот он, театр военных действий в реальном времени, – сообщила Вольева. – Клавэйн, небось завидуете?

– Эти орудия – не игрушки, – отозвался робот. – Вы даже не представляете себе их ценность.

– В самом деле?

– Возможно, они – разница между выживанием человечества и его полным исчезновением как вида. Илиа, мы тоже знаем о существовании ингибиторов и понимаем, на что они способны. До нас дошли послания из будущего, в котором человеческая раса практически полностью истреблена черными машинами. Мы их называем волками, но это тот же самый враг. Поэтому нельзя впустую потратить такой важный ресурс.

– Впустую? Ну уж нет! – Вольева явно разозлилась. – Я его потрачу, чтобы задержать ингибиторов, выиграть время для Ресургема.

– И сколько пушек вы уже потеряли? – осторожно спросил Клавэйн.

– Ни одной.

Робот навис над лежащей женщиной:

– Илиа, будьте благоразумны. Скажите, сколько уже потеряно орудий?

– Что значит «потеряно»? Три оказались неисправны. Вот вам и хваленая сочленительская продукция. Еще два были одноразовыми, их тоже вряд ли можно причислить к потерям.

– Значит, пока урона от контратаки ингибиторов нет?

– Две пушки получили повреждения.

– Надеюсь, они не разбиты вдребезги?

– Нет, я еще получаю данные от их двигателей. Само собой, степень повреждений не установить, пока не осмотришь поле боя.

Бета отошла от кровати и сделалась, как показалось Ане, бледнее обычного. Клавэйн закрыл глаза и забормотал под нос – то ли ругательство, то ли, как ни странно, молитву.

– Илиа, у вас было сорок орудий. По моим подсчетам, уже потеряно девять. Сколько же еще вы хотите уничтожить без всякой пользы?