Ковчег завета

— Вот он! Думаю, это то, что вы хотели увидеть.

Я поспешил к нему и увидел, что он извлек из кучи каменный блок песочного цвета около двух футов в длину и ширину и шести дюймов в толщину. В нем были вырезаны четыре эллиптических отверстия той же формы и расположения, что и эллиптические врезы около изображения львицы. Однако в данном случае отверстия насквозь прорезали камень и не оставляли сомнений относительно формы — еще один идеальный крест тамплиеров.

— В детстве, — задумчиво проговорил Хагос, — мы с друзьями часто играли здесь. В те дни здесь валялось множество таких каменных блоков. Боюсь, остальные забрали отсюда.

— Куда могли их забрать?

— Горожане постоянно используют камни из развалин для строительства и ремонта своих домов. Нам повезло, что мы нашли этот неповрежденный блок… В подвалах дворца можно найти такие же кресты.

Мы спустились по пролету лестницы в темницы, которые я уже видел в 1983 году. Во время того посещения мне показывали с помощью фонарика пустые каменные кофры, в которых, как считали жители Аксума, когда-то хранились огромные богатства в виде золота и жемчуга. Сейчас, воспользовавшись спичками, Хагос показал мне крест тамплиеров, вырезанный на краю одного из кофров.

— Откуда вы знали, что он здесь? — в изумлении спросил я.

— Да в Аксуме все знают об этом. Как я говорил, в детстве мы часто играли в этих развалинах.

Затем Хагос провел меня в следующую темницу, зажег спичку и показал мне еще два креста тамплиеров — один, грубо изображенный на дальней стене, и другой, искусно выполненный высоко на более длинной боковой стене.

Я пялился на эти кресты, погруженный в глубокие размышления. Понимая, что, вероятно, никогда не смогу доказать свою гипотезу археологам и историкам, в душе я все же был уверен в том, что тамплиеры действительно побывали здесь. Круа патэ был их характерной эмблемой, которую они носили на своих щитах и туниках. Со всем тем, что я узнал о тамплиерах, вполне согласовывалась и возможность появления кое-кого из них здесь, в этих темницах, для того чтобы оставить свою эмблему на стенах — то ли как головоломку, то ли как знак, который озадачил бы грядущие поколения.

— Есть ли какие-либо предания о тех, — поинтересовался я, — кто вырезал здесь эти кресты?

— Кое-кто из горожан утверждает, что это работа ангелов, — ответил представитель НФОТ, — но это, конечно, абсурд.

ПРИНОСЯЩИЙ ПЛОХИЕ ВЕСТИ

От отца Хагоса я ничего не слышал до наступления ночи, а услышанные мной новости оказались плохими. Он пришел в маленький домик для гостей в начале восьмого и сообщил, что Небураэда нет в городе.

Моя первая реакция, которую я не решился озвучить, — неверие в самую вероятность того, что главный священник церкви Святой Марии Сионской мог отсутствовать в это время года. С Тимкатом на носу его присутствие в Аксуме наверняка было необходимым.

— Какая жалость! — сказал я. — Куда же он делся?

— Он поехал в Асмэру… проконсультироваться.

— Но Асмэра же в руках правительства. Как мог он поехать туда?

— Небураэд может поехать куда угодно.

— Он вернется до начала Тимката?

— Мне сказали, что он вернется через несколько дней. В церемониях Тимката его заменит помощник.

— А как это скажется на моей работе? Можно ли мне, например, побеседовать с хранителем ковчега? Мне нужно задать ему множество вопросов.

— Без разрешения Небураэда вы ничего не сможете сделать.

Отец Хагоса был лишь невинным вестником, так что у меня не было ни оснований, ни права сердиться на него. Тем не менее представлялось очевидным, что только что переданная им информация — это часть стратегии, призванной помешать мне узнать что-либо о ковчеге. Даже оставаясь любезными и дружелюбными по отношению ко мне в личном плане, монахи и священники Аксума явно не желали помочь моей работе без разрешения Небураэда. А он, к сожалению, отсутствовал. Следовательно, я не мог получить его разрешение. Следовательно, я не смогу узнать ничего путного у кого бы то ни было, как сделать что-либо из того, ради чего приехал сюда за тысячи миль. Таким вот классически абиссинским образом меня нейтрализуют, и при этом никому не придется отказывать мне ни в чем. Духовникам нет нужды быть грубыми со мной — им достаточно лишь пожимать плечами и говорить мне с глубоким сожалением, что то или иное нельзя сделать без санкции Небураэда и что они сами не уполномочены говорить по тому или иному вопросу.

— Есть ли какая-нибудь возможность, — спросил я, — сообщить Небураэду о моей работе?

— Пока он в Асмэре? — Отец Хагоса рассмеялся. — Невозможно.

— О'кей. Что вы скажете мне о помощнике главного священника? Он не может дать нужное мне разрешение?

— Думаю, нет. Чтобы дать вам разрешение, ему сначала нужно получить разрешение Небураэда.

— Иными словами, он должен получить разрешение на то, чтобы дать разрешение?

— Точно.

— Но нельзя ли все же попытаться? Могу я встретиться с помощником и объяснить ему, почему я здесь? Кто знает? Может, он даже согласится помочь мне?

— Может быть, — ответил отец Хагоса. — Во всяком случае я поговорю с помощником сегодня ночью и сообщу вам завтра его ответ.

СВЯТИЛИЩЕ КОВЧЕГА

На следующий день — 17 января — мы встали еще до рассвета. Эд собирался заснять ряд общих планов на восходе солнца, и Хагос подсказал, что вершина одного из скалистых холмов за городом послужит удобной точкой для съемки.

Поэтому мы встали уже в половине пятого утра, подняли с постели нашего водителя Тесфайе, спавшего с местной проституткой почти постоянно со времени нашего прибытия в Аксум. Еще до пяти мы выехали, выставив в окошко антенну коротковолнового приемника Эда. Слышимость была плохая из-за статических разрядов. Тем не менее мы ухитрились разобрать в новостной программе, что в Персидском заливе в конце концов разразилась война, что американские бомбардировщики сделали за ночь сотни самолето-вылетов на Багдад, причинив огромные разрушения. Иракские же ВВС вроде бы не смогли поднять в воздух ни одного истребителя.

— Похоже, что все уже кончено, — с удовлетворением в голосе прокомментировал это сообщение Эд.

— Сомневаюсь в этом, — сказал Хагос. — Подождем и увидим.

Мы помолчали некоторое время, слушая новые сообщения, пока Тесфайе вел джип по крутой дороге к вершине холма. Небо все еще оставалось почти полностью темным, и водитель, наверное, еще мысленно видел оставленные позади наслаждения, так как однажды он едва не перевернул машину, а в другой раз чуть не свалился в пропасть с края небольшого утеса.

Мы с Эдом и Хагосом правильно поняли этот намек и поспешили выбраться из машины. Оставив Тесфайе развлекаться с маскировочной сеткой, мы пешком поднялись на вершину.

То была короткая прогулка по старому полю боя.

— Здесь укрепились остатки аксумского гарнизона, когда мы отвоевали у них город, — сообщил Хагос. — Это были крутые парни из семнадцатой дивизии, но через восемь часов мы разбили их окончательно.

Вокруг было множество разбитых армейских грузовиков, сожженных бронетранспортеров и подбитых танков. Всходило солнце, и под ногами я разглядел массу неиспользованных боеприпасов. Повсюду валялись стреляные гильзы и осколки шрапнели. Было там и несколько восьмидесятимиллиметровых минометных снарядов, проржавевших, но не разорвавшихся, о которых никто не позаботился.