«Ковидники» ft. «совки»

Хотя, сейчас, в конце 1941-го, я понимаю, что тогдашние вечерние ощущения наступающей грандиозной катастрофы уже вытолкнули первые сомнения, которые, как я заметил, грызли многих из нас, не исключая и фюрера, но признаваться себе в подобном не желал никто. Слишком невероятным были те мысли, которые мелькали при потоке неприятных сообщений, доходивших в ставку около Растенбурга. Несмотря на то сито, которое руководство группы армий Центр устроило для них в попытке «разобраться на месте», пусть даже и после осознания истины в местах приземления двух подбитых вертолётов и катапультировавшегося и захваченного в плен пилота со сбитого самолёта-штурмовика авиации России 21 века.

То, что было отмечено в радиоэфире на частотах «Радио Коминтерна» и доложено связистами 27-го, было поначалу и с пренебрежением отвергнуто, как «глупая пропаганда большевиков». И самим Гитлером, так и нами, составлявшими его круг общения в эти дни. Как мне сейчас кажется, именно в тот момент была совершена главная ошибка, не позволившая предотвратить трагедию Рура. Даже простой анализ первых сообщений о массированных сильнейших бомбардировках с применением неизвестных типов реактивных самолётов наших частей — как 11-й танковой дивизии на Украине, так и дивизий 2-й и 3-й танковых групп, стремившихся замкнуть окружение советских армий в «Белостокском мешке» и взять Минск, мог бы повернуть историю в иное русло, прислушайся к ним фюрер.

Но 28-го число сообщений, в первую очередь из войск, наступающих в Белоруссии, перевалило критический объём — в течении буквально 12 часов в воздухе и на аэродромах 2-й воздушный флот потерял 200, а к концу дня (по уточнённым ныне данным) до трёх сотен самолётов, практически прекратив поддержку наземных войск, которые также несли большие потери от ударов авиации РФ. В первую очередь, в передовых частях, наступавших на Минск.

Едва написав то самое письмо своему родственнику, которое так и не было отправлено в «этот раз», я имел свой последний разговор с поужинавшим фюрером.

– ..Николаус, я сейчас разговаривал по телефону с фон Боком и Браухичем, который приехал к нему 26-го. Они уверяют меня, что все эти панические сообщения от люфтваффе полностью соответствуют истине. Что наши самолёты действительно сбиваются и несут огромные потери от высокоскоростных машин гигантских размеров и совершенно незнакомых типов, расстреливающих их издалека… управляемыми ракетами. Чему есть множество свидетельств со стороны частей вермахта, подтверждающих данные факты и также подвергающимися бомбардировками, наносящими огромные потери. Вам нужно слетать к фон Боку. Он в войсках где-то западнее Минска. Согласуйте с его штабом куда именно вам лететь. Вы, на вашем Шторхе, уверен, проскочите даже в условиях… похоже, паники там.

Мне было видно, с каким трудом фюрер сдерживал своё раздражение. Невероятность всего происходящего, особенно после 5 дней больших первоначальных успехов и последовавших за ними массы свидетельств о каком-то новом, неучтённом факторе в войне, испортили ему настроение.

Но, возможно, именно это распоряжение фюрера и было тем, что спасло мне жизнь в «этот раз».

Десять главных бункеров «Волчьего логова» в июне 1941, разумеется, не давали той защиты, которую могло дать их дальнейшее обустройство, имевшееся в ходе «того варианта войны», о котором я изучил множество материалов в процессе работы на книгой, которую вы сейчас читаете и которой ныне не суждено было случиться вообще. С вмешательством непреодолимой силы из будущего, здесь, на Восточном Фронте, все закончилось очень быстро.

Как ныне известно, из 24 оперативно-тактических ракет 26-й русской ракетной бригады, выпущенных по ставке фюрера, достигли своей цели 23, не считая одной, упавшей из-за технических неполадок около Голдапа и найденной на следующее утро.

И именно удары этих 23 баллистических ракет, падающих на свою цель одна за другой, я видел в момент, когда взлетел на «Шторхе» с соседствующего со ставкой небольшого аэродрома. Как и последовавшую почти сразу авиационную бомбардировку, проведённую одной из эскадрилий дальней авиации РФ, со всей мощью огромной боевой нагрузки самолётов иного времени.

Рассудив, что мне нужно выполнять последний полученный приказ, я полетел на восток, на промежуточный аэродром подскока. И именно в штабе фон Бока, куда я добрался уже в полночь и где мне удалось поприсутствовать при новом допросе взятого в плен лётчика военной авиации РФ, мне стал ясен истинный масштаб происходящего..

Глава 12 — Новый лорд си… вождь Германии

История выкидывает забавные фокусы даже тогда, когда её целенаправленно и грубо ломают через колено. И некоторые «мелочи», не имевшие особого значения в прошлом её варианте, приобретают важнейшее значение.

В прошлом мира пришельцев» 29 июня появилось два важных указа фюрера.

Первый — № 147, гласивший, что «Во вновь оккупированных областях Востока все распоряжения отдает рейхсмаршал Герман Геринг как уполномоченный по четырехлетнему плану в рамках предоставленной ему в этом качестве власти, которые необходимы для возможно более полного использования найденных запасов и экономических мощностей для расширения и развития экономики в интересах военной экономики Германии..»

Подписанный Адольфом Гитлером, а также заверенный подписями начальника штаба объединённого командования вермахта Кейтеля и рейхсминистра и начальника рейхсканцелярии Ламмерса, он стал официальным документом, на основании которого разграбление и использование в целях Германии ресурсов Советского Союза осуществлялось под руководством именно Геринга.

А также второй (оригинал которого до 1945 лежал без движения в металлическом футляре у Геринга до событий его известной телеграммы Гитлеру с напоминанием об нём), содержавший следующее — «Если я, фюрер германского народа, буду по каким-либо причинам ограничен в своих действиях или окажусь недееспособным, тогда рейхсмаршал Герман Геринг станет моим преемником во всех делах государства, партии и вермахта». В прошлом мира 2021 упоминание сего документа в известной телеграмме Геринга Гитлеру было использовано Борманом в своей очередной интриге против рейхсмаршала и едва не стоило тому лично и его семье жизни уже в апреле 1945-го..

Здесь, летом 1941-го (как «первого варианта», так и шедшего по иному пути), доверие Гитлера к сыну друга самого объединителя Германии Бисмарка, старому партийному товарищу, помогшему НСДАП на заре её существования своим авторитетом храброго лётчика, сбившего два десятка самолётов во время мировой войны, ещё оставалось на очень высоком уровне… правда обстоятельства появления второго указа были весьма отличающиеся. А 147-й же вообще «не случился».

В головах многих зарождалось новое понимание ситуации. Какое в 21 веке было модно в рунете обозначать фразой «что-то пошло не так».

* * *

Около 2.00 29-е июня 1941.

Район Растенбурга. «Волчье Логово»

..Вождь германской нации, вытащивший её из позора Версальского мира, был мёртв.

Безусловно мёртв. Можно сказать, что умер на руках Геринга.

Фюрер, получивший, по собственной просьбе сильнейшее обезболивавшее из рук его личного врача Теодора Морелля, также раненого, хотя и легко — осколками одной из множества ламп узконаправленного темно-синего цвета с абажурами, в целях светомаскировки использовавшихся на территории комплекса ставки, смог дать последние указания прибывшему вскоре после авиационных ударов по ставке старому товарищу по партии, которого по прежнему считал единственной достойной заменой себе — обладающим нужным авторитетом в стране и партии.