Коза на роликах

– А ка-а-аак же! – шутливо возмутилась девчонка. – Кто меня собирался учить самозащите без оружия? Не отвертишься!

Как она посмела с ним так разговаривать? Это только Наташа могла себе позволить с Хлебовым такой тон, потому что лишь она была особенной, не такой, как они все.

Наташа пришла домой и выпила целый стакан виски. Стало немного легче. И пришла мысль: сколько же она может задыхаться? Они просто крадут у нее воздух! Надо сделать так, чтобы больше не крали! Наталья набрала номер телефона Кристины и взволнованно сообщила:

– Крис, там у Хлебова какие-то проблемы, он моего отца попросил, чтобы я тебя до его дачи подбросила, выходи.

– Нормально, сейчас бегу, – отозвалась девчонка и минут через десять была уже у Натальи.

– Ну все, я готова. А чего сегодня так рано?

– Так Хлебов сказал.

– Слышь, Нат, а чего ты виски хлещешь? – насторожилась вдруг Кристина.

– Ты чо? Дура? Это не виски! Это настой эвкалипта! Я его просто в такой бутылке держу!

Дальше шло все как по маслу. Наталья беспрепятственно добралась до какой-то заброшенной речушки, сказала, что надо залить воды, попросила помочь, а потом… Потом Наташа вдруг перестала задыхаться! Такой легкости она уже давно не чувствовала. Вот что значит дышать полной грудью. Теперь у нее никто не отнимал воздуха! Теперь она знала, что делать, теперь она по-настоящему была особенной.

Как Наталья смеялась, когда подсунула Юле глупый талисманчик Кристины. А потом еще и мистику приплела. Стала наговаривать Римме, якобы Юле сама Кристина звонила. Римма вроде сначала не верила, а потом… Юля так страшно погибла, что в любую ложь поверишь… А может, Римма просто хотела ясность внести, сейчас пока это невозможно выяснить. Словом, Римма Рудина тоже очень мешала Наташе. А уж когда она встретила Юлю и та сделала вид, что ее не заметила, удушье снова схватило за шею. Не заметила? Это ее, Наталью?! Участь несчастной Юлии была решена.

Наталья позвонила ей вечером и сообщила, что стало плохо Кирюше, надо съездить за лекарствами, а одна Наташа боится. Больше Юлю никто не видел. Убита она была с особой жестокостью… Следующей на очереди была Римма. Отцу Натальи все-таки удалось затащить ее в свой театр. Но Наташа уже не ходила туда, знакомства не получалось. И она придумала новый ход – собаководство!

– Подожди-ка, – растерялась Люся. – А что, разве Бедрова вместе с Риммой не училась в одном классе?

– Конечно, нет. Но ведь надо было что-то вешать вам на уши, – усмехнулся Паша.

Это была заманчивая игра. Зря все-таки ее не приняли в театральный, видели бы они, какую клушу она играла. Как она изображала трепетную хозяйку щенка, когда и щенка-то никакого в помине не было!

– Господи, Люся! Ты такая тетеря! Ведь и в самом деле! Сколько Натальи дома не было – любой щенок с голоду бы подох! – запоздало осенило Василису.

– Ой, мам, да вы обе тетери во всех отношениях!

– Постой, а как же… Ее даже Ольга знает, Наталья у нее книжку про собак брала, – возмутилась Люся.

– Может, и брала, и на занятиях появлялась, но вот щенка вместе с ней никто никогда не видел. Так что вас и тут провели.

– А ты не радуйся! Рассказывай давай! – цыкнула на сына Василиса.

– Да уже и рассказывать нечего. Вы к Римме пришли, а к ней Наталья заглянула. Она просто случайно увидела, как Кислицын уводил Олафа, и испугалась, что более подходящего случая ей не выпадет. Бедрова даже не потрудилась задуматься, почему всегда собаку водила на прогулку Рудина, а тут вдруг повел Кислицын. Пошла наудачу. Вошла, в доме спокойно, Римма в фартучке носится, Наталья и подумала, что у них с Кислицыным романтический ужин намечается. К Римме вроде по срочному делу обратилась, та ее в кухню и отвела, не хотела с ней долго рассиживать – они ведь едва знакомы были. Наталья прошла и попросила у Риммы адрес какого-то собачьего клуба. Пока девушка ей писала, она долбанула ее по виску пепельницей. Наталья была твердо уверена, что, если бить в висок, человек скончается непременно. Потом забрала листок и тихо вышла, даже не подозревая, что в это время в комнате сидели вы.

– Представляю картину, если бы мы в это время в кухню заглянули, – перекосилась Василиса.

– Да ничего страшного, она бы вас вокруг пальца обвела, – отмахнулся Пашка.

– Ну уж… ты тоже, скажешь… Знаешь, как мы ее в узде держали! Вздохнуть не давали! – хорохорилась Люся. – Мы ей только приказывали: туда! сюда! И она носится, выполняет!

– А как же! – мотнул головой Павел. – Кстати, первое время Бедрова всерьез верила в вашу сказку про брата-журналиста, а потом, когда в гостях у вас побывала, да и так кое-какие факты сопоставила… Короче, вычислила она вас давно, но продолжала добывать сведения. Ей ведь это самой надо было знать в первую очередь. Вот она Рудину пришибла, а где похороны? Где ленты, венки траурные?

– Да, кстати, где? – согласилась Василиса.

– Где, в конце концов, труп? – продолжал спрашивать неизвестно кого Пашка.

– Нас, кстати, это тоже интересует.

– Да нигде! – развел руками Пашка и сунул себе в рот кусок торта.

– Не трогай сладкое! Тебя и так разнесло! – отодвинула торт Вася. – Отвечай, куда труп дел, изувер!

Пашка обиженно вытаращил глаза и, как маленький, проныл:

– Мам, ну чо ты? Тарелку-то отда-аай. Не было никакого трупа. Жива ваша Рудина, отдавай торт!

– Нет, он меня доконать хочет. Да хватит жевать, говори толком!

– Ой-ой-ой… Ну, значит, там так было. Значит, когда вы Римму-то увидели в крови, Кислицын побежал…

– Точно! Удрал, подлец.

– …Побежал за Хлебовым. Иннокентий Хлебов хирургом работает, вы не знали?

Дамы покраснели и глупо улыбнулись.

– …Он побежал за Иннокентием. А вы вместо того, чтобы звонить в «Скорую»…

– Мы, между прочим, звонили! Пожарным! Только они все равно не приехали! – гордо вскочила Люся и снова села.

– А вот Хлебов позвонил по своим каналам. Мало того, он договорился, чтобы его коллеги никому не говорили, что к ним поступила такая больная. Дело в том, что он был уверен: если убийца узнает, что жертва жива, он непременно постарается ее добить. Вот и прятали они с Кислицыным Римму, а сами тем временем преступника своими силами искали.

– Ой, а чего искать-то?! Римма что, не видела с кем разговаривала? Просто назвала бы имя Бедровой, да и дело с концом. Это же не нам – все начинать с чистого поля!

– Можете считать, что ребята тоже с чистого поля начинали: Рудина до сих пор в сознание не пришла.

– Неужели простой пепельницей… Ой-ей-ей… – покачала головой Люся. – Вася, чтобы у нас в доме пепельниц не водилось, ты буйная, когда сердишься.

Василиса думала.

– Мне вот одно непонятно, Паша, а чего они нас совсем во внимание не брали? Ну, хоть бы подозревать стали, что ли…

– Ну-у-у, вы дело особенное. – Паша откинулся на спинку стула. – Во-первых, парни прекрасно были наслышаны про ваши родственные связи, то есть знали, что сын у тебя, маменька, мент, а следовательно, ты не можешь его лишней работой загружать, то есть преступления творить. А ваша дочка Оленька, тетя Люся, Кислицыну трепетно рассказала про вашу болезнь…