Козел отпущения
Шрифт:
— А теперь ты снова Джон, — сказала Бела, — но тебе нечего больше тревожиться, нечего говорить о фиаско. В Сен-Жиле ты сам нашел ответ.
— Нет, ответа я не нашел, — сказал я, — просто передо
Бела открыла дверь. Окна в домах напротив были закрыты ставнями. Улица была пуста.
— Мы делимся ею, — сказала Бела, — но она при этом не убывает. Как вода в колодце. Даже если он высохнет, источник остается.
Она обняла и поцеловала меня.
— Ты будешь мне писать? — спросила она.
— Надеюсь.
— И ты знаешь, куда сейчас поедешь?
— Я знаю, куда я сейчас поеду.
— Ты долго там пробудешь?
— Не имею понятия.
— Это место — оно далеко отсюда?
— Как ни странно, нет. Километров пятьдесят.
— Если они могут указать, как быть с фиаско, указать, как быть с любовью, — они тоже смогут?
— Полагаю, что да. Полагаю, что они дадут мне тот же ответ, что ты.
Я поцеловал ее и вышел на улицу. Я слышал, как она закрыла за мной дверь и задвинула засов. Я прошел
под городскими воротами, сел в машину и протянул руку за картами. Они лежали там, где я оставил, — в кармашке возле сиденья водителя. Нашел дорогу, которую пометил синим крестиком неделю назад. Последние десять километров придется ехать в темноте; трудновато, но если, выехав из Мортаня, оставить Форе-дю-Перш справа, дорога приведет меня к Форе-де-ла-Траппу, а затем и к самому монастырю. Я могу добраться туда за час с минутами, самое большее — за полтора часа.Я положил карту и, взглянув на окно Белы, увидел, что она раздернула занавеси. Свет падал вниз, на канал и пешеходный мостик. Я дал задний ход, развернулся и поехал по обсаженной деревьями улице и, когда я проезжал мимо больницы, заметил у обочины «рено». Он стоял не у главного входа, а у небольших ворот, которые вели в часовню. Машина была пуста, Гастона не было видно. Тот, кто приехал на этой машине, чтобы отдать последний долг, приехал сюда один.
Я добрался до пересечения дорог в верхней части города, свернул налево и двинулся по направлению к Беллему и Мортаню.