Козырная дама

— Посмотри, какую замечательную вещь я достала. — Рая вынула из коробки чашечку из нового чайного сервиза, чуть приподняла, и Зоя Иннокентьевна увидела Раины пальцы, просвечивающиеся сквозь тончайший фарфор. — Китайский, — восхищенно воскликнула сестра. — Очень престижно сейчас.

— Красиво! — сдержанно похвалила Зоя Иннокентьевна.

Как всякая женщина, она не была равнодушна ни к красивой посуде, ни к модной одежде, но к вещам относилась проще, чем сестра, так и не научившись ориентироваться в том, что престижно, а что не очень. Сама Зоя Иннокентьевна жила в двухкомнатной «хрущевке», оставшейся после смерти родителей. И это ее устраивало, как устраивала и работа школьной учительницы, как бы к этому ни относилась Рая, считавшая младшую сестру сероватой и непрактичной.

В тридцать семь, поняв, что замуж выйти ей так и не удастся, виной этому был, наверное, ее слишком независимый характер, Рая родила сына, и Зоя Иннокентьевна со всем нерастраченным материнским пылом принялась любить племянника.

Когда Игорь вырос, отношение у тетки к нему изменилось. И хотя она по-прежнему была привязана к сыну сестры, но давно уже не воспринимала его как забавного мальчугана. В молодом двадцатидвухлетнем мужчине Зоя Иннокентьевна не находила ничего, достойного уважения. А как-то даже поймала себя на мысли: дескать, хорошо, что Рая умерла три года назад, когда еще непонятно было, каким стал Игорь, когда еще не проявились так ярко его мелочность, слабость, щенячья пугливость, еще не сформировался окончательно тот безвольный характер, который железобетонная Рая больше всего ненавидела в людях.

Они были разными — упрямая, энергичная Зоя Иннокентьевна и восторженная, романтичная Аллочка.

Последние десять лет Зоя Иннокентьевна тянула в школе нелегкий воз заведования учебной частью, что наложило свой отпечаток не столько на ее характер, сколько на привычку разговаривать громко и требовательно, словно она отстаивает интересы школы в гороно или отчитывает нерадивого ученика.

У Аллочки, наоборот, работа была тихая — в отделе кадров небольшого кирпичного завода. И хотя по должности ей приходилось в свое время бороться с прогульщиками и лентяями, Аллочка не вынесла из этой борьбы ни жесткости, ни грубости, оставаясь такой же трепетной и уступчивой, какой была в юности.

Но несходство старинных подруг было лишь внешним. Обе принадлежали к тем представителям поколения сорокапятилетних, которое выросло на переписываемых друг у друга стихах Северянина и Гумилева, бардовских песнях, добытом всего на одну ночь булгаковском «Мастере и Маргарите», расползающемся перепечатанными на машинке страничками из потрепанной папки, обошедшей уже не один факультет. Да и сейчас еще Аллочка считала, что нет ничего важнее, чем достать лишний билетик на гастроли МХАТа или в консерваторию.

Зоя Иннокентьевна и Аллочка прекрасно понимали друг друга, во всем ладили, ценили одно и то же, одно и то же не любили. Так что, вопреки внешнему впечатлению, будто более сильная и напористая Зоя Иннокентьевна опекает старомодную тихоню Аллочку, это было не так. Они были равны, как всегда бывают равны люди, связанные искренней и верной дружбой. И к кому же, как не к Аллочке, могла пойти Зоя Иннокентьевна со своей бедой и своим непутевым племянником.

— Конечно, пусть Игорек поживет у меня. Сколько нужно, столько пусть и живет, — выслушав рассказ о случившемся, разволновалась Аллочка. — И все же, Зосенька, — как и все близкие, она называла подругу не Зоей, а Зо-сей, — ты должна благодарить Бога, что у тебя мальчик. Сейчас столько страшного происходит! Одна моя родственница недавно рассказывала о том, что случилось с дочерью ее соседки.

Это ужасно! Ее сначала похитили, держали в каком-то бараке, заставляли заниматься бесстыдными вещами. Но это еще не все! Ее продали! В Турцию! Ты только представь, продать живого человека! Средневековье какое-то… Но девочке удалось убежать и через посольство вернуться домой.

— А что стало с ее похитителями? Их судили?

— Как бы не так! Все гораздо страшнее, чем ты думаешь. Недавно бедную девочку нашли с проломленной головой в груде мусора на сватке за городом. Неужели ты не слышшга об этой трагедии?

— Об этом и в «Вечерке» писали, — подска-зат Игорь. Он уже немного успокоился и теперь с интересом прислушивался к рассказу Аллочки.

— Нет, не читала, пропустила, наверное… Действительно, ужасная история. Но может, все случилось оттого, что девочка не блюла себя? — В те моменты жизни, когда Зоя Иннокентьевна не грешила сама, к греху она относилась строго. — Я сужу по своим ученицам. Знаешь, о чем они сегодня мечтают?

— О чем же?

— Стать валютными проститутками.

— Боже мой! Неужели это правда?

— Представь себе, правда. Конечно, не все девушки стремятся к панельной карьере, — уточнила Зоя Иннокентьевна. Она всегда старалась быть справедливой и объективной. — Но таких, кто уже в школе готовится к будущей «профессии», немало. Когда весной в школьной раздевалке я застукала Максимову и Донцова из девятого «В», они мне прямо в глаза заявили: «Это мы тренируемся!»

— Да, тяжело в наше время вырастить хорошую девочку, кругом столько грязи…

— Мальчика не легче, — не согласилась Зоя Иннокентьевна. — Ты только посмотри на этого «ребенка». — Она махнула рукой в сторону Игоря, листающего подвернувшийся под руку журнал «Крестьянка», который Аллочка регулярно выписывала последние двадцать лет. — «Я, тетя, работаю на фирме!» Доработался!

— Что же теперь делать, Зосенька? Может, Леониду Матвеевичу позвонить или Юрию Юрьевичу? Посоветоваться…

— Нашла с кем советоваться! Какой от них толк?

Леонид Матвеевич и Юрий Юрьевич были двумя из трех бывших мужей Зои Иннокентьевны. Она и прежде относилась к ним без особого уважения, а чтобы советоваться с кем-то из этих заблудившихся — нет уж, увольте!

В оценках мужей Зоя Иннокентьевна была столь же категорична, сколь и противоречива. С одной стороны, она даже мысли не допускала, что они могут быть самостоятельными личностями, а не только объектом для экспериментов, а с другой — слабовольные мужчины ее не привлекали. Так что, передохнув от очередного брака, в поисках идеала — надежного мужчины, на которого можно было бы опереться, она снова повторяла попытку создания семьи. Это было не так уж и сложно — мужчинам Зоя Иннокентьевна нравилась, хотя и была немного полновата.

Наверное, причина ее полноты заключалась в том, что родилась она под знаком Тельца. Считается, что внутри каждой женщины-Тельца, даже стройной, сидит толстушка, пытающаяся выбраться наружу. Той, которая была внутри Зои Иннокентьевны, это удалось. Правда, то, что у нее небольшой излишек бедер и талии, она неплохо научилась скрывать — носила блузоны-распашонки, в основном серого цвета, привязанность к которому объясняла не то шутя, не то всерьез тем, что Бог не зря одел слона в серую шкуру. Время от времени Зоя Иннокентьевна предпринимала героическую борьбу с лишними килограммами, сидела на разных модных диетах, делала по утрам зарядку, но, так и не добившись ни разу сколько-нибудь заметного успеха, бросала, успокаивая себя примером египетской царицы Клеопатры, которая мало того, что была толстушкой, так еще и лицом не очень хороша. А ведь смогла же влюбить в себя двух самых известных людей своего времени — Цезаря и Антония!

— А я бы все-таки поговорила с Юрием Юрьевичем. Ты уж меня извини, Зосенька, но у мужчин голова посветлее, чем у нас. Как говорится, ум — хорошо, а полтора лучше. Ой… — оборвала себя Аллочка, — совсем забыла! Римма рассказывала как-то, что муж ее родственницы работает охранником на каком-то предприятии. Он очень хороший человек, у него даже пистолет есть. А если нам посоветоваться с ним?

— Ты думаешь, от этого будет какой-то толк?

— А вдруг подскажет что-нибудь дельное? — неуверенно ответила Аллочка.