Козырной стрелок

— Кто бил?

— Все. Я прошу перевести меня в другую камеру.

— Врет! Он споткнулся и упал. Лицом на шконку. Мы все видели, — загалдели в камере сразу десятки голосов.

— Осторожней надо быть. Не дома, — сказал надзиратель и захлопнул дверь.

— Так ты еще стукачок, — тихо сказал кто-то. Ночью капитан не спал. Ночью капитан лежал с закрытыми глазами. И слушал, что происходит в камере. Мимо него проходили, его окликали, задевали, но он ни на что не реагировал.

— Ну что, спит? — спрашивал кто-нибудь.

— Вроде да. Но, может, и нет.

«Нет, спать нельзя. Нельзя! Как в секрете. Или на марше... Нельзя спать. Главное, не спать...»

Чтобы не задремать, капитан вспоминал события прошлого. Которые казались ему очень далекими. Такими же, как вчерашний день. Потому что сегодняшний был совсем другим.

Ближе к рассвету, когда камера крепко спала или делала вид, что спит, от окна к входу бесшумно скользнули несколько теней. Они приблизились к месту, где лежал капитан.

— Вяжи ему ноги, — тихо сказал один.

— Да тише вы! А то он проснется.

— Не дай Бог!

На ноги мягко легли связанные в ленту полотенца. И капитан понял, что пришло время драки. На этот раз смертельной драки. Возможно, последней драки. Потому что за дешево отдавать свою жизнь он был не согласен. И несколько врагов на тот свет с собой прихватить сможет. Обязательно.

Как только они придвинутся к лицу, повернусь и выставленными пальцами ударю в глаза. Так, чтобы наполовину вогнать. Следующего достану кулаком в переносицу. А дальше... Дальше поглядим.

Шанс на месть есть. И возможно, даже на победу есть. Потому что он боец, а они дерьмо. И если убить одного-двух, остальные забьются в углы и запросят капитуляцию. Главное, убить. Одного. Лучше двух...

Капитан почувствовал чужое дыхание на своем лице.

Вот оно. Началось! Теперь или — или.

Он резко открыл глаза, увидел близко испуганные лица и увидел черные провалы глазниц, в которые ему надлежало вбивать пальцы...

Ну...

Капитан мгновенно просчитал траекторию удара, напряг мышцы, но ударить не успел. Потому что снизу, в щель между досками нар и сквозь матрас в его тело сильным толчком вогнали тонкую, острую, стальную спицу. И тут же еще раз. И еще...

Капитана пронзила резкая, парализующая его тело и его волю боль. Но все же он, продолжая последнее в своей жизни движение, выбросил, протянул в сторону мутнеющих и затухающих перед глазами лиц растопыренные пальцы. Он тянулся к лицам своих врагов, хрипя и закатывая глаза. Но все равно тянулся. Пока не умер.

Капитан умер, так и не рассказав никому своего секрета.

Умер достойно, как подобает настоящему бойцу.

Умер совершенно зря.

— Это из сизо. Дежурный... Ваш этот, подозреваемый... по фамилии Борец вчера умер.

— Что? — вскричал в телефонную трубку подполковник Громов.

— Умер.

— Когда?

— Ночью.

— Как это случилось?

— Точно неизвестно. Его утром нашли. Еще теплого.

— Но причину смерти... Причину-то хоть установили?

— Скорее всего убийство. Он был очень сильно избит. На нем живого места не было. Но причиной смерти явилась рана на спине.

— Зарезали?

— Да. По всей видимости, зарезали.

— Что, значит, по всей видимости? Вы орудие преступления нашли?

— Нет. Обыск ничего не дал.

— А свидетели?

— Свидетелей нет.

— Человека убили в помещении, где содержится полета человек, а свидетелей нет?!

— Нет.

— Я немедленно выезжаю.

Подполковник направился к двери, когда телефон зазвонил снова.

— Подполковник Громов?

— Да. Я.

— Это мы с вокзала вас беспокоим.

— С какого вокзала?

— Из отделения милиции. Мы тут нашли разное. Что вы просили.

— Что разное?

— Много разного чего. Вы бы приехали, отобрали, что вам надо, а то у нас помещение маленькое. Если хранить.

— Что вы нашли? Вы можете назвать конкретно. Ну хоть несколько предметов.

— Могу. Нож нашли. Кошелек. Связку ключей. Дискеты...

— Дискеты?!

— Ну да. Но всего несколько штук. Так что если там больше было...

— Где нашли?

— У бомжей. Которые на вокзале живут.

— А они где?

— Они? Они какую-то чушь рассказывают. Что, мол, нашли на платформе пакет с едой. Ну там с консервами, хлебом, колбасой. Стали есть, а внутри, в хлебе, дискеты. Заврались совсем. Украли поди, а теперь с испугу придумывают.

— Где сейчас дискеты?

— Дискеты. Вот они. Возле меня лежат.

— Никуда их не девайте. Вы слышите, никуда. Я выезжаю...

Так вот, значит, он куда их девал! В хлеб девал! Пистолет в канистры, как в сейф, а дискеты в пакет с едой. Где никто искать не догадается. А когда прижало — отбросил пакет подальше. Канистры бы или сумку, конечно, заметили, а мятый пакет кому нужен. Только если бомжам.

Умен Борец... Был. Потому что уже умер. По-глупому умер.

Всего-то ночи не дождавшись сообщения о найденных дискетах. Всего лишь нескольких часов.

И теперь, значит... Теперь, значит, еще одним конкурентом стало меньше. А золото... Золото стало ближе. На одного конкурента.

Глава 41

Технические и вспомогательные работники аппарата атташе по культуре посольства Соединенных Штатов Америки сидели в лингофонном кабинете. Каждый в своей кабинке. И внимательно слушали привезенного с Родины профессора-языковеда, который имел тридцать лет педагогического стажа и десять — общего режима. На старой Родине.

— Я называю вам слово, вы его переводите.

— Джон?

— Иностранец.

— Мэн?

— Богатый.

— Бревно кантовать?

— Тормошить пьяного.

— В болвана играть?

— Притворяться дураком. — Гунька. — Почему вы молчите? Вы не помните, что такое гунька?

— Нет.

— Гунька... Ну гунька!

— Не знаем.

— Хорошо. Попытайтесь запомнить еще раз. Гунька на уголовном жаргоне обозначает фуфайка.

— Что?

— Фуфайка. Ну фуфайка...

— А что это такое?