Краденое счастье

Когда помощник уселся на заднее сиденье, Каллипигов сказал спокойным голосом:

– Ну чего? Сухари сушишь?

– А? – отпрянул помощник. – Чего? Сухари?

– А ты думал, тебя по головке погладят? Звезд на погоны добавят? В объект стреляет Бобби Фишер – кстати, как он оружие пронес? – а мы не в курсе. И черт бы с ним, что с психа возьмешь, так объект своим телом закрывает не охрана – морды – во! – а Либерман безногая.

– И чего теперь делать? – тревожно спросил помощник.

– Подскажу! – сурово сказал Каллипигов. – Каллипигов боевых товарищей не сдает. В двух словах, план такой: психа этого выпускаем и ликвидируем как бы при попытке к бегству. Либерман срочно отыскиваем – в течение ночи все нужно организовать! – и устраняем тоже. А утром делаем на пресс-конференции заявление, что ее убил этот Курочкин. Помнишь, он погрозился убить, за то, что она будущее российских шахмат сговняла? Убил и сам застрелился. Псих, одним словом. И весь этот инцидент совершенно случайно имел место в Кремле. Но к политической жизни страны совершенно не имеет отношения. Тем более к ближневосточному курсу страны.

– Ясно.

– Значит, первым делом объявляем в розыск Либерман. В Склифе, в Бурденко ищи. Куда там еще «скорая» отвезти могла? Наведи у инвалидов справки. Наверняка знают, где она жила. Меня в курсе держи.

Через сорок минут Каллипигову сообщили, что Игорь Викентьевич Курочкин оказал злостное сопротивление сотрудникам Федеральной службы охраны при перемещении его, Курочкина, из спецмашины в спецучреждение, чем создал опасность для жизни прохожих москвичей и гостей столицы, и был уничтожен на поражение.

Каллипигов облегченно вздохнул. Посмотрел на ночное небо. В кармане заиграло «Семь сорок».

– Да! – приподнято ответил Каллипигов.

– Это я, – интимно сказала Зинаида Петровна.

– Зинаида, устал как собака. Чего хотела?

– Я вот что думаю, – обиженным голосом произнесла Зинаида Петровна. – Может, зря мы проявляем мягкотелость? Может, всех свидетелей убрать? Все-таки дело государственной важности. В большом деле и жертвы большие. Как ты считаешь?

– Зинаида, все в порядке. Главный свидетель… уже… Осталась Либерман.

– Мерзавка какая! – возмутилась Зинаида Петровна.

– С минуты на минуту жду доклада насчет нее.

– Держи меня в курсе.

Однако доклада не поступило ни через минуту, ни через тридцать минут. Каллипигову лишь снова и снова докладывали, что ни в одной из больниц нет пациентки по фамилии Либерман.

– А если не найдем? – спросил ближе к полуночи помощник. – Если Либерман сама объявится? Выступит в прессе?

– Объявим, что это она покушалась на объект. А мы, служба охраны, ее обезвредили прямым попаданием. Главного свидетеля, Курочкина, уже нет. А инвалидке кто поверит? Но ты на всякий случай не прекращай поисков. Объяви в розыск срочно. Ориентировку по всем отделениям.

– Так мы ж с вами внешность ее не установили, – удивился помощник. – Как ориентировку-то посылать?

– К инвалидам на площадь ходил? Они там все еще тусуются. Нет?!

Каллипигов раздраженно толкнул в плечо водителя:

– На Манежную, к уродам!

На площади вовсю ликовали. Инвалиды смешались со здоровым людом, и марш протеста исподволь сменился народным гуляньем.

– Гуляем? – приветливо спросил Каллипигов попавшегося ему на глаза горбуна Федю.

– Ну! – ответил Федя.

– Что празднуем?

– Да слух прошел, что Люба жива.

– Какая Люба? – насторожился Каллипигов.

– Ты чего, мужик? Не знаешь ничего? Наша Люба Путину жизнь спасла.

– Это которая по фамилии Либерман? – вкрадчиво спросил Каллипигов.

– Какой еще Либерман? – отмахнулся Федя. – Зефирова ее фамилия. Любовь Зефирова, из Белозерска!

Зефирова, редкая фамилия! Неужели та самая, которая пандусы требовала в Белозерске сделать и даже наклепала жалобу Валентине Терешковой?!

Каллипигов расправил плечи и поглядел поверх толпы. На здании Манежа висел освещенный прожекторами огромный черно-белый плакат. С плаката смотрела девушка. Тонкие русые брови поднимались изломанным уголком. Растрепанные волосы забраны за маленькие, сильно торчащие уши. Макушка едва касалась цифры 140 см на ростомере за ее спиной. Внизу, под грудью, номер.

– Выставка фотографии, – догадался Каллипигов. На поясе заиграло «Семь сорок». «Ничего вообще-то мелодия, приятная», – решил Каллипигов.

– Это я, – доложилась Зинаида Петровна. – Как дела?

– Только что провел следственно-разыскные мероприятия. Установил личность подозреваемой. Ты, Зинаида, сейчас упадешь! На объект покушалась, в смысле закрыла его своим телом Любовь Зефирова из города Белозерска. Именно что из нашего!.. Помню ли я, как она Терешковой донос наклепала? Ты еще спрашиваешь? Я тогда чуть должности не лишился. Это же антисоветская кампания была. Да, Зинаида, тогда еще надо было убить гадину эту. Да, Зинаида, пожалел калеку! Дурак был!

– Ну и что теперь? – помолчав, тревожно спросила Зинаида Петровна.

– По обстоятельствам, – сообщил Каллипигов.

– Правильно, – одобрила Зинаида Петровна.

– Как ты думаешь, Зинаида, что лучше? В смысле – хуже? Охрана объекта проворонила покушение? Или охрана объекта не закрыла объект своим телом?

– Что в лоб, что по лбу, – подумав, заявила Зинаида Петровна.

– В общем, так, – вздохнул Каллипигов. – Сейчас ищем ее фотографию, объявляем в розыск, успеем, может, дать снимок в ночные новости. Попробуем при попытке к бегству… А ты слушай Евроньюс! Если там скажут, что Зефирова на объект покушалась – поддержим эту линию и объявим, что стреляла в нее моя охрана: защищали первых лиц государства. А если объявят, что Зефирова закрыла Путина своим телом, делать нечего – придется принять эти неприятные обстоятельства. И попытаться выкрутиться тем, что нами обезврежен на поражение покушавшийся псих Фишер, в смысле – Курочкин.

– Ты радуйся, что хоть еврейский вопрос отпал, – посоветовала Зинаида Петровна.

– Я радуюсь, Зинаида. Я прямо хохочу от радости.

– Так мне Евроньюс смотреть? – уточнила Зинаида Петровна.

– Да. И держи меня в курсе.

Отыскать место регистрации Любови Зефировой для Каллипигова было делом техники. Но в квартире на «Петровско-Разумовской» никого не оказалось. Никого, кто мог бы прояснить: зачем Зефирова ходила в Кремль? С какими целями? Зато пациентка Любовь Геннадьевна Зефирова нашлась в военном госпитале имени Бурденко. А начальник РОВД, некий Павел Квас, поднятый среди ночи помощником Каллипигова, отыскал пачку фотографий уродов и калек, в том числе фотографию Зефировой. Эту новость Каллипигову уже далеко за полночь сообщил по телефону помощник. Встретиться договорились в Останкине. В холле телецентра, пока Каллипигову оформляли пропуск, он решил взглянуть на переданное начальником РОВД фото. Глаза Каллипигова полезли на лоб: эту самую черно-белую фотографию он только что видел на здании Манежа! «А враг попался крепкий», – подумал он.

– Выходит, Зефирова – ранее судимая? – обрадовался Каллипигов, увидев на фотографии ростомер и номер. – Объявляем в розыск.

– Выходит, – согласился помощник. – А зачем в розыск? – осторожно поинтересовался он. – Она ж в Бурденко отыскалась?

– Чтоб у общественности сложилось мнение, что Зефирова – преступница, рецидивистка, – зловеще произнес Каллипигов.

В возбуждении от всех этих событий, Каллипигов позвонил Зинаиде Петровне.

– Это я, – сообщил он довольным голосом. – Зинаида, ты сейчас умрешь! Зефирову я нашел. Висит на Манежной площади.