Краденое счастье
Шрифт:
«Конечно, конечно, – согласилась Люба. – Я понимаю».
«Постарайтесь уложиться», – устало сказали часы Любе.
«Хорошо», – пообещала Любовь и поровнее улеглась на кровати, во все глаза уставившись на Путина.
Путин сжал одной рукой Любину правую ладонь, а второй хотел крепко пожать другую Любину руку, но увидел катетер в сгибе локтя и, нахмурившись, лишь дотронулся до кончиков пальцев.
– Спасибо вам, – растроганно произнесла Люба.
– Да за что же мне-то спасибо? – с виноватой улыбкой сказал Владимир Владимирович и с чувством обнял Любу за
Халат с плеч президента свалился за спину.
Он подхватил его сзади.
В руках Путина вдруг оказался великолепный букет роз и лилий.
– Спасибо – слишком невыразительное слово для того чувства благодарности, которое я испытываю к вам, Любовь Геннадьевна, – без запинки сказал Владимир Владимирович и вручил цветы Любе.
Она лишь на мгновение успела прижать подарок к груди, как кто-то настойчиво принял букет из Любиных рук и водрузил на тумбочку.
Николай испытующе глядел в лицо гостя, ревниво пытаясь уловить признаки интимной связи Любы с Путиным.
– Как себя чувствуете? – спросил Путин Любу и улыбнулся.
– Абсолютно нормально. Ничегошеньки не болит. Даже удивительно.
«Беременностью интересуется, – смекнул Николай. – Как, мол, протекает, без осложнений?»
– Все необходимые лекарства есть? – обернулся Путин к докторам.
«Глядите, суки медицинские, наследника мне не уморите! – мысленно переводил Николай. – Чтоб все в полном объеме!»
– Да, – заверили доктора. – В наличии все необходимые медикаменты.
– Любовь Геннадьевна, зачем же вы так рисковали? – укоризненно сказал Путин.
– Все неожиданно произошло, – стала вспоминать Люба. – Я толком ничего не поняла. Вижу только, что Васютка прямо рядышком с тем стоял, который стрелял. Я кричу: Вася, беги!
– Вася – это кто? – поинтересовался Путин.
– Цыганенок-инвалид, сирота. Решила воспитывать, в музыкальную школу хочу записать. Правда, он ни читать, ни писать не умеет.
– Насчет Васи вы не волнуйтесь, считайте, он уже в школе. Попросим нашего министра образования подобрать музыкальное учебное заведение с полным содержанием.
– Правда? – обрадовалась Люба. – Как я вам благодарна! Так удачно в Кремле оказалась! Васютка будет музыке учиться. Но вы, пожалуйста, предупредите там директора, что играть он не сможет: у него руки с патологией, но петь будет!
– Предупрежу, – пообещал президент. И посетовал: – Для этого вовсе не надо было бросаться под пули.
– А как иначе? – доверительно сказала Люба. – Иначе инвалиду никак… Инвалидов ведь за полноценных людей не считают. От Васи все шарахаются, боятся. Ой, я вас-то не спросила: как вы? Перенервничали, наверное?
– Прекрасный вы человек, Любовь Геннадьевна. Мне втройне неловко, что именно вы пострадали из-за меня.
– Даже и не думайте! Всего каких-то десять швов наложили. Я таких операций кучу перенесла. Не берите в голову! Обещаете? У вас и без меня дел невпроворот. По телевизору показывали, дом опять обвалился? Наводнение?
– Да, – подтвердил Путин. – Обвалился. Вы-то, Любовь Геннадьевна, где живете?
Мне сообщили, что в Москву только что прибыли?– Живу в хорошем месте: тихий центр, рядом с метро. Воды, правда, нет, света тоже.
– Света нет? Что же это за дом?
– Толком не знаю, – пожала плечами Люба. – Двухэтажный, небольшой. Наверное, под снос приготовлен. Там никто не жил, вот я с друзьями и поселилась. Хотела что-то вроде общины для инвалидов сделать. Нельзя, наверное, самовольно?
– Здание, скорее всего, в ведении Москомимущества, но, я думаю, мы с Юрием Михайловичем договоримся, чтоб вам его передали, под общину.
«Вау!» – тихо сказал Николай.
– Правда? – воскликнула Люба. – Ой, как удачно тот гражданин в вас стрелять собрался! В смысле, я хотела сказать…
– Все правильно вы сказали, от души. Я последнее время очень редко слышу искренние слова.
– Это плохо, – согласилась Люба. – Что бы вам еще такое сказать, искреннее? А! Вспомнила! Москва очень красивая, и москвичи все добрые.
– Москва – это к Лужкову, к нему.
– Поняла, – сказала Люба. – Что же вам сказать? Ага, еще вспомнила! К нам в город приезжал эколог, Николай Аджипов, чтобы решить вопрос с восстановлением поголовья сущика. Эта такая рыбка замечательная! Мама рассказывала, раньше ее вместо семечек на танцы брали.
Николай стоял с выпученными глазами.
– Насчет рыбы вы меня порадовали, – засмеялся Путин.
«Время, отведенное на встречу, истекло», – тихо предупредили часы из-под рукава.
«Ага!» – сказала Люба.
– Любовь Геннадьевна, нам, к сожалению, пора прощаться, – сказал Путин. – Но мы ведь с вами не навсегда расстаемся? Во-первых, за вами – сущик! Во-вторых, приглашаю вас в Кремль на официальную встречу. А пока разрешите вас поблагодарить и преподнести скромные подарки. Говорю «скромные» не из ханжества: разве можно оценить жизнь человека какими бы то ни было подарками? Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали!
«Да уж, за будущего сына никаких подарков не жалко», – сообразил Николай.
Путин встал и обернулся к кому-то из помощников.
Сопровождающий передал ему маленькую коробочку.
– Это вам, – протянул коробочку Путин.
Люба открыла футляр. На алом бархате лежали золотые часы с золотым же браслетом. На циферблате виднелся крошечный российский флаг, выложенный из драгоценных камней.
«Ну как?» – небрежно спросили из-под рукава пиджака часы Путина.
– Ой! – вскрикнула Люба. – Что вы, зачем такие дорогие? Как вы узнали, что у меня часов нет?
– Догадался. А это – лично от меня, – сказал Владимир Владимирович и протянул Любе конверт.
– Открытка? – предположила Люба и приоткрыла конверт.
Внутри лежала стопка пятитысячных купюр, хрустящая, как ржаной хлебец.
– Не возьму! – сказала Люба. – Да вы что? От семьи отрываете! Жена на шубу, наверное, откладывала?
Путин засмеялся.
– Честное слово, не отрываю. Шуба у супруги неплохая, этот год еще походит. Это я премию получил, ну и зажал немного…
Люба засмеялась.